«А если рации нет? – подумала Люба. – Такое ведь может быть. Что тогда?»
Покачав головой, Люба решила, что рацию непременно следует найти. Она должна, просто обязана сообщить в центр о случившемся! Танкисты ей помогут. Они же советские люди!..
Ильяс почесал сбитую коленку, хлебнул из трофейной фляги и, не стесняясь, уставился на «найденыша». Скуластая, невысокая – не в его вкусе. Зато рыжему по душе – в последние полчаса тот только и делает, что скалит зубы и балагурит, даже при обсуждении прорыва. И на девчонку поглядывает. Будто бы забыл, что это самый что ни на есть агент ГБ (или как там эту службу зовут?).
Лейтенант еще раз почесал коленку.
Со скуластой надо держаться настороже. Меньше трепаться, больше молчать, еще лучше – и вовсе обходить стороной.
Ильяс осмотрел прореху в форме. Угораздило же! Лейтенант, командир, а на коленке дыра. И зашить нечем. Одно хорошо: снова в сапогах. Горовцов, чувствуя вину – оставил командира в лаптях, расстарался: снял с убитого немецкого офицера. Сапоги подошли идеально. Хромовые, голенища бутылками… В своем времени Илья побрезговал бы ношеной обувью, к тому же с покойника; здесь же обрадовался. В лаптях командиру худо. Всем хороши сапоги, да вот могут сменить хозяина.
Дался им этот танк!
Ильяс прокрутил в голове события последнего дня.
Из мехцеха ушли хорошо. Быстро и с запасом горючего. Прицеп для раненых нашли, патроны. Преследователей отогнали, проехались за околицу, а после свернули на север и ломанулись по лесной дорожке. За час прыжков по буеракам, за время которого Ильяс расшиб коленку и порвал форму о наваленные в танк ящики с провизией, отряд ушел достаточно, чтобы гул фронта из далеких залпов орудий превратился в еле слышный шум. Далеко? Зато искать никто не будет. На танке двадцать километров – совсем не то же самое, что пешком.
Деревни проезжали на полном ходу, распугивая собак завыванием мотора. Единственный блокпост с сонным немцем, встреченный на окраине неизвестной деревни, чуть не снесли. Часовой пробовал остановить танк, но когда машина и не подумала сбавлять ход, предпочел отскочить в сторону. Тревогу он не поднял. Действительно, с чего? Танк ехал с тыла. В ночи и при включенной фаре, ослепляющей встречных, разобрать силуэт и увидеть звезды на башне практически нереально. Вот и решил фашист: кто-то из своих. Утром, если спать не уйдет, он сумеет сложить один и один и понять, что мимо пролетел тот самый «дикий» русский танк, наделавший шороху в их тылу. Но станет ли докладывать начальству, что проморгал врага?
В любом случае больше рисковать не стали. Олег приказал повернуть к фронту. «Бэтэшка» проехала немного на восток и, как стало светать, затаилась в лесу. Пехота нарубила еловых лап, замаскировала машину. Сержант выставил секреты, чтобы местные не набрели, и взялся сортировать добычу, осматривать мешки и ящики. Ильяс двинулся на разведку.
Лесок оказался правильный – чуть на холме, узкий ручей с болотцем внизу, за ручьем – поля. Гравийка заворачивает сначала в лес, а после подымается в горку и идет мимо развалин одинокой церкви. Если забраться на колокольню, то видно окрестности километров на десять. Вот туда и потопал Ильяс.
Вернулся он быстрее, чем рассчитывал. И с дурной вестью – гости пожаловали. Два танка пылят от села к селу с явным намерением догнать ретивого беглеца. Почему он так решил? Уж больно петляют, в деревнях останавливаются, не спешат. Скорее всего, немецкое начальство побоялось оставлять без присмотра бузотера у себя в тылу. Или обидели они кого-то сильно. Как бы то ни было, но танки в погоню фашисты отрядили. И не только их. Перед танками катила пара мотоциклов, а сзади тряслась машина с пехотой.
Как рассвело, над лесом пролетела «Рама». Разведчик шел к юго-востоку, но не к линии фронта, а кружил над лесами и проселочными дорогами. Насолили они немцам!
Олег сказал, как отрезал:
– Если не мудаки желторотые, то и дальше так пойдут – мотоциклы в авангарде. Засады боятся. Пусть! Разведку пропустим, остальных из кустов раскатаем!
Пехота переглянулась.
– Может, не по нашу душу? Просто кто-то отстал и теперь нагоняет своих? – заметил кто-то.
– Тогда бы к линии фронта ехали, а не вдоль нее, – возразил рыжий и нахмурился. – Отставить терки! – И уже Ильясу: – Скоро их ждать?
Тот прикинул:
– Если не ошибутся направлением, то через час.
Следы гусениц на съезде в лес бойцы еще на рассвете замели, но в следующей деревне немцы узнают, что русский танк не проезжал, так что вернутся. И будут искать – осторожно, с опаской.
– Добро. Будем делать их здесь.
Пехота загудела:
– Как «делать»? Их же больше!
Сержант набычился:
– А станет меньше! Правильно сработаем – вовсе не останется. «Хвост» надо рубить – иначе не отвяжутся! Отставить сопли и готовиться к бою!
Окруженцы похватали оружие, но поглядывали искоса. Не верила пехота в авантюру танкистов.
– Уходить надо! – озвучил общее мнение Горовцов. – Не сладим.
Ильяс решил поддержать сержанта:
– Обсуждать будете, когда командирами станете! Пока ваше дело – исполнять приказы.
Пехота разбрелась. Солдаты стали чистить и проверять трофейное оружие.
– Может, действительно уйти? – тихо спросил Олега Ильяс.
Тот ухмыльнулся:
– Не волнуйся, Илья. Я сказал, что мы их сделаем, значит, сделаем. Насчет меня сомнения есть?
Ильяс пожал плечами. В навыках попутчика он не сомневался. Но как проявят себя в бою остальные? Да и сама необходимость боя казалась призрачной.
– Заводи мотор, Коля! Выдвигаемся.
Пехота отогнала прицеп с ранеными глубже в лес и уселась на броню. Два трофейных «МГ» значительно подняли огневую мощь отряда, но было заметно, что красноармейцы все еще нервничают.
Танк выскочил на дорогу, газанул, оставляя заметные следы гусениц, и рванул вперед, пугая птиц выхлопами. Вылетев на опушку, «БТ» ускорился и на полном ходу прошел несколько сотен метров в сторону ближайшей деревушки.
– Сколько у немцев отрыв от мотоциклов при движении? – спросил Олег.
– Метров триста-пятьсот.
– Коля, давай к самой деревне, там по садам уходим вправо и метров через двести идем обратно.
«Бэтэшка» резво долетела до околицы, продавила забор крайней хаты, проехала садом и вывернула на колхозное поле. Высокая рожь хлестала по броне. Танк оставлял на поле заметный след, но поваленная рожь оставалась незаметной с дороги.
– Быстрее! – подгонял мехвода сержант.
Они пронеслись обратно к лесу, врезались в заросли и двинулись вдоль дороги. Получилась петля в пару километров длиной. Танк остановился за опушкой – там, где дорога выходила из леса. Сержант показался из люка.
– Горовцов, оборудуй две пулеметные точки так, чтоб простреливать поле и дорогу. Бить по грузовику с пехотой, но только после того, как я подожгу первый танк. И глядите мне! Раньше огонь не открывать! Башку откручу!
Пехота скатилась с брони и, пошатываясь после скачки по буеракам, потопала к опушке.
– Коля, прокатись вперед и стань за кустами.
«БТ» подъехал чуть вперед и замер.
– Рубим ветки, маскируемся!
Оставалось ждать.
Немцы появились скоро. Видимо, расслышали звук мотора.
Первыми на бешеной скорости вылетели мотоциклы. Спешили догнать «улепетывающий» русский танк. Не успели они подкатить к деревне, как из леса показались «тридцатьвосьмерки» и грузовик с пехотой.
Немцы катили уверенно. Командиры экипажей торчали в люках, стволы не рыскали по сторонам, а пехота и вовсе пела что-то веселое.
– Ждем! – поднял руку торчавший в люке сержант.
Мотоциклы, доехав до околицы, остановились, высматривая что-то.
– Надо было деревню насквозь проехать и тогда возвращаться, – процедил сквозь зубы Волков.
Танки стали тормозить, грузовик – следом. Он был в двухстах метрах от опушки, дальний танк – на все триста.
– С Богом! – сказал сержант, ныряя в люк.
Пушка ухнула, посылая снаряд под башню ближайшему немцу. Попали! Танк дернулся, но не остановился. Грузовик резко затормозил. Опушка взревела пулеметными очередями. Свинец из двух стволов вспорол брезент грузовика.
Второй выстрел! Снова попадание. На этот раз снаряд вошел под корму. «Тридцатьвосьмерка» дернулась и остановилась, корма ее задымила.
– Один – в минус! – проорал сержант, вращая маховик.
Головной танк немцев оценил ситуацию и теперь полз в рожь, поворачивая башню в сторону противника.
– Как в спину толкну, Коля, давай вперед, дуй за грузовик – и к подбитому танку. Понял?!
Мехвод кивнул. Машина еле заметно подрагивала, как нетерпеливый конь перед стартом в скачках.
Выстрел! И тут же ответный немца.
Снаряд «сорокапятки» ударил немцу под катки, сбил правую гусеницу, заставив «тридцатьвосьмерку» крутиться на месте. Фашист не попал – помешали кусты.
Сержант всадил снаряд в казенник, припал к окуляру.
– Н-на!
Еще попадание! Немецкий танк заметно вздрогнул. Но башня продолжала вращаться, дым не пошел.
Волков толкнул ногой мехвода.
– Давай, Коля!
«Бэтэшка» прыгнула вперед, вылетев из леса со скоростью рысака. Ильяс строчил из пулемета, стараясь накрыть разбегающихся немцев – тех, кому повезло выскочить из кузова. Таковых было мало. Пулеметы Горовцова сделали из брезента грузовика макраме, а из большинства его пассажиров – гору фаршированного свинцом мяса.
– Коля, быстрее!
«БТ» летел по полю, придавливая высокую рожь к черной земле.
Немец выстрелил еще раз. Промазал.
«Бэтэшка» проехала за грузовик, обогнула подбитый танк и почти уперлась в тушку «недобитка».
Бухнула пушка. В упор! Немца дернуло, башня, вращавшаяся в сторону противника, замерла. Из открытого люка потянулся дымок. Еще выстрел! Чуть пониже. Фашистский танк снова дернулся. Дым из чрева повалил уже густой, чадящий.
– Хана гансам!
Волков ткнул Колю в плечо. «Бэтэшка» вывернула влево и рванула по ржи.