– Сержант Мадабадзе, товар… товарищ лейтенант.
Слова сержант выкрикивал и растягивал. Явно контужен.
– Лейтенант Волков. Где остальные?
– Нет больше никого, товарищ лейтенант. Остатки батальона ушли к реке, а мы в прикрытии. Нас пятнадцать человек было, а теперь – вот! – Он развел руками.
– Сержант, тут нигде «сорокапяток» подбитых нету? Нам бы снарядов раздобыть.
– Нет, товарищ лейтенант. Может, где дальше, но мы не знаем.
Волков осмотрел потрепанное воинство.
– Давно в прикрытии?
– Товарищ капитан сказал, чтоб держались час. Осталось минут десять. Потом дворами к Днепру, дальше – вплавь. На мост не успеем – наши его рвать будут.
– Договорились, сержант! Мы эти десять минут вас поддержим, а потом вы десантом мне на броню и к мосту. Постараемся успеть.
Сержант устало кивнул головой.
Танк загнали в щель между разваленными домами, чтобы пикировщики сверху не вычислили. Немцы затихли. Через пять минут подтянули минометы и начали лепить по развалинам, но вперед не лезли. Ждали чего-то.
Через пятнадцать минут остатки взвода прикрытия залезли на танк, и «БТ» рванул к переправе в надежде успеть. Опоздали. Посреди моста вспух черный куст, полетели в стороны обломки, затем донесся грохот. «БТ» встал на высоком правом берегу Днепра, как памятник.
– Мы здесь сойдем! – Сержант спрыгнул на землю. Следом посыпали его бойцы. – К реке огородами выйдем и вплавь будем пробовать.
А вот танк вплавь не пойдет…
Сержант понял их беду.
– Тут вдоль берега дорога идет. Дуйте по ней! Через пару километров – старый железнодорожный мост. По нему пройдете.
Идея неплоха. Соляры еще километров на сто. Хорошо, что дизель – мотор экономичный, до сих пор на остатках захваченного у немцев топлива ездят. Выстрелов, правда, маловато – всего шесть, но попробовать можно.
– С нами пойдете?
Сержант головой покачал:
– Нам здесь лучше.
Попылили.
Не обманул сержант. Стоит мост. Перед ним взвод пехоты залег, держит стратегический путь. По шпалам бегут солдаты, тянут тележки беженцы, но толпа реденькая – последние уходят.
«БТ» влетел на насыпь и поехал, громыхая траками о рельсы. Навстречу выскочил лейтенант с шальными глазами и «наганом» в руке.
– Куда? Назад!
– Куда «назад», родной? – Волков торчал в люке. – За спиной немцы валят, а у меня снарядов на раз вздохнуть.
– Назад, я сказал! Занять позицию у насыпи и следить, чтоб немцы к мосту не прорвались.
– Ты чего, командир?
«Летеха» остыл и объяснил:
– Мост заминирован. Ждем эшелон с медсанбатом, за ним взорвем и отходим.
– Какой эшелон? Город в руках немцев, вокзал давно захвачен. Какой эшелон, откуда он возьмется?
– Не мое дело рассуждать! Приказ – эшелон пропустить – и рвать!
Волков внимательно глянул на психа. Может, съездить по уху? Но за спиной лейтенанта, на том берегу виднелись стволы двух пушчонок. Проехать им не дадут – это к гадалке не ходи. А с этого психа что возьмешь? У него приказ.
– Немцы прорвали линию обороны и идут к реке. Надо всех на ту сторону и взрывать мост!
– Отставить панику! Выполнять приказ, лейтенант! А не то, – поднял «летеха» «наган». Шальной! С пукалкой на танк…
– Хорошо, – сквозь зубы выдохнул Олег. – Сколько ждать будем?
– Пока эшелон не пройдет. Или пока немцы не доберутся.
«БТ» сдал назад, съехал с насыпи и спрятался за развалинами склада.
– Что делать будем, командир? – прокричал полуоглохший Коля.
– Воевать, товарищ мехвод. Снаряды пока есть. Пошумим напоследок.
Олег выбрался из машины, сбегал к развалинам, приволок створки разбитого шкафа, прикрыл бок танка. Ильяс лопаткой насек веток в кустах, замаскировал гусеницы, которые из-за склада торчали. Будет немцам сюрприз…
Волков прошелся по окрестностям, продумал маршрут отхода. Так и провели следующий час.
А потом пожаловали танки.
Немцы выкатились к мосту сразу с двух сторон. Шли не улицами – по садам, топча хлипкие заборы и валя деревья. Окраины Могилева, частный сектор…
– Ждать…
Первая «тридцатьвосьмерка» выскочила к насыпи. Бах, бах! Это «сорокапятки» с того берега заработали. Не попали, но внимание привлекли. За первым немцем выскочили еще два танка. Все башни в сторону батареи вывернули, начали палить в ответ.
– Теперь!
Заскрипела фанера шкафных створок, пушка нашла первую цель.
Бум! В корму будто ударили молотом. В ушах загудело, но Олег не ушел от окуляра. Выстрел! Корма у крайнего из немцев задымила. В казенник полетел второй снаряд.
– Нас сзади кто-то колотит, – орет Ильяс, но Олег отмахнулся. Ничего, мол.
Еще выстрел! Второй немец дернулся, но не остановился, поехал, разворачиваясь.
– Вперед, Коля!
«БТ» выскользнул из засады. За спиной разлетелись развалины. Мимо!
– Коля – левее и ниже!
Коля и сам понимает, рвет рычаги, танк ревет.
– Стой!
Встали. Выстрел. Мимо.
У кормы вспух взрыв. Немец тоже промахнулся.
«БТ» выкрутился влево и ушел за дом, остановился.
– Теперь сдавай назад!
Олег повернул башню. Выскочили с той же стороны.
Выстрел! Немец, шедший по пятам и карауливший другую сторону дома, получив под башню снаряд, пробует развернуть заклинившую пушку, поворачивая танк. Но «БТ» перезарядился быстрее и вторым снарядом добил подранка.
– Последний снаряд! – закричал Олег.
Бум! Бух!
В башне скрежет, гром. Два прямых попадания.
Ильяс волочет наружу оглушенного Колю, Олег выбирается сам. «27-й» горит, полыхая развороченной кормой. Отвоевался, легендарный! Прошитый пулями и снарядами, тонкобронный и неудобный, но ставший за этот месяц родным…
– К воде! – орет Волков, тряся окровавленной головой. – Быстрее!
Рядом пляшет пулеметная поземка. Ильяс не слышит выстрелов, только видит приближающиеся фонтанчики. Олег дернул его за шиворот и столкнул вниз. Скатились в овраг, поползли. Коля, очухавшись, поспевал следом.
Немцы поливали края овражка свинцом, ухали пушки, разнося на атомы горящий «БТ».
Оскалился Олег. Половина лица у него залита кровью из рассеченной брови.
– Плавать умеешь?
Ильяс кивнул. Коля тоже.
Втроем скатились к воде, в дым от горящих танков.
– Вот и… – Олег не договорил. Охнул и стал валиться – еле подхватили. Пуля на излете вошла под левую лопатку.
Ильяс зажал сочащуюся кровь, вытянул гимнастерку, зубами рванул свою майку на лоскуты. Коля разрезал гимнастерку командира. Вдвоем наложили тампон на рану, туго перехватили бинтами. Вроде держит.
Олег в себя не пришел, но сердце стучало.
Где-то над головами немцы загудели в сторону моста, где еще не умолкли пулеметы шального лейтенанта.
– Как мы его на ту сторону? – Ильяс закрутил головой, выискивая какое-нибудь плавсредство.
Коля задумался, кивнул и убежал в дым.
– Куда?
Ильяс потянул раненого к воде. Может, здесь неглубоко, и удастся пронести? Нет. Дна не видно.
Коля появился, волоча тяжеленную створку ворот. И где только приметил? Створка крепкая, толстая, сухая.
Олега затащили на плотик и спустили на воду. Дверца просела, но не утонула.
– Пошли!
Как они плыли, Ильяс не помнил. Редкая птица долетит до середины Днепра, но это у Киева. У Могилева река не широкая, но Ильясу она показалась морем. Он загребал правой рукой, левой придерживая створку, болтал в воде тяжеленными сапогами. Они и намокшее обмундирование тянули на дно. На той стороне импровизированного плотика точно так же бултыхался Коля. Рядом взлетали брызги от осколков, над головами свистели пули, но пловцам было не до этого. Главное – чтоб не перевернулся плотик, не утопил командира. Быстрое течение сносило их от моста, где шел бой, и минут через пять стрелять в них перестали. На берег выбрались километром ниже.
Выползли, кашляя и выплевывая попавшую в легкие воду, вытащили раненого. Отдышавшись, подняли головы. Неподалеку трое красноармейцев откапывали лопатами застрявшую в речном песке телегу. Запряженная в нее коняшка косила глазом и пританцовывала от звуков канонады.
– Бойцы, ко мне!
Ближайший солдатик попытался огрызнуться, но, увидев «Люгер», торопливо подбежал. Следом – остальные. Впятером отнесли Олега на телегу, предварительно сбросив в песок стопки перевязанной шпагатом бумаги.
– Что это? – спросил Ильяс.
– Складские ведомости, – пояснил седой старшина, главный среди бойцов. – Товарищ интендант велел вывезти.
– Кому они нужны, портянки ваши? Сожги, если такая ценность!
Старшина полез было в карман за спичками, затем передумал и плюнул. Телега тронулась в путь. Они выбрались на дорогу и встали, оглядываясь. На высоком противоположном берегу Днепра горели дома. Черные клубы дыма ползли в небо, ветер относил их к реке, и дым стелился над водой грязно-серым туманом. Там и сям в тумане виднелись плотики, лодки, а то и просто головы плывущих людей – последние защитники Могилева покидали город. Орудийная канонада стихала, только выстрелы винтовок да пулеметные очереди все еще звучали на западном берегу. На восточном, куда выбрался экипаж танка, было тихо.
Ильяс сделал несколько шагов к реке, остановился и хлопнул в ладоши – раз, другой. Затем закачался из стороны в сторону, что-то гортанно выкрикивая. Затанцевал, скаля зубы, все ускоряя и ускоряя темп. От телеги на него ошеломленно смотрели механик и бойцы.
– С ума сошел! – ахнул Коля.
– Может, его… – Пожилой старшина потащил из телеги веревку.
– Отставить!
Все четверо обернулись к телеге. Олег сидел, привалившись плечами к борту. Лицо его морщилось от боли.
– Оставьте его! – повторил он тише. – Это пройдет. Потанцует и… пройдет. Зикр это. Или нет? Неважно… Пускай!
– Какой зикр? – изумился Коля.
– Танец такой на Кавказе есть.
– Он же с Украины!
– Родился и вырос в горах. Не трогайте!
Коля умолк и повернулся к Палянице. Следом – остальные. Ильяс танцевал. Взбрасывая руки и отбивая пятки. Его переполняла радость. Они смогли. Отомстили! Положили гадов, а сами выжили, ушли! А те, мышастые, их не взяли! Не ухватили и хрен когда ухватят! И не смогут, никогда не смогут! Аллах на нашей стороне!