– В Париже никогда не видно звезд, ты не скучаешь по ним?
Он смотрит на меня и наклоняется поцеловать мои глаза.
– Мои звезды всегда рядом, – шепчет он, а потом смотрит на время. – Тут неподалеку супермаркет, он вроде бы работает до половины двенадцатого, мы еще успеем.
Мы идем по авеню де Ламотт-Пике к светло-зеленому навесу магазина. Рафаэль берет корзинку того же цвета и улыбается мне.
– Что скажешь насчет пасты с сырным соусом?
Я приподнимаю бровь.
– Я думала, у вас домработница готовит.
– А мы не там будем ночевать.
Я удивленно смотрю на него.
– А где?
Он усмехается.
– Увидишь.
Он ходит по магазину, заполняя корзину, а я иду рядом и глупо улыбаюсь, потому что мне ужасно нравится представлять, что мы так и живем. Вместе ходим по магазинам, выбираем продукты, обсуждаем, что приготовить на поздний, очень поздний ужин.
– Нужно найти бокалы.
– Мне кажется, тут только пластиковые есть.
Он пожимает плечами.
– Хоть такие.
Рафаэль оплачивает покупки, и мы направляемся в сторону авеню Боске, проходя мимо кафе, на террасах которых стоит привычный каждому парижанину гул. Тусклый свет фонарей освещает прекрасные здания.
– Нам сюда, – говорит Рафаэль, останавливаясь у подъезда с красивой резной дверью. Мы входим в двери, он вызывает крошечный лифт и нажимает кнопку шестого этажа. Наверху нас ждет маленькая студия с матрасом на полу и не застланным одеялом, тут же возвышается стопка книг. Рафаэль включает свет, и в темноте прорезывается желтый огонек лампы. Я вижу в углу раковину, небольшой холодильник, чайник и маленькую электрическую плиту. Обернувшись, я ловлю взгляд Рафаэля.
– Я снял это место на случай, если захочу побыть один, – объясняет он, – и редко тут бываю.
Я подхожу к стопке книг и провожу пальцем по потертой обложке верхней.
– Это книги Микаэля. Я привез их из Швейцарии.
Я киваю, сглатывая вставший в горле ком. Мне незачем спрашивать, почему Рафаэль привез книги, ведь я и сама недавно провела ночь в погоне за призраком.
Рафаэль молча раскладывает продукты, ставит на плиту кастрюлю с водой.
– В коридоре есть маленький душ и туалет, – говорит он.
Я в очередной раз киваю, пялясь на стопку книг. Он откладывает в сторону упаковку спагетти, подходит ко мне и целует. Разумеется, он не понимает в этот миг, что со мной творится, и не может читать мои мысли, он просто чувствует, что со мной что-то не так. Его поцелуй возвращает меня к реальности. Рафаэль проводит пальцем по моей нижней губе.
– Они такие мягкие, – хрипло говорит он. Я тяну вверх его футболку с логотипом The Doors, он помогает мне ее снять, и я веду ладонью по его голой, удивительно горячей коже. Я чувствую, как бьется его сердце, бешено и безумно. Наши губы сливаются, тела прижимаются друг к другу. Рафаэль подхватывает меня на руки и несет на матрас. Я провожу рукой по его волосам и в который раз заглядываю ему в глаза, теряясь в них, пропадая. Бушующее море… ночное небо без звезд…
Вода практически выкипела, но Рафаэль наливает ее заново. Сидя на матрасе, я с удовольствием слежу за каждым его движением. Рафаэль без футболки, в расстегнутых джинсах, босоногий, его длинные волосы как всегда собраны в хвост. Я восхищенно вздыхаю.
– Наслаждаешься видом? – с ухмылкой спрашивает он.
– Не представляешь, до какой степени, – шепчу я. Он оборачивается и смотрит на меня, сидящую в костюме Евы на его матрасе.
– Еще как представляю, – отвечает он с озорным блеском в глазах. Я в очередной раз улыбнулась, продолжая наблюдать, как он режет сыры, мешает, добавляет масло и все это делает без всяких шпаргалок.
– Где ты научился готовить?
– Бабушка с маминой стороны научила, я иногда проводил у нее каникулы.
– Чему ты улыбаешься? – спрашиваю я, замечая веселое выражение его лица.
– Просто это было жуть как смешно. Я думал, она убьет меня прямо там, на своей обожаемой кухне. Когда я сказал ей об этом, она ответила, что кухня – это святое место, и она убьет меня в другом.
Я смеюсь.
– Классная у тебя бабушка.
– Не то слово, – подмигивает он. – Поможешь?
Я надеваю его футболку, и он улыбается.
– Тут нет стола, только старый поднос, думаю, его можно положить на матрас, а на него поставить еду.
Я стелю одеяло и ставлю поверх него поднос с огромным кофейным пятном посередине.
– Это все было тут до меня, – поясняет Рафаэль, – кроме матраса и постельных принадлежностей.
Он ставит прямо на пятно тарелку с помидорами и моцареллой, поверх которых в хаотичном беспорядке разбросаны листья базилика под оливковым маслом. Потом подает мне глубокую тарелку с пастой, щедро политой сырным соусом и посыпанной черным молотым перцем.
– Бабушка учила тебя готовить только итальянскую еду?
Рафаэль садится с другой стороны подноса, отправляет в рот вилку спагетти и, жуя, пожимает плечами.
– Скорее всего. Паста, лазанья – это все итальянское.
Я киваю, аккуратно проглатывая горячую еду.
– Это очень и очень вкусно.
Он улыбается.
– Там шесть видов сыров, хотя обычно делают из четырех. Но моя бабушка, держа в руках огромный острый нож, сказала, что сыров должно быть шесть, и просила поверить ей на слово.
Я опять смеюсь.
– Не против, если я открою окно?
Я качаю головой.
– Мне тоже немного жарко.
Он открывает окно, и я глубоко вдыхаю свежий воздух. Рафаэль подает мне пластиковый бокал и мы, весело рассмеявшись, чокаемся. Это самый вкусный ночной ужин в моей жизни – сырный соус, аромат базилика и вино. Чуть позже мы вместе моем посуду, а потом, почистив зубы, лежим и разговариваем обо всем на свете. Подперев рукой голову, я смотрю на Рафаэля, пока он говорит. Он такой красивый, такой невероятный!
– Который час? – спрашиваю я.
Он достает из кармана джинсов телефон.
– Три сорок пять.
Я падаю лицом в подушку со стоном:
– Господи, нам утром в школу.
Он смеется, переворачивает меня на спину, убирает волосы с моего лица и шепчет на ухо:
– Леа, мы сегодня не пойдем ни в какую школу.
И я чувствую его горячую ладонь у себя на бедре.
Глава 25
Рафаэль спит, а я боюсь пошевелиться – не хочется будить его и начинать новый день. В моем сердце запечатлелись события этой ночи, эти поцелуи, прекраснее которых и быть не может. Я смотрю, как его грудь поднимается и опускается в спокойном ритме, изучаю каждую черточку его лица, запоминаю шрамики над бровью и на подбородке, трещинку на губе. Он медленно открывает глаза, сонно смотрит на меня, я улыбаюсь и шепчу:
– Доброе утро.
– Давно проснулась? – осипшим голосом спрашивает Рафаэль.
– Нет, – отвечаю я, проводя пальцем по линии его подбородка. Палец покалывает щетина. Рафаэль ловит его и целует. Мы лежим в тишине, нежно прикасаясь друг к другу, и голова идет кругом от переизбытка чувств, и не хватает воздуха. В глазах Рафаэля я вижу безумный бурлящий водоворот. Его тело отзывается на каждое мое прикосновение, и мне нравится сводить его с ума точно так же, как он сводит с ума меня. Мы целуемся как безумные, обнимаемся как безумные и любим друг друга как безумные. «Любовь – это определенный вид сумасшествия», – решаю я, покусывая его губы.
– Нам нужно поесть, здесь на углу есть приличное кафе, – хрипит он, поймав мои руки. – Женщина, сжалься, не трогай меня больше.
Я смеюсь, пытаясь вырваться из его хватки.
– Пойдем поедим? – опять спрашивает он, проводя носом вдоль моей шеи, и добавляет: – Ты невероятно пахнешь.
– Я не хочу вставать, я хочу остаться здесь навечно, – глубоко вздыхаю я и кожей чувствую его улыбку.
– Я тоже хочу, но нам завтра в школу, нужно забрать твои учебники из хостела, и у меня за три дня закончились чистые футболки.
– Мне нравится твоя футболка.
Он ухмыляется.
– Я подарю ее тебе, как только заберу чистые вещи.
– Нет-нет, я не хочу вставать, – ною я, но он поднимает меня с матраса и несет в крошечную душевую.
– Душ, – провозглашает он, поливая меня прохладной водой.
– Ты с ума сошел! – пищу я.
– Окончательно и бесповоротно, – отвечает он, целуя меня в губы.
Мы некоторое время возимся в душе, намочив весь пол и стены, но когда я в очередной раз пытаюсь обнять Рафаэля за шею, он перехватывает мои руки и прижимает их к стене у меня над головой.
– Леа, – шепчет он мне на ухо, и я опять дрожу от звука его голоса. Его губы так близко, я закрываю глаза в ожидании поцелуя, но Рафаэль выключает воду и как ни в чем не бывало заявляет: – Одевайся и пошли уже.
Я открываю глаза и ошарашенно смотрю на него, он ухмыляется дьявольской ухмылкой, и я, прищурившись, шиплю:
– Я тебе это еще припомню.
Он смеется в голос, говорит:
– Мне уже страшно, – и выталкивает меня из душа.
Через некоторое время мы устраиваемся на плетеных стульях террасы кафе «Турвиль» за красным круглым столиком. На часах больше половины третьего, завтрак уже закончился, и нам приходится заказать обед. Официант приносит плетеную корзинку со свежими кусочками багета, стеклянную бутылку воды и две тарелки с сочными бургерами. При виде еды я прихожу в восторг, хотя до сих пор даже не понимала, насколько проголодалась.
– Здесь вкусные бургеры, – говорю я, сняв пробу.
– Поверь на слово, нам бы любой бургер сейчас пришелся по вкусу, – с ухмылкой отвечает Рафаэль.
Я смотрю на прохожих, среди которых много туристов, они вертят головами, восхищаясь красотами Парижа.
– Иногда мне хочется забыть, как выглядит Париж, и увидеть его новым взглядом только что приехавшего туриста, – признаюсь я. – Ты только посмотри на их лица! Ты когда-нибудь встречал настолько счастливого парижанина?
Рафаэль кивает.
– Конечно, – он берет театральную паузу, – за пределами Парижа.
Я фыркаю.
– Вот видишь, мы не ценим город, в котором живем.
Он качает головой.