М. АРДОВ: Это же МХАТ, понимаете? Это всё очень было важно. И это тоже такой момент известный, что…
А. БАТАЛОВ: И опять все родственники, опять там, где папа играл кучера, вот эта знаменитая… Пил он молоко из бутылочки. Вообще все то… Но это уже мой дядя, Станицын, ставил. Так что это опять прямо мой дядя.
М. АРДОВ: Там это да.
А. БАТАЛОВ: Это мой папа.
М. АРДОВ: Там семейственность у них была во МХАТе. У них была по этой части семейственность.
А. БАТАЛОВ: Не то слово. Они были замаскированы под разными фамилиями.
М. АРДОВ: Да, Светлана, его двоюродная семья. Её муж Петя Чернов.
А. БАТАЛОВ: Все на разных фамилиях. Замечаете, да?
М. ПЕШКОВА: Я смотрю, да, ведь не разберешь…
А. БАТАЛОВ: Не позволял он…
М. ПЕШКОВА: Комар носа не подточит.
А. БАТАЛОВ: Ну, не позволял. Все. Они все Баталовы. Они все с разными фамилиями были.
М. ПЕШКОВА: А. БАТАЛОВ, М. АРДОВ на «Эхо Москвы» в программе «Непрошедшее время». А в судьбе отца кто-то сыграл главную роль или он был влюблён до беспамятства в Вашу маму?
А. БАТАЛОВ: Нет, он потом выходил замуж…
М. АРДОВ: Женился.
А. БАТАЛОВ: Женился скорее. Но очень неудачно, потом её опять арестовали, потому что у неё тоже кто-то был, брат какой-то, которого тоже арестовали.
М. АРДОВ: У него потом были браки, но, честно сказать, что был какой-то единственный брак…
А. БАТАЛОВ: Нет, нет. Так и было.
М. АРДОВ: … этого у него не было.
А. БАТАЛОВ: Ну, вот тут последняя, где они жили в квартире, где ее арестовали, квартира тоже развалилась напополам…
М. ПЕШКОВА: А Вы играли во МХАТе?
А. БАТАЛОВ: Я немножко…
М. ПЕШКОВА: То есть вы смогли продолжить традицию семьи Баталовых?
А. БАТАЛОВ: Нет, нет, я немножечко, немножечко успел, потому что после института вот уже, я открыл рот, и вроде пришел… А тут холодная война.
М. АРДОВ: Не холодная война.
А. БАТАЛОВ: А какая? А зачем мне…
М. АРДОВ: А затем, что было… Холодная война началась гораздо раньше, чем ты кончил институт. А просто была всеобщая воинская повинность. А в твоём институте не было военной кафедры. Поэтому каждый из выпускников твоего института, мальчик, должен был идти в армию.
А. БАТАЛОВ: Меня забрали в армию, поскольку я так отношусь к Сталину, он это понимал, когда кончился у нас срок, 1,5 года в театре Красной Армии, в армии по-настоящему мы были, так вот тут он умер, чтобы ещё нам полгода прибавили. Потом мы два года их отслуживали полностью.
М. ПЕШКОВА: А что Вы делали?
А. БАТАЛОВ: Всё. И первую в жизни роль большую сыграл, представьте себе, на сцене театра Красной Армии, а не МХАТа.
М. ПЕШКОВА: Это Ваша служба воинская была?
М. АРДОВ: Да, да. Такая была у них команда.
А. БАТАЛОВ: Ночью мы охрана, а массовки были такие, что в зрительном зале рот разевали, когда выходили войска, буквально войска. Два корабля сталкивались. Потом начинался бой. И на сцену выходили…
М. АРДОВ: Представляете, какая там огромная сцена!
А. БАТАЛОВ: Представьте, весь вспомогательный состав, все актёры, которые еще играют роли, а потом ещё почти сто человек нас. Конечно, в зрительном зале этого ничего подобного. Но там товарищ Сталин же с размахом хотел, чтобы всё было, поэтому там Бог знает, что было! Два корабля выезжали во «Флаге адмирала» носом друг к другу.
М. ПЕШКОВА: И так полтора года прошли?
А. БАТАЛОВ: Не полтора, а два из-за его смерти.
М. ПЕШКОВА: Два?
А. БАТАЛОВ: Причем мы стояли в охране, чтобы эти желающие с ним проститься, а может от радости, убедиться, что он всё-таки умер наконец, которые шли по бульвару, тут мы стояли в военной форме, чтобы они не расползались, не бегали, куда нельзя.
М. АРДОВ: Но они расползлись и подавились, как мы знаем.
А. БАТАЛОВ: Очень много давилось.
М. ПЕШКОВА: В каком звании Вы закончили службу?
А. БАТАЛОВ: Солдат.
М. АРДОВ: Рядовой.
А. БАТАЛОВ: Рядовой. Я и сейчас имею документ, я рядовой. Но так как я понимал, что слушать без конца эти уставы, сказали: «А какую воинскую профессию?» Я сказал: «Шофёр». И я за два года стал профессиональным шофёром не третьего класса, а классным. И вышел с профессиональными правами, по сегодняшний день езжу в машине.
М. ПЕШКОВА: Вот тут-то я и хотела спросить. Ведь вы играли в кино водителя.
А. БАТАЛОВ: Да.
М. ПЕШКОВА: Помогла ли эта профессия, когда вы снимались?
А. БАТАЛОВ: Это не то слово! Вы прямо догадались, случайно, да?
М. АРДОВ: Там это есть.
М. ПЕШКОВА: Нет.
А. БАТАЛОВ: Вот теперь я вам, правда, не знаю, насколько все шофёры… Сейчас уже другое время. Значит, в картине Хейфеца «Дело Румянцева» начинается вообще всё с того, что он везёт детишек в грузовой машине, смешно, останавливает девушка, сажает девушку. Да? И так далее, и так далее. Приехали на шоссе, уже съёмка, детей этих насажали мне полную машину. Мы приехали, все подготовились, подлетели… А это за границу дорожка, всё-таки…
М. АРДОВ: В Финляндию.
А. БАТАЛОВ: Да. Это особо охраняемая. Подлетели гаишные машины, остановились: «Это что такое?». — «Вот, мы снимем только кусочек». — «Там же дети в открытом кузове у вас! Категорически запрещено! У вас артист там сидит!» И тут вдруг я сказал, что имею права. «Какие у Вас права?» — сказали они. И Хейфец сказал: «У него настоящие права». Я говорю: «Я в армии профессиональный шофёр, классный». Показал им профессиональные права, они сказали: «Можно». Потому, что я специально был обучен возить людей в кузове. И вот они прямо, вот благодаря этому есть этот кадрик. Благодаря этому я получал удовольствие еще в два раза.
М. ПЕШКОВА: Я хочу вернуться назад.
А. БАТАЛОВ: Давайте.
М. ПЕШКОВА: Я хочу вернутся ко времени эвакуации из Москвы. Как вы эвакуировались? Вы запомнили это время? Как-то оно отразилось надолго в сознании, оно засело или нет? Или вы были еще слишком маленькими? Я понимаю, Михаил Викторович, что Вы были маленькими.
А. БАТАЛОВ: Нет, нет. Он стоял за руку. А Боря у мамы на руках.
М. АРДОВ: Там был такой…
А. БАТАЛОВ: Вот с тремя…
М. АРДОВ: Сначала был Чистополь. Потом была Казань. Потом мы попали в Свердловск к нашей приятельнице. А потом мы попали уже в маленький татарский городок, теперь уже более известный под названием Бугульма, где потом нефть еще открыли.
А. БАТАЛОВ: Теперь открыли.
М. АРДОВ: Вот такой был, да, вот такой. А в Бугульме было уже несколько лет.
М. ПЕШКОВА: Чем вы занимались? Вы ходили в школу, Алексей Владимирович?
А. БАТАЛОВ: Это была пытка. Потому, что он вот Вам назвал… Мы переезжали, в этой школе английский начинали первые б, д, б, в этой немецкий, в этой это. Так что у меня образование как бельё нижнее. Это Виктор Ефимович очень точно определил. Я ничего не знаю.
М. АРДОВ: Он учился в школе, и в это время мама там организовала театр и вот он там играл, и помогал, и изготавливал какой-то, значит, реквизит, вот это была его, так сказать, первая… И есть даже какие-то фотографии где он…
А. БАТАЛОВ: Да он всё про меня упрощает. Значит, на самом деле этого мало. Я был зачислен и получал уже служащую карточку, а не иждивенческую, потому что я был помощником рабочего сцены. А он один на всё про всё. И я уже был помощником по-настоящему. И помогал ему по-настоящему. Вот там прибивали, стульчики чинили, ставили декорации и так далее, и так далее. Вот тогда я начал на самом деле служить в театре. И там…
М. АРДОВ: Трудовую деятельность.
А. БАТАЛОВ: … впервые в жизни вышел на сцену загримированным. И это было полное счастье. И сказал бессмертные слова, с которых начинается всякое, это уже в Островском я выходил, и сказал: «Кушать подано». Это был Островский.
М. ПЕШКОВА: Как складывалась жизнь мамы с отцом? Виктор Ефимович, я вот так подспудно понимаю, что, наверное, характер у него был не сахар, потому что шутить, шутить легко тогда, когда это не работа, мне кажется.
М. АРДОВ: Там были свои проблемы, но характер-то у него был лёгкий. Характер как раз у него был легкий. Он был очень добрый, очень отзывчивый. Вот и все…
А. БАТАЛОВ: Очень добрый. Это самое главное.
М. АРДОВ: Но там были другие… Я не очень хочу распространяться, там были другие проблемы. Поэтому, так сказать, но, тем не менее, как-то ради нас и ради вот всех их, они, так сказать, свой союз сохранили, хотя, конечно, там были кризисы.
А. БАТАЛОВ: Но в такие времена, смотрите…
М. АРДОВ: Жизнь прожить — не поле перейти.
А. БАТАЛОВ: Не поле. Да. Очень тяжело было маме. Очень тяжело.
М. АРДОВ: А характер… Ну, уж ей, например, она работала…
А. БАТАЛОВ: Но вот Ардов, представьте себе, при абсолютно категорически нельзя в армию, у него был такой опять-таки с рождения порок сердца, что человек, не знающий, первый раз, когда врач наклонялся и слушал сердце, у него глаза на лоб вылезали. У него — тук-тукжжжжжж.
М. АРДОВ: Декомпенсированный.
А. БАТАЛОВ: У него один клапан один какой-то не работал. Я боюсь сказать… И всё-таки он пошёл, и все-таки он стал корреспондентом, значит.
М. АРДОВ: Да, он майором был.
А. БАТАЛОВ: В армии майора получил.
М. АРДОВ: Хотя у него был чисто белый билет, конечно.
А. БАТАЛОВ: Да. Белый билет — не то слово. Можно никуда было не ходить. Нет, он пошёл. И слава богу, вернулся живым.
М. ПЕШКОВА