Ник тут же начал печатать, и вскоре прислал следующее:
Ник: да, давай
Ник: нам нужно время намного меньше, чем одна секунда (чтобы мы дождались всё-таки, когда шарик появится, а не как с первым шариком), но намного больше, чем 100 нс (чтобы мы успели это заметить, а не как со вторым)
И вдогонку:
Ник: может, возьмём среднее геометрическое? 314 мкс?
Но Стив возразил:
Стив: неплохо бы ещё учесть случай, если вдруг со временем всё в порядке
Стив: ты вычислял, сколько времени должен отсутствовать шарик, чтобы по камерам это можно было заметить?
Ник: ща
И ещё через полминуты Ник добавил:
Ник: 1/6 мс
Ник: вообще-то, среднее геометрическое как раз укладывается, но ты прав, давай возьмём запас побольше
Ник: 1 мс?
Стив некоторое время всё это взвешивал в уме и затем написал:
Стив: да, давай, звучит, как нормальный план
Ник немедля написал в ответ:
Ник: хорошо, фиксирую: 10 мг, 1 мс
И добавил:
Ник: ты можешь не торопиться, я приду за полчаса и всё настрою, а ты приходи к началу
Стив был несколько удивлён и долго не знал, воспользоваться ли ему этим любезным предложением. Наконец, он решил, в качестве разумного компромисса, прийти значительно позже Ника, но так, чтобы успеть самому всё настроить, если вдруг что. Стив и сам не знал, «вдруг что» именно, но эта маленькая предосторожность стоила того, чтобы застраховать целую неделю времени.
Следуя этой концепции, без пятнадцати четыре или чуть позже он открыл дверь лаборатории 82. Ник удобно скрестил ноги в кресле и явно был погружён в раздумья.
— Привет, — донеслось бормотание из глубины раздумий.
— Привет, — бодро ответил Стив. — Что такой мрачный?
— Что? — поднял удивлённое лицо Ник. — Нет, я не мрачный, я просто думаю.
— О чём же?
— Как тестировать интерфейс запуска аппарата без запуска самого аппарата. Это сейчас наше самое непроверенное место.
— И что, придумал что-нибудь?
— Ну-у-у, с учётом того, что нас интересует в первую очередь временной интервал, наверное, можно попробовать сделать локальную симуляцию запуска на основе выдаваемых интерфейсом команд, но это очень сложно будет. Я пока ищу способ попроще.
— Понятно, — покивал Стив. — А транзистор настроил уже?
— Да, — ответил Ник.
— А шарик где?
Ник безмолвно показал рукой на стол, где лежал стандартный пакетик с надписью: «Алюминий, 10 мг». Стив снова покивал.
— И даже крышка уже открыта, как я посмотрю, — добавил он, повернувшись к транзистору.
— Ага.
До запуска ещё было время, и Стив прошёлся туда-сюда по помещению лаборатории, оглядывая её, как в первый раз. Додекаэдр, его ножки, изогнутые ряды пульсаров на внутренних гранях, расположенные в строго определённом порядке. Кронштейн для дверцы. Сложнейшая схема проводов строго выверенной длины занимает четверть комнаты. Акустическая ловушка ровно по центру. Бесперебойное питание для камер. И куча вычислений и программного кода, которые не было видно с первого взгляда.
Было трудно поверить, что профессор Бен сделал всё это, и оно взяло и заработало. Пусть этот прибор делает явно не то, что было заявлено в статье профессора Бена, но, тем не менее, он включился, не сгорел, никого не убил и с первого раза сотворил нечто невероятное.
— Эй, Стив!
— А?
— Пора засунуть шарик, меньше трёх минут осталось.
Немного нервничая, они надели наушники. Ник дал Стиву шарик и взялся за мышку. Появилось высокое гудение, едва слышное сквозь наушники. Стив осторожно поместил шарик в центр додекаэдра и медленно отвёл руку. Шарик лежал, как на полочке. Удовлетворённо кивнув, он отошёл и показал Нику лайк. Ник велел дверце закрыться и посмотрел на часы. Оставалось ещё полторы минуты.
Стиву подумалось, что правильную длину проводов они тоже не проверяли, но лишь потому, что не было повода проверять, да и не очень понятно, как это делать.
Когда дверца транзистора закрылась, до запуска оставалось пятьдесят секунд. Эти пятьдесят секунд друзья провели в креслах. Ник слегка крутился в кресле туда-сюда. Стив не крутился, но покачивал ногой.
В момент запуска шарик исчез, и ребята напряжённо смотрели в то место, где он был. Три секунды… Пять секунд… Десять секунд… Наконец, Ник расслабился и, повернувшись к Стиву, жестами предложил выключить акустическую ловушку. Стив кивнул, и, когда они сняли наушники, Ник сказал, нахмурившись:
— Слушай, в момент запуска мне почудилось какое-то мелькание на экране.
— Мелькание?
— Ну да. Как будто пылинка пролетела или вроде того.
— Может, это пылинка и пролетела? — улыбнулся Стив.
— Ну, может, — улыбнулся Ник в ответ и немного отошёл от мониторов.
— Не-не, давай проверим, это ж несложно. Вдруг транзистор всё же сломал одну из камер, неплохо бы это знать.
— Да, давай, — воодушевился Ник и сел за стол.
— На какой камере было мелькание? — спросил Стив.
— Я не помню, — посмотрел на него Ник. — О чём ты говоришь, я даже не уверен, что это не мой собственный волос или ресница.
— Ладно, давай все посмотрим, их всего-то десять штук.
Они стали смотреть.
На первой камере всё выглядело обычно (боже мой, как же быстро это стало казаться им обычным): шарик висел на фоне стенок додекаэдра до нулевого кадра, затем исчез так беспереходно, как бы это выглядело на неловком монтаже. На второй камере было всё то же (только с другого ракурса), как и на третьей.
Зато на четвёртой камере —
— Вот! Вот! Ты видел?
— они увидели что-то новенькое. После нулевого кадра на заднем плане —
— Да, и впрямь!
— слева промелькнуло что-то маленькое и чёрное.
— Но что это? — со спокойным удивлением спросил Стив. Его недельной вымотанности как не бывало. — На пылинку не похоже.
— Сейчас покадрово посмотрим, — азартно сказал Ник, он тоже взбодрился.
И они посмотрели. Спустя несколько кадров после запуска откуда-то сверху упало нечто маленькое и круглое.
Ник и Стив в недоумении посмотрели друг на друга.
— Может, пульсар отвалился? — предположил Стив.
— Наверное, он где-то там лежит, давай на него посмотрим.
Они открыли дверь, нетерпеливо подождали возле медленно отъезжающего пятиугольника и заглянули внутрь, но ничего не увидели. Затем Стив догадался приподнять пятиногу, и они увидели маленький алюминиевый шарик.
— Хм! — изумлённо сказал Ник, подняв шарик со дна транзистора. — Выглядит прямо как тот, что мы отправили только что. Он что…. Он что, типа восстановился, но не там, а немного сбоку?
— Может быть, не просто сбоку, а повыше или пониже… — заметил Стив. — Но всё же…
Сильно нахмурившись, Стив посмотрел в пол.
— Всё же…
И вдруг:
— О господи, Ник, — лицо Стива просветлело от радости. — О господи, я всё понял!
— Что? Что ты понял?
Стив запрокинул голову и захохотал.
— Господи боже мой, это же очевидно, какие же мы идиоты!
— Давай рассказывай уже! — в нетерпении воскликнул Ник, потрясая шариком.
Стив с размаху плюхнулся в стоящее рядом кресло и прокрутился на триста шестьдесят градусов.
— С удовольствием расскажу, — заговорщицки ответил он, — но сначала ответь мне на простой вопрос. Где шарик должен был восстановиться?
— Ну, в том же самом месте, где он был, — уверенно произнёс Ник.
— В каком ещё «том же самом месте»? — хитро прищурился Стив.
— Ого, хм, — Ник задумчиво поднял голову.
Тем временем Стив продолжал:
— С точки зрения общей теории относительности нет никакого «того же самого места». Центр рабочей области транзистора неподвижен относительно Земли, как и весь транзистор. Но Земля-то крутится и несётся вокруг Солнца со скоростью семнадцать километров в секунду. Можно, конечно, рассмотреть ту же точку в рамках Солнечной системы…
— Но и Солнечная система летит вокруг центра галактики, — подхватил Ник. — А Млечный Путь тоже не стоит на месте и летит среди других галактик.
— Да, и мне кажется, что шарики, которые мы отправляем в будущее, — они, может быть, восстанавливаются в том же месте в каком-то своём смысле — но с нашей точки зрения они несутся куда-то с огромной скоростью.
— Получается, сегодняшний шарик и не должен был остаться на месте. За сто микросекунд его положение сдвинулось… на сколько? Сантиметров на двадцать?
— Да, а второй шарик не успел значительно сместиться, у него было всего сто наносекунд. Может быть, он сместился на две десятых миллиметра, но мы бы этого не заметили. А где же первый?
— А первый… Может быть, он и восстановился, как полагается, через одну секунду, но фиг знает где, в десять тысяч раз дальше сегодняшнего.
Они немного помолчали, переваривая произошедшее, затем Ник затряс руками и взволнованно произнёс:
— Клянусь Эйнштейном, у меня такое ощущение ясности, как будто… как будто я протёр очки после дождя!
— Как будто мы плыли на вёслах в тумане три недели неведомо куда, и вдруг поднялся ветер, сдул туман, и мы увидели гостеприимный берег в пятидесяти метрах от нас.
— Чертовски верно, мой друг!
— Но подожди, не торопись так радоваться! — несколько посерьёзнел Стив.
— Что не так? Всё же сходится, разве нет?
— Так-то оно так, но это всё ещё лишь теория, её ещё надо испытать экспериментами. И мы по-прежнему не знаем, почему, куда и с какой скоростью они летят. У нас есть фактически только одно измерение, да и оно не особо точное.
— Да. Да. Пойдём, углубим наше понимание, — Ник в предвкушении потирал ладони.
Парни воодушевлённо засобирались.
— Я постараюсь взглянуть ещё разок с этой точки зрения на то место статьи, где профессор Бен доказывает, что объект не будет смещаться. Подумать только, что мы всё это время смотрели не в ту сторону телескопа!
— Ты молодчина! — откликнулся Ник.
— Да брось, я уверен, ты бы тоже догадался рано или поздно.