А перед моими глазами, как картинка из прошлого, останавливаться Орлов-старший вовсе не собирался. Всего перекосило чистым безумием. И я точно знала, он упивается. Им. Болью. Той, что причиняет Ярославу. Совсем не чувствуя свою.
Не остановится!
Если только…
Ещё один выстрел!
Тот, что прозвучал громче всех предыдущих. Тот, что навсегда останется в моей голове. Сотрёт иное. Тот, что оставил в лёгких новый осадок пороха. Как и на руках. Моих. Их и без того пронизывало дрожью. Неудивительно, что пистолет выпал.
Этот грохот я едва ли услышала…
И оказалась на полу вслед за оружием, которое использовала.
Не промахнулась.
Каким-то грёбаным чудом!
– Ярослав…
Себя тоже не слышала. Да и вовсе не уверена, что произнесла его имя вслух. В голове воцарился настоящий апокалипсис. Словно весь мир сгорал и превращался в безжизненное пепелище, пока один брат склонялся над другим, зажимая кровоточащую рану на груди подобранным неподалёку полотенцем.
– Идиот. Какой же ты идиот, – причитал Ярослав попутно.
– Просто съеб*сь уже и дай мне сдохнуть… – закашлялся собственной кровью Игнат.
– Ага, как только, так сразу, – нисколько не проникся Ярослав его посылом. – Я тебе ещё наследство должен, забыл?
– Иди… – новый приступ кашля не дал Игнату договорить.
– На хер, я помню, – закончил младший за старшего. – И непременно пойду. Потом. Когда ты… – закончил совсем тихо, тряхнув головой в попытке самому остаться в сознании.
Вышло слабо. К тому же, в кухню вбежали трое неизвестных мужчин, один из них и уложил его на пол рядом с Игнатом. Едва ли больше времени понадобилось мне на то, чтобы последовать их примеру, снова рухнув на колени, но теперь уже рядом с ним.
– Эй, куколка, только не говори, что реветь собралась из-за такой ерунды, – улыбнулся Ярослав через силу, тяжело дыша, протянув ко мне руку.
Вцепилась в неё, как утопающий за спасательный круг. Реальность перед глазами снова плыла, а тошнота, подкатывающая к горлу, становилась всё явнее и явнее.
– Я люблю тебя, – прошептала с горечью. – Очень люблю тебя. Слышишь?
Прости.
– Слышу, – прошептал он. – И тоже… больше моря… люблю… – последнее, что услышала от него.
Глаза цвета индиго закрылись. Как и у Игната.
Эпилог
Ярослав
За окном лил ливень. Крупные капли барабанили по стеклу и карнизу, создавая свою размеренную мелодию, под которую очень скоро заснула моя полуторагодовалая малышка. Поцеловал её в светловолосую макушку и аккуратно уложил в кроватку, накрыв розовым пледом с рисунком божьих коровок. Погладил дочь по щеке, улыбнувшись, когда она слегка поморщилась и перевернулась с бока на живот. Вновь поправил плед и бесшумно покинул спальню.
Коридоры усадьбы освещал приглушённый свет, а шаги скрадывала ковровая дорожка. И как всегда, когда я пребывал в одиночестве в этом месте, на меня накатывали воспоминания: детства, юности и последние дни нашего с Игнатом общения. Прошло довольно много времени, но легче не становилось. Фирму я так и не продал. Продолжил семейное дело. Фактически поднял с колен. В память о брате. И всё думал, что будь я внимательней к нему, рядом с ним, ничего этого бы не случилось. Он бы не затаил обиду на меня за то, что я уехал и бросил его, не стал тем, кем стал, не подвёл бы всю компанию к грани банкротства, и лишь для того, чтобы провернуть свои финансовые махинации, в обход оставленной нашим дедом дарственной. Нет, я не винил себя в прямом смысле, но меня не отпускало ощущение предательства по отношению к Игнату. Оставалось надеяться, что там, где бы он сейчас ни был, ему хорошо.
Впрочем, о том я размышлял недолго. Ровно до момента, когда внизу хлопнула входная дверь. Почти вприпрыжку добрался до первого этажа, где у двери отряхивалась от капель дождя Василиса. Вмиг заключил её в свои объятия.
– Как слетала? Как Полина?
Девочка по итогу решила продолжить учёбу во Франции. Это и не удивительно, учитывая, что она привыкла к иной системе образования, да и друзья у неё тоже все там. Поэтому, когда, перебрав несколько вариантов русскоязычных школ, она попросилась обратно, удерживать и переубеждать её мы с Василисой не стали. Правда, теперь моей супруге приходилось снова разрываться на две страны. Особенно, после рождения дочери. А мне – между хорьками и ребёнком.
– Ммм… и тебе привет, мужчина, по которому я безумно соскучилась, – усмехнулась Василиса, тоже обнимая меня. – Всё хорошо. Я же тебе семьдесят сообщений по этому поводу уже отправила, – хмыкнула, лукаво прищурившись. – Что, маловато?
– Угу, лучше в следующий раз пиши каждую минуту, – отшутился, целуя её в макушку. – Хотя я и тогда не уверен, что не буду скучать и волноваться, – отстранился и принялся помогать ей раздеваться. – Как перелёт прошёл?
– Об этом я тебе, между прочим, тоже писала. В тех же семидесяти сообщениях, да-да, – обернулась ко мне.
– Кажется, мы уже выяснили, что этого мало, чтобы меня успокоить, – парировал невозмутимым тоном. – К тому же, я и не о тебе беспокоился, – поддел, опускаясь перед ней на колени и прижимаясь щекой к уже приличного размера животику. – Правда же, сын?
Ответом мне стал нехилый удар ножкой прямо в скулу.
– Я всегда знала, что ты меня просто используешь! – закатила глаза с задорным смехом девушка.
Её словам вторил новый удар.
– Сразу видно, что мужик растёт! – усмехнулся я, потерев место удара. – Голодная? – поинтересовался следом у Василисы, не спеша подниматься.
На её губах расцвела ласковая улыбка. Хрупкие пальчики плавно опустились на мои плечи, после чего скользнули дальше, осторожно помассировав затылок. Правда, ответить она не успела. Отвлеклась на сигнал входящего звонка. Хотя и трубку не взяла. Взглянула на экран, на котором высвечивалось имя мачехи, затем выключила звук, а следом и сам гаджет.
С Жанной она в последний раз разговаривала в клинике, когда провожала её на операцию. Фальшивую. Всё опять же по прихоти Игната. Этого обмана она ей не простила. Несмотря на множество попыток женщины наладить отношения. Впрочем, на чистосердечное раскаяние все её потуги тянуло с большим сомнением. Жанна свалила за границу сразу после того, как выполнила приказ моего брата, прекрасно осознавая, какие последствия может огрести за содеянное. По сей день так и не вернулась в страну. Я знал об этом наверняка, потому что отслеживал. Она активизировалась на следующий день после нашей с Василисой свадьбы, как только юрист семьи Никольских предоставил моей супруге полный доступ к наследию её отца – именно таким было его последнее распоряжение. В общем, ни грана совести, сплошные уловки, как и всегда. Так что я даже рад той категоричности, с которой Василиса отказывалась общаться с недородственницей.
Но да ладно…
– Даже не представляешь, насколько я голодная, – обронила моя спутница, возвращая меня из очередных воспоминаний в реальность. – И кухня, тут, кстати, не причём, – уточнила с озорным блеском в изумрудных глазах, пристально вглядываясь в моё лицо сверху-вниз.
О своём телефоне она уже позабыла.
– Да что ты? – деланно удивился я, поднимаясь. – Точно не причём? Прям совсем-совсем? – понизил голос, обхватив ладонями любимое личико. – То есть я зря отпускал служащих на сегодняшний вечер?
– Ну, почему же? – отозвалась девушка. – Анюта же спит? – потянулась ко мне навстречу.
– Как раз перед твоим приходом заснула. Не дождалась мамочку. Во всём виноват дождь! – закончил с пафосом.
И это правда. Малышка особенно крепко спала в такую погоду. Вот кого-то грозы пугают, а нашу успокаивают. С самого рождения. Возможно, потому что родилась в одну из таких ночей.
– То есть парочка-другая часов у нас точно есть… – задумалась супруга о своих же словах, слегка склонив голову. – А если повезёт, то и до самого утра…
Улыбнулся ей со всем теплом.
– Между прочим, чтоб ты знала, когда тебя нет, она спокойно спит всю ночь, не просыпаясь! – заметил самодовольным тоном.
– Это потому, что у неё нет другого выбора, она прекрасно знает, что её отец – такой же соня! – горделиво вздёрнула подбородок Василиса.
– Да я встаю раньше вашего! – возмутился на такую несправедливость.
– Но спишь – как убитый!
– Это потому что с вами иначе нельзя!
Тут она заметно смутилась. И не ответила. На кухню направилась. Конечно же, потащился за ней следом.
Порой, я сам себе напоминал идиота и ручного пса, всюду следующего за своей хозяйкой, но иначе и не получалось. Я мог отпустить её одну в другую страну, в магазины, в больницы, но когда она вновь оказывалась рядом мне жизненно необходимо было видеть её, трогать, чувствовать. И не важно, где мы находимся: дома или в общественных местах. Вот и сейчас, пока она распечатывала для себя шоколадно-мятный молочный коктейль, прижался к ней со спины, склонившись, и уткнулся носом в светлые волосы, глубоко вдыхая запах любимой. Не я один, кстати, думал о чём-то подобном.
– Безумно соскучилась, – повторила ранее сказанное Василиса, развернулась, а ладошки заползли мне под футболку.
Пальчики ласково пробежались по моему животу, чуть задержавшись на оставшемся следе от пули брата.
– Люблю тебя… – добавила ещё тише.
Перехватил её ладошку, крепко сжав, а после поднёс к своим губам.
– И я, – произнёс едва ли громче, привычно растворяясь в зелёном взоре. – Больше моря.
Именно так, и больше.