Дед присел на свой мешок и продолжил торговаться:
– Грошей нема, дык, можа, сменяемся?
Сержанту ахинея надоела:
– Слушай, задолбал! Где танк?
Дед будто не заметил смены настроения у потенциального «покупателя»:
– Тольки на што сменять?
Мехвод придвинулся к старикану с явными намерениями на лице, но рыжий неожиданно решил подыграть. Он подмигнул нам и спросил:
– Тебе что надо? За танк не пожалеем. Хочешь расписку на сто тысяч рублей? Это большие деньги. Как советская власть вернется – сразу получишь!
Но дед уже принял решение:
– Вось. Боты явойныя! – Он ткнул в меня пальцем.
– Что?
– Боты! Сапоги по-вашему.
– Да ты совсем оху… не прав! За тебя воюют, а ты выгадываешь?!
Старикашка набычился:
– Не надо за меня. Я за себя навоевался! Дашь боты?
Я схватился было за штык-нож, но мою ладонь перехватила рука сержанта. Сквозь зубы он прошептал: «Не кипиши», – а деду кивнул:
– Согласны.
Крестьянин удовлетворенно крякнул и начал развязывать мешок.
– У тебя там танк? – Рыжий явно глумился.
– Не. Танку там места нету.
На землю упала пара лаптей.
– Боты и… твои часы, жолнер.
Рыжий обхватил запястье, будто пытаясь оставить свой трофей.
Дедок ждал.
Сержант чертыхнулся и снял с запястья хронометр:
– Ладно. Снимайте сапоги, товарищ лейтенант!
Я колебался, надеясь отмудохать доморощенного коммерсанта, но рыжий снова подмигнул:
– Снимайте!
Ладно. Я стянул сапоги и бросил дедку. Тот протянул лапти.
– Тутока веревочки сзади. Завяжешь вкруг онучей!
Аллах, милостивый и милосердный! Счастье, что не видит родня!
Дед взглянул на сержанта, тот протянул часы.
– Ну! Где танк?
Старикашка ухмыльнулся:
– Ходьте. Тут недалёка.
Дедок не соврал. Через полчаса они были около заваленного ветками БТ-7. Танк спрятали недалеко от дороги. Выглядел он совершенно исправным: ни царапины, ни вмятины. Даже боекомплект оказался на месте, неполный, правда. Олег обследовал внутренности и вылез удивленный.
– Затвор не вынули, прицел цел. Почему бросили?
– Разреши, командир!
Коля заскочил внутрь, затарахтел стартером и выглянул из люка.
– Баки пустые, товарищ сержант!
Все ясно. Неведомые танкисты ехали, пока топливо не кончилось. Отогнали танк в лес, замаскировали, думая вернуться. Да только где его взять, бензин? Олег оглянулся. Дедок стоял на кромке леса, ухмыляясь.
– Иди-ка сюда, драгоценный!
Старичок осклабился беззубым ртом:
– Не… Я лепей тутай.
Олег пружинистым шагом двинулся к нему. Дедок дернулся, но сообразил, что убежать не успеет. Остался стоять.
– Чаго?
– Отдавай сапоги! И часы! Мы так не договаривались! Без топлива танк – груда железа.
Дед заюлил:
– За бянзин разговору не было! Танк – вось ён. Усё чэсна.
Рыжий схватил деда за шиворот:
– Сапоги! Часы!
Селянин бросил мешок ему под ноги:
– Шукайте!
Подбежавший Коля взял мешок. К общему удивлению внутри ничего, кроме давешних тряпок, не было.
– Ах ты, фокусник! Куда вещи подевал?
Дед, все еще вися на руке сержанта, захихикал:
– Дык я ж не валенок дурны. Пакуль шли, схавау.
– Спрятал?
– Дык.
– Где?
– Не скажу!
Олег еще раз тряхнул крестьянина, но тот только насупился.
– Дай я его немного попытаю, – предложил Ильяс, плотоядно улыбаясь и берясь за штык. – Мал-мала резать буду.
Дедок закашлялся:
– А что, хлопцы, вам, мабуць, и бянзин трэба?
Глаза сержанта сузились:
– Вещай, куркуль!
Дедок закрутился:
– Тут МТС недалека. Там бочки с бянзином, и сеялки, и трахтар!
– А немцы?
Селянин скуксился:
– Ну и немцев трохи. Вядома ж.
– Сколько?
– Ну так… Десяток, мабуць.
– Ах ты… Да я тебя…
Но что именно собирается сделать сержант с коммерсантом, лейтенант с мехводом не услышали. Кусты на краю поляны разошлись, в прогале появился ствол винтовки:
– Руки вверх!
Сержант отпустил дедка. Тот плюхнулся на колени и быстро-быстро, на четвереньках, заелозил в лес.
– Кто ты, добр человек? – поинтересовался сержант, поворачиваясь на звук.
– Руки!
Все замерли, послушно подняв руки.
Заросли раздвинулись, и на поляну вышло четверо красноармейцев. Замызганные, небритые, но с оружием: у двоих в руках – винтовки Мосина, у третьего – трофейный «маузер», самый здоровый шел с пулеметом «МГ».
– Почто гражданского тиранишь? – сквозь зубы спросил тот, кто с пулеметом.
Ильяс пригляделся. Судя по петлицам, все рядовые, но никаких попыток приветствовать лейтенанта у пришедших не наблюдалось. Ильясу это не понравилось.
– Представьтесь-ка, рядовой! – Он попробовал придать голосу металла.
Бойцы смерили его тяжелыми взглядами и переглянулись. Пулеметчик нехотя выдал:
– Рядовой Горовцов, 44-й стрелковый полк. Это бойцы сводного отряда. После прорыва следуем к линии фронта. А вы кто?
Ильяс решил спустить фамильярность:
– Лейтенант Паляница, 22-я танковая дивизия. Следуем туда же.
Горовцов кивнул на БТ-7:
– Ваш?
Сержант, убедившись, что конфронтация не грозит, обернулся, выискивая дедка, но того уже и след простыл.
– Наш… Выменяли вот.
– Почему лейтенант в лаптях? – Пулеметчик им явно не доверял.
– Потому что не хрен влазить в чужие разговоры! – вспылил сержант.
Горовцов перехватил пулемет и мрачно потребовал:
– Предъявите документы, товарищ командир!
Ильяс протянул удостоверение. Горовцов изучил подписи, печать и вернул. Подтянулся. За ним – и остальные бойцы.
– Извините, товарищ лейтенант. Разный люд бродит по лесам. Кто к своим пробирается, а кто и домой бежит.
– Сколько у вас людей, Горовцов? – влез с вопросом рыжий.
Рядовой перевел взгляд с лейтенанта на сержанта, убедился, что лейтенант не против нарушения субординации, и ответил:
– Тут четверо. В лесу еще столько. Из них один тяжелораненый, двое – легко. Оружие есть, но патронов мало… Жрать нечего.
Мехвод молча скинул с плеча сидор, развязал горловину и достал припасы.
Солдаты, получив от Горовцова кивок, опустили оружие и взялись за еду. Ели жадно и быстро. Часть продуктов отодвинули, видимо, остальным.
– Что собираетесь делать, товарищ лейтенант? – подал голос Горовцов.
Сам он к еде не притронулся.
– Да вот… Танк приведем в порядок и будем к нашим пробиваться, – неуверенно начал Ильяс.
Рядовой согласно кивнул:
– Если на машине, то быстрее. Да и немца встретим, отобьемся! Нас возьмете?
Сержант и лейтенант переглянулись.
– Почему нет? Не помешаете, – подтвердил Олег. – Нам бы топливо раздобыть! Дед говорил, недалеко МТС…
– МТС есть, – подтвердил рядовой. – В двух километрах село, там она. Только и немцы есть. Они танки ремонтируют: свои и наши. Полный двор навезли. Немцев много.
– Сколько?
– До взвода. В основном механики. Но винтовки у каждого. Охрана, пост на въезде.
Олег почесал шею:
– Кисло. С взводом не сладим.
Горовцов подошел ближе:
– Если разрешите… Мы тут третий день сидим: с ранеными не уйдешь. Все подходы изучили, сами думали попробовать. Ночью у них тихо. Двое часовых, остальные спят. Если действовать тихо…
Ильяс с сомнением посмотрел на рядового, но тот, судя по виду, и не думал шутить. Одиннадцать человек, из них трое раненых, атакуют взвод? Да он в своем уме?!
Но Олегу затея понравилась:
– А что? Немцы успокоились. Работы техникам много, день длинный. Устают, наверное? Спят крепко. А тут мы…
– Поднимется стрельба – помощь подоспеет. – Ильяс сбивал воинственный напор.
Горовцов пожал плечами:
– Могут. Но и мы не будем ждать.
Сержант повернулся к мехводу:
– Коля, сколько времени надо, чтоб бочки погрузить и увезти?
Климович задумался:
– Если постараться, то за час… И еще час, чтоб заправиться.
– Много, – резюмировал Ильяс.
– Если еще соляру найдем! – добавил Климович. – В этом танке дизель.
– Дизель? – удивился Олег.
– Новый танк! – подтвердил Коля. – Сильный! Нам такие показывали. По дороге прет, что полуторка или легковая, и запас хода большой.
Один из бойцов подошел ближе.
– Тут недалеко немцы беженцев с воздуха расстреляли. Полуторки сожгли, а вот трактор целый. Ему в мотор попали, а он не загорелся. Мы удивились, а потом посмотрели: дизель! На гусеницах трактор. Можно из бака слить. Ведро или два…
Коля задумался:
– До МТС доедем.
– И внутрь зайдем! – ухмыльнулся Олег.
Ильяс повернулся к бойцу. По всему выходило, что мимо МТС им не пройти.
– Веди к дороге! – скомандовал, удивляясь властности в своем голосе. – Горовцов, организуйте доставку раненых. Всех накормить. Еды не жалеть! Если возьмем базу, разживемся у немцев! Или…
Что «или», Ильяс не уточнял. И так было понятно.
От картины, открывшейся на дороге, сомнения в том, стоит ли им атаковать немцев, пропали даже у самых робких. Полотно гравейки, кюветы и обочины устилали тела. Женщины, дети, старики лежали кучами тряпья. Почерневшие лица, оторванные руки и ноги… И смрад; тяжелый, тошнотворный запах разлагающихся на жаре тел. По всему было видать: «штуки» напали на беженцев внезапно. Сначала отбомбились, потом прошлись из пулеметов. Многие погибли сразу – этим повезло. Остальные умирали в мучениях – это было видно по искаженным страданием лицам. Раненым никто не помог; видимо, местные жители побоялись подходить.
Группа некоторое время стояла, ошеломленно рассматривая картину трагедии. Ильяс внезапно поймал себя на том, что скрипит зубами. Олег рядом почернел с лица. Ильяс подумал, что желание у них сейчас одно. Добраться до ближайшего фашиста и бить, бить его башкой о землю, пока не вытекут мозги. А потом еще пройтись каблуком…
Не сразу, но они пришли в себя. Нашли трактор с убитым трактористом в кабине. Наверняка в кабине нашелся бы шланг, но лезть туда никто не захотел. Винтовочным штыком пробили бак и подставили ведра: одно принесли с собой (нашлось в танке), второе висело за кабиной трактора. Наполнив ведра, двинулись обратно.