– Спасибо, – вслух говорю я, – спасибо за все, за этот момент моей молодости, который я, наверное, буду вспоминать в старости во всех подробностях.
Ребята, улыбаясь, смотрят на меня. Капюсин накрывает свои голые ноги вторым пледом и говорит:
– Я тоже буду вспоминать этот момент.
– И что именно ты будешь вспоминать? – интересуется Пьер.
– То, как я ощущаю биение твоего сердца своей спиной. То, какое терпкое вино. То, как горит башня, какая красивая Леа, какой хмурый Рафаэль. Какой ты смешной, и как вы вечно препираетесь с Квеном. Я буду вспоминать нас, ребята. Молодых и беззаботных и, наверное, счастливых. Ведь именно в этот момент мы счастливы, правда?
– Правда, – говорит Пьер и целует ее в висок.
– А ты правда красивая, Леа, – замечает Квантан, наклонив голову в мою сторону и заглядывая в глаза, – я тоже буду вспоминать тебя, твою улыбку и твои глаза. Еще я буду вспоминать, как Капюсин издевалась над Пьером, а он позволял ей, потому что знал: она выиграет эту битву, а он – всю войну… Я буду вспоминать эту чертову башню, вокруг которой столько споров и пересудов. Вы знали, что Эмиль Золя не переносил ее? При этом он обожал сидеть в кафе на втором этаже башни. И когда его спросили о такой нестыковке, он ответил: «Месье, что я могу поделать, если сама башня – это единственное место в Париже, откуда не видно железного монстра?»
Я усмехаюсь.
– Серьезно?
– Да, но я рад, что ее не снесли, и что она стала символом нашего города. Она теперь стала и символом этого вечера…
– И в темноте горит она, напоминая всем о своем превосходстве, – задумчиво произносит Рафаэль.
Я приподнимаю голову. В темноте мне видна лишь линия его сильного подбородка и огонек сигареты.
– А ты будешь вспоминать этот вечер? – спрашиваю я в сантиметре от его шеи. Мне хочется провести по ней носом, вдыхая его запах.
Он наклоняется к моему уху и шепчет своим глубоким голосом.
– Я буду вспоминать, как твоя голова лежала на моем плече, как я курил и гладил твои волосы, пил вино и не думал ни о чем…
В этот миг мне так сильно хочется поцеловать его, Мика. Хочется приподнять голову и коснуться губами его губ… И целовать долго-долго, теряясь в этом мгновении. Но я не целую его, а вновь опускаю голову ему на плечо и смотрю на воду, которая течет медленно и спокойно, не торопясь, не делая глупостей…
– А ты, Пьер, о чем будешь вспоминать ты? – интересуется Капюсин.
– О том, как близки мои руки к твоему бюсту, котенок.
И мы все громко фыркаем.
– Ну почему?! Почему ты всегда должен испортить момент? – качая головой, спрашивает у него Квантан.
– Я ничего не порчу, я вношу изюминку в ваши пьяные сопли, – с усмешкой отвечает Пьер.
И да, Мика, этот момент не был бы совершенен без изюминки Пьера, смеха Капюсин или характерного качания головой Квантана, а также Рафаэля… Задумчивого и таинственного, такого прекрасного Рафаэля…
В час ночи башня последний раз загорается белыми огоньками и через пять минут гаснет, став черной и безликой.
– Я думала, она горит всю ночь и ее только под утро выключают, – зевая, говорит Капюсин.
– А я думаю, нам всем пора по домам. Квен, вызовешь такси?
Квантан, лицо которого освещает свет от телефона, кивает.
– Уже. Три машины.
– Три? – спрашиваю я.
– Права есть только у меня и Пьера, – начинает Квантан.
– Точнее, они есть и у Рафаэля, но ему машину никто не доверит, – вставляет Пьер.
Рафаэль ухмыляется, но ничего не говорит.
– А мы выпили и устали, заснуть за рулем никому не улыбается, – заканчивает Пьер.
– Одна машина отвезет нас, вторая – Капюсин и третья – тебя, они будут здесь в течение пятнадцати минут, – глядя в телефон, говорит Квантан. – Ты запомнил, где припарковал свой трактор? – с усмешкой спрашивает он Пьера.
Тот не отвечает, убийственным взглядом посмотрев на кузена.
– Как хорошо, что завтра воскресенье, – поднимаясь на ноги, все еще укутанная в плед, бормочет Капюсин. – Господи, сдать бы еще БАК [11], и я буду самой счастливой! У меня в голове уже не помещается никакая новая информация, а вы, парни, вообще не делаете домашнее задание, а контрольные пишите отлично. Как вам это удается? Уму непостижимо.
– Мы были готовы сдавать БАК в конце прошлого года, экстерном, – объясняет Пьер.
– А почему же тогда не сдали?
– Не захотели уезжать из Швейцарии раньше времени, решили закончить терминал…
– Но при этом в конце учебного года переехали в Париж? – Недоумение в ее голосе вызывает у Квена улыбку.
– Жизнь непредсказуема, – отвечаю я за парней. Мне страшно неохота подниматься, я хотела бы всю ночь просидеть рядом с Рафаэлем, который сейчас заметно напрягся, слушая наш разговор.
– Точно, – кивает Квантан. – Ужасно непредсказуема.
Рафаэль рывком вскакивает на ноги и начинает собирать мусор, а потом отходит в поисках урны. Я смотрю ему вслед и думаю, что ночь и Рафаэль очень похожи. В моей голове они даже стали синонимами…
Они ведь не уехали из-за тебя, Мика? Чтобы ты не остался в Швейцарии совсем один, пока каждый из них начинает новую главу своей жизни. Они отказались начать ее раньше времени из-за тебя. Не захотели тебя оставить… А потом ты покинул их сам.
Рафаэль садится в такси со своими кузенами, не проронив ни слова. Он даже не смотрит в мою сторону. Вокруг него вновь будто бы клубятся тучи.
Глава 11
В понедельник утром накрапывал дождик, серая безликая погода вернулась в Париж, но я почему-то ей рада. Укутавшись в теплый вязаный шарф, я иду от метро к школе и заглядываюсь на свежие почки деревьев. Весна маленькими шажками идет к нам в гости. В класс я захожу, как всегда, одной из первых. Заняв свое место, я едва успеваю разложить все необходимое: учебник, тетрадь, пенал, – как вдруг вбегает запыхавшаяся Капюсин.
– Господи-господи, я включила твой «Киндл» и начала читать книгу, ту, что была открыта. Мне просто было скучно в метро, – она глубоко вдыхает и продолжает: – Господи-господи, скажи мне, что я могу взять у тебя его на парочку дней.
Я смеюсь.
– Без проблем, читай, только, пожалуйста, после этой книги не начинай новую, иначе боюсь, ты мне его не скоро вернешь.
– Спасибо, – целуя меня в обе щеки, говорит она и садится на свое место.
Потом я слышу их в коридоре: рассудительный голос Квантана, озорной – Пьера и голос Рафаэля, от которого меня бросает в жар… Все воскресенье я мечтала его увидеть. Весь вчерашний день я ждала утра понедельника в надежде, что он все-таки придет на уроки. И он пришел, он тут, шагает по школьному коридору, направляется в этот класс, где сижу я и не могу перестать смотреть на открытую дверь. Мальчишки влетают в класс, как торнадо, как ураган, как некая неподвластная человеку стихия. Веселые, красивые, смеющиеся. Такие разные и такие дружные.
– Девчонки, вы уже тут, – бурно радуется Пьер. У первого урока, начинающегося в половину одиннадцатого, есть один минус – мы никогда не встречаемся перед занятиями. Пьер целует меня и Капюсин по очереди, Квантан следует его примеру.
– Вы как? Как прошло воскресенье? – интересуется он.
– Хорошо, – отвечаем мы друг за другом.
Рафаэль наклоняется поздороваться со мной, медленно целуя в щеки и обдавая своим ароматом. Меня колет его легкая щетина, и по спине бегут мурашки.
– Ты колешься.
– А ты обалденно пахнешь, – отвечает он, и я не могу сдержать улыбки. Он садится на свое место рядом со мной, достает из своего практически пустого рюкзака тетрадь, ручку, какую-то книгу и подмигивает мне. В класс заходят люди, которые присутствовали на субботней вечеринке, но они даже не смотрят в мою сторону. Я усмехаюсь… Что? Неужели я уже не так интересна?
Мадам Феррар вваливается в класс с двумя огромными сумками и восклицает:
– Мой любимчик, неужели ты решил почтить нас своим присутствием?
– Ваш любимчик, а как же я? – наигранно обиженным тоном интересуется Пьер.
– Будущий президент, ничего личного, но политиков я, мягко говоря, недолюбливаю.
– Это просто возмутительно, – бубнит Пьер с усмешкой.
– Я тоже рад вас видеть, мадам, – смеется Рафаэль.
Мадам Феррар хмурится.
А я не могу оторвать взгляда от прекрасной улыбки Рафаэля. Когда он улыбается, в моей душе гремит канонада и загораются бенгальские огни.
Мадам Феррар глядит на часы.
– О, еще целых десять минут до начала урока. Извините, но мне надо переговорить с премьером [12]. У нас
в эти выходные благотворительный концерт, собираем деньги на постройку школы в Буркина-Фасо, в вашем классе все купили билеты?
Класс молчит. Очевидно, благотворительный школьный концерт в субботний вечер мало кого интересует.
– Ну же, у меня есть еще несколько мест, вы не пожалеете! Девочки из Премьера L поставили замечательную театральную постановку, а мальчик очень здорово танцует брейк-данс.
Класс продолжает молчать, каждый делает вид, что занят чем-то катастрофически важным. Мадам Феррар разочарованно вздыхает и выходит из кабинета.
– Капюсин, это у тебя в руках «Киндл»? – спрашивает Пьер.
– Это не мой, это Леа. Пожалуйста, не мешай, мне нужно узнать, что там произошло…
Пьер подсаживается к ней ближе и тоже погружается в чтение.
– Что она читает? – спрашивает Рафаэль.
– Понятия не имею, там больше двухсот книг.
Он кивает, ничего больше не говорит и, открыв свою книгу, тоже погружается в чтение. Я хочу спросить, что именно он читает, но решаю, что не стоит его отвлекать. Вместо этого я открываю тетрадь, чтобы перечитать домашнюю работу, но не могу сосредоточиться, ведь Рафаэль сидит так близко от меня… Волей-неволей я кошусь на него. Мне так нравятся его волосы, то, как он делает хвост сзади! Хочется потрогать этот хвост. Или провести носом вдоль его красивой шеи. Десять минут тянутся слишком долго, но и они, к счастью, подходят к концу. Со звонком в класс возвращается мадам Феррар.