– Ты считаешь, это все выдумано? – серьезно спрашивает он.
Я прикусываю губу и честно отвечаю:
– Не знаю. Но мне хочется верить, что в жизни существует что-то большее, чем наши серые будни. Некий скрытый смысл, нечто такое, ради чего хочется жить.
– Например, любовь? – догадывается Рафаэль.
– Да, но я сомневаюсь в ее существовании. Боюсь, она – лишь плод фантазии поэтов, писателей, художников, скульпторов, точно так же, как ангелы… ведь этот скульптор высек ангела, которого в жизни никогда не видел, а просто выдумал. Что мешало ему точно так же выдумать любовь?
Рафаэль кивает, подходит ближе и просит:
– Закрой глаза.
– Зачем?
– Просто закрой, – и он смотрит своим особенным взглядом, от которого все внутри меня начинает плавиться. Я послушно закрываю глаза. Несколько секунд ничего не происходит, а потом я ощущаю, как он проводит пальцем вдоль моей щеки.
– Что ты чувствуешь, Леа? – раздается шепот у моего уха. Мое дыхание учащается, ведь Рафаэль так близко.
– Тебя, – еле слышно отвечаю я.
Он проводит пальцем по моим приоткрытым губам, и все внутри начинает трепетать от этого теплого, приятного прикосновения.
– Леа, – шепчет он, и я ощущаю на лице его дыхание. Его рука медленно гладит мои волосы, он нежно притягивает меня к себе и целует. Не веря в происходящее, я невольно протягиваю руки к его плечам. Поцелуй становится жарче, рука Рафаэля медленно сползает мне на талию, наши тела соприкасаются, и я ощущаю исходящее от него тепло. Он целует меня нежно. Не спеша, наслаждаясь моментом.
Мы целуемся долго. Не знаю, как это выглядит со стороны – парень и девушка, слившиеся в поцелуе перед неописуемо красивой статуей. Возможно, туристы нам завидуют. Смотрят на нас, молодых, и начинают верить в существование чего-то большего, чем серые будни.
Чтобы отдышаться, я отодвигаюсь, открываю глаза и вглядываюсь в глаза Рафаэля, его черные, волшебные, такие глубокие и таинственные.
– Можно придумать много всего, Леа, но не то, как смотрит на тебя девушка после поцелуя, – произносит он тихо, и я думаю, что шепот – это волшебство… таинственная магия. Пока вы говорите шепотом, слова, произнесенные вами, хранят тайну. Вашу тайну. Шепот сооружает невидимые границы между вашим миром и всем остальным. Сохраняя сокровенное, он бережет ваш секрет. Я провожу ладонью по небритой щеке Рафаэля.
– Можно придумать много всего, Рафаэль, но не то, как парень смотрит на тебя после поцелуя, – эхом вторю я его словам. Сберегая этот миг.
Глава 13
В среду Делионы не являются в школу, и мы сидим за длинным столом вдвоем с Капюсин. Я не могу сосредоточиться на английском. Вертя телефон в руках под столом, сто раз набираю и удаляю один и тот же текст: «Привет, Квен. Пришли мне номер Рафаэля». В конечном итоге я прячу телефон в сумку. Рафаэль тоже может спросить мой номер у Квантана.
В четверг их снова нет, и я разочарованно гляжу на открытую дверь класса в ожидании чуда по имени Рафаэль, но ни он, ни его кузены не появляются.
На перемене к нашим одноклассникам подходит учитель физкультуры месье Бертран и спрашивает, где Делионы. Ребята качают головами и указывают на нас с Капюсин.
– Завтра турнир по футболу, – встревоженно говорит нам учитель, – эти мальчишки обещали поучаствовать.
– Я могу позвонить Пьеру и спросить его, – предлагает Капюсин.
– Будь добра, – кивает Бертран.
Капюсин три раза набирает номер Пьера и все три раза безрезультатно.
– Извините, он не берет трубку, – пожав плечами, сообщает подруга. Учитель расстроено смотрит на нее и интересуется: – Они хотя бы в Париже?
– Насколько мне известно, они никуда не уезжали, – неуверенно отвечает Капюсин.
Я пишу Квантану короткое сообщение: «Ca vа?» [17]
Спустя сорок минут наконец приходит ответ: «Репетируем к концерту. Нон стоп».
«Бертран искал вас, вы будете участвовать в турнире завтра?» – набираю я. Сообщение доставлено, но не прочитано. Я разочарованно вздыхаю… Через час мне приходит голосовое сообщение с незнакомого номера.
– Скажи ему, мы будем там, – твердым и глубоким голосом говорит Рафаэль, и я улыбаюсь. Вечером я прослушиваю сообщение длительностью в шесть секунд бессчетное количество раз. Пять слов эхом звучат у меня в голове, и я не могу перестать улыбаться. Завтра я увижу тебя… Рафаэль.
В пятницу утром перед воротами школы ко мне подлетает Капюсин.
– Леа, у меня тут такое, – показывая на свернутые рулоны ватманов, весело кричит она, – пошли быстрее в класс.
Мы первыми забегаем в класс экономики, и Капюсин со счастливой улыбкой разворачивает несколько склеенных между собой ватманов. На них огромными буквами в стиле граффити написано: «Allez Les Delion» [18].
– Вчера вечером попросила пятнадцатилетнего соседа написать. Он увлекается рисованием на стенах, – улыбается она. – Тебе нравится?
– Им будет жутко приятно, ты просто гений, – обнимая подругу, отвечаю я.
– Будем держать его вместе и скандировать: «Allez Les Delion». – И мы весело смеемся, предвкушая удивленные и веселые взгляды парней.
Мы выходим из метро и направляемся в сторону стадиона, где скоро начнется матч. Перед входом столпился весь лицей, и мальчики весело обсуждают предстоящий турнир. Я высматриваю Делионов, но их нигде не видно.
– Может, они уже зашли?
Капюсин кивает, и мы проходим к футбольному полю. Мне всегда нравился этот стадион с видом на Эйфелеву башню, верхушка которой упирается в ярко-голубое небо без единого облачка. Погода на удивление жаркая, я снимаю толстовку и начинаю озираться в поисках парней. Их нигде нет. Мы с Капюсин, переглянувшись, опускаемся на ступеньки. Учителя распределяют команды и объясняют, как будет проходить отбор. Девочки сидят на траве или, как мы, на ступеньках. Вокруг царит веселье, все шутят, наслаждаясь солнышком. Все, кроме нас. К нам подходит месье Бертран.
– Есть новости? – спрашивает он.
Мы качаем головами, и тут вдруг раздается громкий голос Пьера:
– Придурки, шевелите булками, они сейчас начнут без нас!
Капюсин и я вскакиваем с мест и бросаемся ему навстречу.
– Пьер, – восклицает подруга, – вы все-таки пришли.
Он подбегает к нам и целует в щеки.
– Девчонки, я, черт возьми, соскучился по вам! Конечно, пришли. О, Леа! Аллилуйя, ты сняла толстовку! И посмотри-ка, оказывается, у тебя есть грудь и талия!
Подошедший Рафаэль отвешивает ему подзатыльник.
– Ай, – возмущается Пьер, – это еще за что? Я ничего плохого не сказал. Я, между прочим, даже соврал насчет груди… – И он подмигивает мне, а мы с Капюсин громко смеемся, потому что очень рады их видеть.
– Делионы, – зовет мсье Бертран, – мы уже начинаем.
Рафаэль смотрит на меня.
– Ты как?
– Хорошо, а ты?
Он кивает:
– Тоже. Будешь болеть за нас?
– Даже не знаю, – я пожимаю плечами, – а вы выиграете?
– Ты в этом сомневаешься? – интересуется он, глядя прямо мне в глаза.
– Не оставь мне ни единого повода, – подмигиваю я.
– Капюсин, – орет Пьер на весь стадион, и все головы поворачиваются в его сторону, – каждый мой гол в твою честь, котенок!
Рафаэль усмехается и идет к полю, бросив через плечо:
– Леа, смотри внимательно.
– Леа, Капюсин, – пробегая мимо нас и натягивая через голову майку, машет Квен.
Довольная Капюсин поворачивается ко мне, поигрывая бровями, и спрашивает:
– Ну что? Развернем плакат?
– Еще бы, – отвечаю я, провожая Рафаэля взглядом.
Делионы действительно не оставляют соперникам ни шанса. Рафаэль играет жестко, контролируя мяч и после каждого гола поглядывая с усмешкой в мою сторону. Кажется, будто на поле бегают только они втроем. Мы с Капюсин держим огромный плакат и орем во все горло, заслужив тем самым недовольные возгласы всяких девиц и счастливые взгляды Пьера. Наш учитель по физкультуре месье Бертран ходит вдоль поля гордый, как петух. В последней игре против премьера ЕС победный гол с подачи Рафаэля забивает Пьер. Как футбольная звезда, он срывает с себя майку и кричит:
– Капюсин, детка, это для тебя!
Капюсин, весело смеясь, на всех парусах бросается к нему, но останавливается, не добежав около метра.
– Нет, милый, сначала душ, потом обнимашки.
Пьер весело фыркает и подхватывает ее на руки. Она пищит, и стоящий рядом Квантан начинает громко хохотать.
– Ну что, больше не сомневаешься, стоит ли за нас болеть? – За моей спиной как привидение возникает Рафаэль, и я подскакиваю от неожиданности.
– Ты напугал меня.
– Я не специально, – ухмыляется он.
Капюсин и Пьер подходят к нам. Квантан, тяжело дыша, гордо смотрит на парней.
– Ну что, кузены, мы можем смело рассказывать нашим детям, что за все школьные годы ни разу не проиграли в турнире по футболу.
– Ни разу? – удивленно спрашиваю я.
– Ни разу, – качая головой, гордо отвечает Рафаэль.
– Конечно, ни разу, этот псих не умеет проигрывать, – усмехается Пьер, показывая пальцем на Рафаэля.
– Какие же вы красавчики! – кричит Капюсин. – Господи, это было круче всяких чемпионатов Европы, честное слово!
К нам подходит месье Бертран с широкой улыбкой на лице.
– Спасибо, мальчишки, наконец и мой класс показал класс, – и он ржет над собственной шуткой. Мы переглядываемся и тоже хохочем.
Капюсин достает телефон.
– Не могли бы вы нас сфотографировать? – просит она учителя.
– Конечно, мадмуазель.
– Пьер, встань слева от меня, Квантан, ты рядом с ним. А ты, Рафаэль, встань рядом с Леа. Леа, давай поднимем плакат.
– Генералиссимус Капюсин, – шутит Квантан, вставая на свое место. Рафаэль тоже подчиняется и подмигивает мне.
– На счет три, хорошо? – кричит месье Бертран. – Раз, два, три, скажите «устити» [19]