Вера
Им на удивление быстро удается войти в новый ритм. В первый день Джулия еще наивно полагает, что сумеет помешать Вере взять на себя хозяйство: говорит, чтобы Вера не утруждала себя готовкой, не убирала сама со стола после обеда, не пыталась обучать Эмму математике. Но довольно скоро Джулия понимает, сколь тщетно говорить Вере чего-то не делать, и к концу второго дня полностью подчиняется ее манипуляциям.
Вера поселилась в доме Джулии, наивно полагая, что задержится на день-два, не больше, после чего вернется к привычной тихой жизни в своей квартире над разоренным магазином. Но магазин закрыт, и если раньше Вера не представляла, как переживет такое, то сейчас даже испытывает некоторое облегчение. Да, ей тоскливо, но в то же время не приходится так переживать из-за отсутствующих покупателей и раздумывать, как долго она еще сможет содержать лавку. Вера отправила сообщение Алексу, предупредила, что поживет у друзей, и попросила прощения, если ему не хватит чая, на что добрый, милый Алекс ответил без промедления и попросил ее не беспокоиться.
Прошлым вечером звонил Тилли, спрашивал, почему она не пишет ему вот уже несколько дней. Ха, еще один поворот, достойный книги.
– Ох, знаешь ли, – ответила Вера, – кто-то вломился ко мне в магазин, и друзья предлагать пожить какое-то время у них.
Тилли не на шутку всполошился.
– Что? Ма, что значит «кто-то вломился в магазин»? Ты сообщила в полицию?
– Ах, полиция, какой от них толк? Не могут даже раскрыть убийство. Думаешь, они станут утруждать себя ограблением? Не волнуйся, я раскрою это сама.
– Боже, ма! И где ты сейчас? У каких друзей?
– У меня теперь много друзей, Тилли. – Вера не смогла скрыть самодовольства.
– Где? Я заеду за тобой. Ты можешь… – Он вздохнул и продолжил: – Ты можешь пожить у меня.
– Ох, глупости! Я не хочу тебя утруждать.
Подумать только! Отвергнуть такое предложение! Предложение, за которое раньше она готова была убить. Но вот она, Вера, – совершенно другой человек и больше не обуза для сына.
– Господи, ма. Ну… хорошо, ладно, ты взрослый человек и можешь сама решать. Но я переведу тебе денег, ладно? И, если что-то понадобится, сразу дай знать, слышишь?
– Да, хорошо. Не ворчи.
Когда Вера отключилась, усмешка не сходила с ее лица, и разве можно винить ее в этом? Она так сокрушалась, какой Тилли невнимательный сын, и вот пожалуйста, он настаивает на том, чтобы послать ей денег. В конечном счете не такой уж Тилли и непочтительный.
Вера не представляла, что так легко вольется в жизнь Джулии, как элемент пазла без труда встает на свое место. Иногда кажется, что ей с самого начала уготовано это место: жизнь в доме с двумя девочками, одну из которых она уже воспринимает как дочь, а вторую с первой минуты приняла как родную внучку. Ох, Эмма, Вера души не чает в этом крошечном, серьезном ребенке.
По утрам Джулия встает и видит, что Эмма уже одета, волосы заплетены в замысловатые косички, она сидит в своем стульчике и самостоятельно ест конджи. Вера сидит рядом и читает газету. Когда Вера замечает Джулию, то просто говорит: «Сядь». Джулия садится, и перед ней появляется тарелка с горячей конджи и блюдо с закусками: поджаренное яйцо, пряный тофу и хрустящие ютяо[15]. К завтраку также полагается чашка зеленого чая и стакан соевого молока. Джулия ест и недоумевает, каким чудом Эмма ест сама, ложкой, вместо того чтобы разбрасывать все вокруг и требовать жареную картошку и куриные наггетсы. После завтрака Вера убирает со стола, вытирает перемазанное лицо Эммы и достает ее из стульчика, после чего они вдвоем отправляются гулять в парк неподалеку.
В первый раз Джулия следует за ними и цепко следит за Верой. Что, если Вера на самом деле не такая уж добрая и вынашивает преступные планы в отношении Эммы? Поэтому Джулия идет за ними, а Вера пыхтит и закатывает глаза. Потом, на детской площадке, Джулия в изумлении наблюдает, как Вера усаживает Эмму рядом с другой девочкой, и две девочки спокойно играют. Нет, не вместе, скорее играют рядом друг с дружкой, но до сих пор Эмму невозможно было посадить хотя бы в пяти шагах от другого ребенка, чтобы она не закричала: «Я стесняюсь!» И сейчас Джулия не верит своим глазам. Как Вере это удается?
Этот вопрос звучит у нее в голове на протяжении всего дня и не затихает в последующие. Как Вере это удается? Как ей удается так чисто прибрать в доме, как ей удается так быстро приготовить ужин, как ей удается… все? Если бы кто-то сказал Джулии, что Вера обладает магическими способностями, она бы поверила без раздумий.
По вечерам Вера удаляется в хозяйскую спальню, предоставленную ей в первый же день, после того как Вера несколько раз обронила, что в китайской традиции старшие всегда занимают лучшую комнату в доме. Там она устраивается на широкой двуспальной кровати и читает рукопись Оливера. Вера никогда не отличалась любовью к чтению, но даже она видит, что текст далек от совершенства. Много шероховатостей, где-то события несутся вскачь, а затем ползут как улитка. Но Веру держит сама история: о двух братьях, один из которых идеальный ребенок (или так считают окружающие), а второй – сплошное разочарование, он чахнет в тени старшего брата, наблюдая, как тот обманом добивается всего в жизни. Скромный брат влюбляется в девушку, которая в конечном счете выходит за брата-любимчика. Вера гадает, не закончится ли это тем, что скромный брат отравит любимчика? Например, задушит подушкой с птичьим пухом. Ее так и подмывает пролистнуть до финала, но Вера ненавидит спойлеры и потому терпеливо читает страницу за страницей и, несмотря на рваный темп, получает от этого удовольствие.
На четвертый день, когда Вера с Эммой готовят лапшу на кухне, из спальни вдруг раздается вскрик. Мгновение, и запыхавшаяся Джулия, промчавшись по коридору, забегает на кухню, ее светлые волосы спутаны и падают на лицо. Она видит смеющуюся Эмму, всю в белых пятнах от муки, с полосками теста в каштановых волосах, и замирает у порога. Ужас – вот ее первая, инстинктивная реакция. Старая Джулия, как полагает Вера, подхватила бы Эмму на руки и побежала в ванную отмывать. Вероятно, пока Маршалл не пришел домой. Но затем Вера видит проблеск в ее глазах. Осознание, что Маршалл больше не придет. Больше не будет брюзжать из-за беспорядка, неподобающего поведения, или что там еще его раздражало. И тогда Джулия начинает смеяться, и господи, думает Вера, что это за смех.
Он исходит из самого ее нутра, искренний и счастливый, и Джулия ничуть себя не стесняется. Секунду Эмма недоуменно смотрит на нее, а потом присоединяется. Она хихикает и лепит лапшу к щекам, запрокидывая голову и хохоча еще громче. Вера не сдерживается и тоже смеется, и ей трудно вспомнить, когда в последний раз она так радовалась. Все трое смеются до боли в боку, пока не заканчивается воздух в легких, а потом, все еще задыхаясь, Вера спрашивает Джулию, что случилось.
– Ох! – восклицает Джулия, словно забыла, что заставило ее примчаться на кухню. – Я нашла! Работу!
Она как будто сама не верит тому, что говорит, и на ее лице написано что-то среднее между ужасом и восторгом.
Вера не позволяет ужасу взять верх. Она радостно взвизгивает и заключает Джулию в объятия.
– О, отличная работа! – И зовет Эмму присоединиться к ним. – Идем же, твоя мама будет фотографом.
– Вау! Вау! – кричит Эмма. Наверное, она даже не вполне понимает, что такое фотограф, но ей доставляет удовольствие прыгать вокруг и обниматься.
– Теперь рассказывай мне все, – говорит Вера и отступает на шаг.
– Ну, это мелкая подработка, – словно извиняясь, начинает Джулия, на что Вера мгновенно выбрасывает руку и щелкает ее по лбу. – Ау! Какого х… какого… черта, Вера?!
– Не говори так про свою работу, – ворчит Вера. – Мелкая подработка, ха! Ты когда-нибудь слышать, что мужчины так говорят? Нет, мужчины наговорят с три короба и поэтому получат работу еще лучше. Не бывает никаких «мелких подработок». И не говори таким дурацким тоном, ох, пожалейте, я просто глупая женщина с мелкой подработкой. Нет! – она выставляет указательный палец перед лицом Джулии. – Ты идешь и делаешь эту работу с гордостью.
– Эм… ладно. – Джулия осторожно опускает наставленный на нее палец Веры. – Так вот, эта подра… это фотосессия для одной блогерши. Ну, она еще не такая популярная, но идет к этому, и ей нужны фотографии, вот…
Вера чувствует, что Джулия вот-вот снова перейдет на жалостливый тон или как-то еще преуменьшит значимость своей работы, но ей удается вовремя себя остановить. Вера хмыкает и кивает.
– Звучит хорошо.
– Оплата не очень большая, – вырывается у Джулии.
Вера вздыхает. Наверное, не стоит ждать, что Джулия за один день примет обновленную версию себя.
– Когда я только открывать чайный магазин, порция стоить всего два цента. Теперь я беру три доллара.
– Это инфля-я-я-ция, – нараспев произносит Эмма.
Пару секунд Джулия и Вера смотрят на Эмму, но та продолжает как ни в чем не бывало играть с лапшой.
– Правильно, – Вера прерывает молчание. – Может, тебе надо быть не архитектором, а экономистом. Или менеджером на бирже… В общем, – она переключает внимание на Джулию, – ты пойдешь и сделаешь работу, и будешь уверенная в себе, без этого, – и снова тычет ей в лицо, – жалобного взгляда. У тебя все хорошо получится. Очень хорошо. Даже лучше, чем очень хорошо.
– Лучше-прелучше, – подхватывает Эмма.
– Да, – Вера кивает. – Лучше-прелучше. А теперь иди, мы с Эммой готовим обед.
Джулия, словно в полутрансе, уходит с кухни. Вера смотрит на Эмму, и та улыбается.
– Перевоспитаем твою маму, а?
Эмма важно кивает, и они возвращаются к нарезанию лапши.
Джулия просто невыносима, с самого утра так взвинчена, что Вера в конце концов заставляет ее прибраться в ванной. Конечно, в ванной не нужно убираться, потому что Вера отчистила все до блеска, но Джулии необходимо куда-то девать энергию и сбросить нервное напряжение. Это состояние крайне заразно, так что теперь у Эммы начинаются трудности с новым утренним распорядком. Вера пытается заплести ей волосы, но Эмма ерзает и вертится, и, наверное, в прежние времена это было в порядке вещей. Должно быть, когда Маршалл был еще жив, Джулия постоянно находилась в этом нервозном состоянии, и, возможно, поэтому Эмма такая неуверенная. Вера вздыхает. Столько догадок.