Рики заносит три стула, и они садятся передохнуть, потягивая кофе в приятной тишине.
– Кто знает, как там Вера у Джулии? – спрашивает Рики.
– Представить не могу, чтобы Вера жила у меня, – говорит Сана, и все смеются.
– Вы удивитесь, но Джулия даже рада, что Вера живет у них, – говорит Оливер.
Сана и Рики смотрят на него в изумлении.
– Серьезно? – спрашивает Рики.
– Да, серьезно. – Оливер отпивает кофе, смакует терпкий аромат. – Она говорит, Эмма открылась благодаря Вере. И, судя по всему, Вера каждый обед превращает в праздник живота. Я был у них пару раз, и за эту еду можно полжизни отдать.
– Ох, звучит потрясающе, – говорит Сана.
– Я так скучаю по маминой стряпне, – признается Рики. – Дома она тоже готовила нам эти гигантские порции. По воскресеньям она делала по семь или восемь блюд, и от каждого дух захватывало.
Оливер улыбается и кивает.
– Какая она, индонезийская еда?
– Острая, – отвечает Рики и смеется. – Ни одно блюдо не обходится без самбала в разных вариациях, это такая чили-паста. Мое любимое – это теронг баладо, баклажаны, обжаренные со жгучим красным чили и томатами.
– Ох, люблю баклажаны, – подхватывает Сана. – У нас в семье готовит папа, он делает баклажаны со шпинатом и карри, и это та-а-ак вкусно. Умереть за них готова.
Оливер вспоминает мамины баклажаны с чесноком. Наверное, странно обсуждать сейчас блюда из баклажанов, но каким-то неясным образом это кажется органичным. Есть что-то умиротворяющее в разговорах о баклажанах.
– Значит, Джулия вкусно питается? – спрашивает Сана.
– Ага. Единственный минус в том, что Джулия вынуждена спать на диване, потому что уступила спальню Вере.
Сана смеется.
– Неудивительно. Бедная Джулия. Могу представить, как Вера канючит, пока Джулия не отдает ей спальню.
– А ты бы, значит, не отдала? – Рики пихает ее локтем.
Сана смотрит на него с ужасом.
– Шутишь? Я боюсь Веру, как черта. Конечно, отдала бы. Только не говорите, что Вера не наводит на вас страх. Видели бы вы, как ведете себя рядом с ней.
– Чего-о? – сквозь смех возмущается Оливер. – И как мы себя ведем?
– Как школьники, которые знают, что натворили что-то очень-очень плохое.
Смех застревает у Оливера в горле. Рики заметно напрягается. Это длится всего мгновение, а затем оба заставляют себя рассмеяться. Оливер поглядывает на Рики. Что здесь происходит? Оливер знает, что натворил, но в чем провинился Рики? Но последнее, чего хочется Оливеру, – это подозревать Сану и Рики, потому что они ему по-настоящему нравятся. Поэтому он отбрасывает все тревоги и пытается придумать остроумный ответ, чтобы спасти ситуацию.
Но, что бы ни пришло ему в голову, его прерывает звон колокольчика над дверью. Все замолкают и смотрят, как в магазин входит офицер Грей. Оливер готов был увидеть здесь кого угодно, но только не ее, и на долю секунды у него перемыкает мозг. «Стойте, я снова в полицейском участке, собираюсь опознать тело брата?»
– Какого черта здесь происходит? – спрашивает строго офицер Грей. Она явно не рада видеть их.
Оливер поднимается со стула. Есть что-то такое в облике офицера, отчего хочется встать. Наверное, дело в форме. Или во взгляде, который напоминает ему о Вере. Или в том факте, что у нее к поясу пристегнута кобура с пистолетом. Или все перечисленное. Будучи самым старшим из всех, Оливер чувствует, что отвечать на вопросы должен он.
– Эм, здравствуйте, офицер. – Он пытается придумать, что бы еще сказать. – Как поживаете?
Боже, как это вульгарно, как будто Джоуи из «Друзей» подкатывает к девушке.
Офицер Грей щурит глаза.
– Я спрашиваю, что здесь происходит?
– Эм… – Оливер беспомощно оглядывается на Сану и Рики. У обоих на лицах написан ужас. – Мы… прибираемся в магазине Веры? – выдавливает он из себя.
– С чего вдруг?
Оливер выдает первое, что приходит в голову.
– Эм, потому что… мы добрые?
Он внутренне съеживается. Наверное, это самый тупой ответ, какой можно было придумать.
Офицер Грей кивает поочередно на Сану и Рики.
– А вы разве не репортеры? Я видела вас в доме Джулии Чен.
Рики бледнеет.
– Эм, да?
– Я не репортер, – быстро поправляет Сана. И добавляет поспешно: – У меня просто подкаст.
– Ну да, – говорит офицер Грей, – а теперь вы здесь, в магазине Веры Вонг, с братом Маршалла Чена.
При словах «с братом Маршалла Чена» что-то переключается внутри у Оливера. Так унизительно, что даже после смерти Маршалла его вспоминают просто как его брата.
– Кто-нибудь удосужится объяснить, что свело вас троих? Это книжный клуб? Встреча любителей кофе?
И что самое интересное, Оливер не вполне понимает, почему чувствует себя так, словно офицер Грей поймала их на чем-то незаконном. В конце концов, к пожилой женщине вломились в магазин. Так почему бы не помочь ей с уборкой? Разве это не доброе дело? Осознание этого придает ему сил. Он смотрит офицеру Грей в глаза и говорит:
– Знаете ли, офицер, несколько дней назад в магазин кто-то проник, и мы решили помочь ей навести тут порядок. Все было перевернуто и…
– Тормозим, – прерывает офицер Грей, и Оливер замолкает. – Вы сказали, в магазин кто-то проник?
Оливер неуверенно кивает.
– И никто не подумал сообщить об этом нам?
Оливер раскрывает рот.
– Эм, ну…
Ответ, конечно же, «нет». Никто не подумал сообщить об этом в полицию. А собственно, почему? Теперь, когда офицер Грей прямо задает вопрос, это кажется самым очевидным на свете. Тем не менее только Джулия предложила обратиться в полицию, а когда Вера отказалась, никто не стал переубеждать ее. «По-че-му?» – вопит голос в голове у Оливера.
Потому что меньше всего Оливеру хочется иметь дело с копами. Ему есть что скрывать от них. Чем меньше он с ними пересекается, тем лучше. Но что насчет остальных? Они все были в тот день в магазине, видели учиненный там погром. И только Джулия предложила сообщить в полицию.
Быть может, потому что им тоже есть что скрывать?
Холод пробегает по спине у Оливера, и он видит Сану и Рики в ином свете. И это ему совершенно не по вкусу, потому что они ему нравятся, более того, он хочет видеть в них друзей. А теперь он не может отделаться от ощущения, что им что-то известно. Что они могут скрывать?
25Сана
Сана еще никогда в жизни так не нервничала. В голове пустота. Это совершенно незнакомое для нее ощущение. Она даже не понимала, что это значит – ощущать пустоту в голове, не могла даже представить, и вот пожалуйста. На деле все не так уж приятно. Это ощущение представлялось ей как некая легкость в голове, но в действительности кажется, что череп наполнен водой, и все вокруг расплывается. Сана чувствует, что ее вот-вот стошнит, или она упадет в обморок, или всё разом.
Офицер Грей уже в который раз обвиняет их в безответственности и повторяет, что следовало сообщить о взломе в полицию, особенно если учесть тот факт, что в магазине совсем недавно умер человек.
– Но вы же сказали, что Маршалл умер от аллергии, – произносит чей-то голос. И через секунду Сана, к своему ужасу, осознает, что голос этот принадлежит ей. «Прекрати говорить». Но язык продолжает жить своей жизнью. – Вера так сказала.
– Ага, значит, Вера так сказала? – Офицер Грей вскидывает руки. – А что, Вера коп?
Все трое молчат.
– Или, может, Вера частный детектив?
Рики робко поднимает руку.
– Наверное, ищейка-любитель больше подойдет?
– Да бога ради, какого… – Офицер Грей разворачивается к ним спиной, делает глубокий вдох и вновь поворачивается лицом. – Позвольте, я внесу ясность. У Веры нет никаких полномочий предпринимать что-либо или заявлять в связи со смертью Маршалла Чена. Я достаточно ясно выражаюсь?
Сана чувствует, как механически кивает головой.
– И если происходит нечто подобное, – продолжает офицер Грей, – я не хочу узнавать об этом от ее соседей.
– Соседей? – переспрашивает Оливер.
– Видимо, хозяйка кондитерской по соседству, – догадывается Рики.
– Ох, Вере это вряд ли понравится, – отмечает Сана, припоминая, как язвительно Вера отзывалась о французской пекарне.
– Вы закончили, я могу продолжать? Да, Винифред из пекарни по соседству позвонила нам и сказала, что в магазине Веры, вероятно, что-то произошло.
– Наверное, заглянула через окно, – предполагает Рики.
– Ей пришлось бы прижаться лицом к стеклу, – говорит Сана. – Окна были настолько грязные, пока я их не отмыла, что, если не подойти вплотную, она бы вряд ли что-то разглядела.
Сана начинает понимать, почему Вера так не любит Винифред, хотя ее французские булочки восхитительны.
– И слава богу, что она это сделала, – говорит офицер Грей, – потому что иначе мы бы об это не узнали. И спасибо вам троим за то, что вычистили все улики, и…
– Сложили в мусорный бак, – услужливо сообщает Оливер. – Бак прямо за дверью. Я могу показать, если хотите.
Офицер Грей медленно вдыхает сквозь зубы.
– Я передам экспертам. – Она оглядывает магазин и на мгновение закрывает глаза. – Вы хоть заметили что-нибудь подозрительное?
– Помимо того факта, что в магазине учинили погром?
Сана чувствует, что проявляет некоторое неуважение своим вопросом, но это точно не входило в ее намерения. Она совершенно открыто, искренне – ну, может, не совсем искренне – пытается быть честной, насколько это возможно. При этом невозможно отрицать, что все происходящее выглядит как-то подозрительно. И теперь ей очевидно, что подозрение своим поведением вызывает не только она. Оливер и Рики тоже темнят, только вот почему? В глубине души Сана уже догадывалась, что Рики не работает на «Баззфид» и вообще не репортер. Но что насчет Оливера? Что скрывает он?
Сане остается только наблюдать, как офицер Грей ходит по магазину, осматривает все и бормочет себе под нос что-то насчет криминалистов и как она ненавидит «этих ботаников». Наконец офицер Грей говорит, чтобы никто ничего не трогал, и уходит, оставив после себя звенящую тишину. Воздух дрожит от недоверия. Сана достает телефон, чтобы найти предлог и уйти, но видит непрочитанное сообщение от Веры.