[8].
Вера даже немного прибралась в магазине. Ну, вокруг тела, естественно. Вера посмотрела достаточно серий CSI и знает, что ей нельзя самой трогать тело, чтобы не затереть следы ДНК преступника. Но и впускать толпу офицеров в свой магазин, не приведя его немного в порядок, она не собирается. Поэтому Вера поднимается к себе в квартиру и приносит красивую вазу, и заодно свою фотографию в молодости, просто чтобы они знали, что в свое время она была очень даже ничего. Она едва не смела осколки перед входной дверью, но вовремя опомнилась, ведь, возможно, это улика. Вера чрезвычайно довольна местом преступления, которое у нее вышло; пожалуй, это самое прелестное место преступления, где доводилось бывать копам.
Когда прибывает полиция, Вера встречает их у порога с подносом свежезаваренного чая, но те отпихивают ее в сторону – конечно, вежливо, но все-таки:
– Пожалуйста, мэм, не стойте на пути.
– Но… – пока Вера собирается с мыслями, трое полицейских вваливаются в ее крошечный магазин. – Я приготовила вам чай. Лучше пить сейчас, а потом делать расследование. Это лунзцин и листья гинкго, делают ваш ум ясным.
Первый офицер, тот, который отпихнул ее как школьницу, бросает на нее мимолетный взгляд.
– Мы не собираемся что-либо пить или есть, мэм. Грей? – он окликает другого офицера и кивает на Веру.
Офицер Грей, смуглая девушка приятной наружности, примерно одного возраста с Тилли, подходит к Вере с вежливой улыбкой.
– Мэм, не могли бы вы пройти со мной на улицу? Мне нужно взять у вас показания.
– О, нет, благодарю, – без промедления отвечает Вера. – Я должна остаться и следить, чтобы ваши друзья ничего не упустили.
– Что за?.. – бормочет первый офицер. – Скажите, мэм, кто нарисовал контур вокруг тела?
– А, это я, – Веру распирает от гордости. Они заметили, до чего она предупредительна и находчива. – Сберегла ваше время.
Вера в курсе, как это бывает на месте преступления: полиция наносит контур вокруг тела при помощи скотча. К сожалению, у Веры его не оказалось, поэтому пришлось обойтись маркером. Она действовала очень осторожно, стараясь соблюдать расстояние в полдюйма между линией и телом, чтобы не коснуться его. Но результат, можно сказать прямо, великолепный: линия аккуратная и вместе с тем четкая. Следует сказать копам, чтобы отказались от скотча в пользу маркера.
Но не похоже, что офицеры под впечатлением. Более того, вид у них раздосадованный.
– Выведите ее, – говорит первый офицер.
– Пройдемте со мной, мэм, – предлагает офицер Грей.
Вера хмурится, но делает как ей говорят.
У двери Вера оборачивается на первого офицера и замечает:
– Я ничего не двигала, офицер. Все в таком виде, как было перед убийством.
Офицер Грей вскидывает бровь.
– Убийством? С чего вы взяли, что это убийство?
Вера со вздохом поворачивается к ней. К чему эти вопросы, если все очевидно?
– Ну… я просто чувствую ауру, а вы? Очень плохая аура. Ах, наверное, ваше поколение называет это «вайбами».
– От жертвы… плохие вайбы? – переспрашивает офицер Грей.
Вера подозревает, что офицер Грей не верит ей. Какой из тебя полицейский, если нельзя положиться на свое чутье? Вот поэтому полицейским нужен чай. Вера поднимает поднос повыше в надежде, что офицер Грей почувствует изысканный аромат.
– Выпейте моего чая. Вам не повредит. Сделает ум ясным и подстегнет память.
– Мэм, – вздыхает офицер Грей. – Хватит пихать нам свой чай. Поставьте поднос и выходите. Сейчас же.
Вера в замешательстве. В конце-то концов, она годится офицеру Грей в матери. Этой девушке не следует разговаривать со старшими в таком тоне. И все-таки это офицеры полиции, так что Вера должна следовать букве закона, но в знак протеста она выходит наружу с подносом в руках. Даже не верится, что ее прогнали из собственного магазина. Если мужчина умер у нее в магазине, она имеет право следить за ходом расследования и высказать свои соображения о причинах смерти. (Больше всего ей нравится гипотеза, согласно которой убитый и предполагаемый убийца захотели выпить чаю на ночь и пришли к ней, но магазин оказался заперт, и это их так расстроило, что один прикончил другого. В самом деле, если людей убивают даже в дорожных разборках, то чем хуже разборки в чайном магазине?)
Снаружи Вера, к своему разочарованию и удивлению, не обнаруживает подкрепления. Где же криминалисты? Где ребята в защитных костюмах и с громоздкими камерами в руках? А пестрая желто-черная лента и толпа любопытных, жаждущих увидеть жертву убийства? Где молодые пронырливые журналисты, которые прикидывались бы детективами, чтобы пробраться на место преступления?
Нет, на улице привычно тихо и безлюдно, и только – ух – Винифред выглядывает из своей кондитерской. Всякий раз, когда Вера называет ее лавку «кондитерской», Винифред спешит поправить ее.
– Французская пекарня, – заявляет она чопорно. – Утверждать, будто я не могу называть свое заведение французским только потому, что я не француженка, – это расизм, Вера.
– Дело не в том, что ты не француженка, Винифред. Ты просто не продаешь французских булочек. У тебя они китайские.
– И многие из них сделаны на французский манер!
– Называть булочки с таро petit pain au taro недостаточно, чтобы они стали французскими.
Как бы то ни было, Винифред выглядывает из своей определенно не французской пекарни, и Вера представляет, какие мысли вертятся у нее в голове. Ха! Пусть воображает что угодно. Человек предпочел умереть в чайном магазине Веры, а не в фальшивой пекарне Винифред.
– Мэм?
Вера не сразу понимает, что офицер Грей задала ей вопрос.
– Да?
– Я спрашиваю, не могли бы вы рассказать подробно, что произошло и как вы обнаружили тело?
– Да, конечно, – Вера готова к этому вопросу. – Итак, я проснулась, как обычно, в половине пятого. Без будильника. Я просыпаюсь в половине пятого каждое утро, это называется дисциплиной. А вы во сколько встаете?
Офицер Грей на секунду закрывает глаза.
– Мэм, сейчас не обо мне речь. Пожалуйста, продолжайте.
– Ха, – фыркает Вера. – Вы, молодые люди, всегда спите допоздна. Это плохо для здоровья.
– Итак, вы проснулись… – офицер Грей взмахивает рукой, на вкус Веры, с чрезмерным нетерпением.
– Я проснулась, умылась и так далее, потом пошла на кухню и первым делом выпила большой стакан воды. Я так делаю каждое утро. Это прочищает почки, а еще…
– Понятно, выпили стакан воды, а затем?
– Я надела козырек… знаете ли, в Калифорнии такое жаркое солнце, просто крема недостаточно, даже крема с фактором защиты девяносто. Нужно надевать головной убор с козырьком, понимаете? Защищайте кожу от солнца, иначе будет рак.
– Головной убор, принято. Так, дальше?
– Потом я спустилась вниз и увидела мертвое тело.
– Вы знакомы с умершим? – офицер Грей заносит ручку над блокнотом.
Вера мотает головой.
– Никогда раньше не видела. Но, судя по его лицу, могу сказать, что ему тридцать с небольшим, а может, и больше. Ведь у азиатов очень хорошая кожа. Да, ему чуть меньше сорока.
К безмерному неудовольствию Веры, офицер Грей не делает у себя никаких пометок.
– Вы не хотите это записать?
Офицер Грей оставляет вопрос без внимания.
– Итак, вы не знаете умершего, – это она записывает. Мудрые суждения Веры ее не интересуют, а вот факт, что Вера чего-то не знает, – пожалуйста. – Может, что-то бросилось вам в глаза?
– Да, пожалуй, – Вера до смерти хочет оказаться полезной.
Офицер Грей оживляется.
– Прежде всего, он был мертв, – рассудительно произносит Вера.
Офицер Грей с шумом выпускает воздух.
– Да, это… так, с этим ясно. Еще что-нибудь?
– Я не стала его трогать. Я знаю, что вы захотите взять отпечатки пальцев, следы ДНК и все такое, – не без гордости сообщает Вера. Она вытягивает шею и демонстративно озирается. – Кстати о ДНК, где ваша команда си-эс-ай?
Офицер Грей смыкает губы в тонкую линию.
– Боюсь, мы работаем несколько иначе, мэм. Боже, ненавижу эти сериалы, – бормочет она. – Сейчас мой коллега ищет признаки преступления, и, если такие найдутся, мы вызовем криминалистов.
– Что? – и вновь Вера в замешательстве. После всего, что ей доводилось смотреть по телевизору, она ждала маленькую армию из людей в защитных костюмах. – Есть явный признак преступления.
– Да?
Поднос в руках ограничивает движения, так что Вера кивает на входную дверь.
– Посмотрите, убийца разбил стекло!
Офицер Грей медленно кивает.
– Возможно, так и есть, но я бы не делала поспешных выводов. Стекло могло разбиться от чего угодно. Хотите рассказать о чем-то еще, что имело бы значение для расследования?
– Как насчет наркотиков? – залпом проговаривает Вера.
Офицер Грей смотрит на нее в упор.
– Наркотиков? В каком смысле? Мэм, вы точно не трогали жертву? Не осматривали его вещи?
«Очень аккуратно», – хочет выпалить Вера, но вовремя прикусывает язык.
– Конечно нет. Я просто подумала, что он похож на тех, у кого есть наркотики. Очень плохие.
Теперь офицер Грей смотрит с прищуром. Вера чувствует себя непослушным ребенком, которого отчитывает взрослый. Ох, как давно Вера не испытывала этого чувства, и ей оно совсем не нравится.
– Мы проверим, что там с наркотиками.
Где-то в животе зарождается сомнение, но Вера не дает ему воли. Она заглядывает сквозь пыльное окно в свой магазин. Внутри двое полицейских осматривают зал. И вновь Вера чувствует досаду. Эти двое, похоже, и не знают, что такое следственная работа, даже не снимают с поверхностей отпечатки пальцев. Разве им не следует вызвать подкрепление? Современная молодежь вообще способна делать что-то правильно? Неужели ей придется отдуваться за всех?
Ответ, само собой, однозначное «да». Собственно, поэтому Вера вздыхает и мотает головой.
– Больше ничего не припомню, – говорит она офицеру Грей.