И в этот же момент услышала звон разбитого стекла. Сердце заколотилось так сильно, что она прижала руку к груди, словно пытаясь его успокоить. Поискала на тумбочке мобильник и вспомнила, что оставила его внизу. Соскользнула с кровати, осторожно, чтобы пол не скрипел. Снова прислушалась. Может, потопать, чтобы отпугнуть грабителей? Но если они набрались наглости, чтобы разбить окно, вряд ли так легко испугаются.
Лидия на цыпочках подошла к комоду и отперла ящик. Он открылся с протяжным скрипом. Добравшись до дна шкатулки, Лидия нашла пистолет, купленный много лет назад, когда решила, что он обязательно пригодится, если женщина живет в доме одна. Лидия никогда не вынимала его из коробки, если не считать тех нескольких дней, когда училась стрелять. И сейчас проверила, заряжен ли он, или пули таинственно исчезли?
Снизу снова послышался шум, слишком тихий, чтобы разобрать, что это такое. Она оказалась у двери спальни, прежде чем вспомнила, что спала голой. Пришлось красться обратно и брать халат. Руфус попытался выскочить из двери прежде нее, но она закрыла его в комнате и вышла на площадку.
– Проваливайте из моего дома! – крикнула она и едва не пнула себя за дрожащий голос.
– Убирайтесь! У меня пистолет!
Стоило ли говорить это? Что, если грабитель тоже вооружен?
– Тут ничего ценного нет, – добавила она, немного подумав.
И чего она ждет? Может, вернуться в спальню и забаррикадироваться? Запереться в ванной? Дать ему время уйти? Вот как ей следовало бы поступить с самого начала. Пусть берет телевизор и тостер. Их можно легко заменить.
Она на цыпочках прокралась в спальню, хотя таиться больше не имело смысла, подхватила Руфуса, вошла в ванную и заперлась. Руфус тихонько лизнул ей руку. Лидия настороженно прислушивалась, ожидая шагов на лестнице.
Когда выносить все это не осталось сил, когда Лидии показалось, что она сейчас умрет от напряжения, женщина отперла дверь и бесшумно спустилась вниз. Перед собой она держала пистолет, но каждую секунду ожидала нападения сзади.
Через открытые двери гостиной она увидела кухню. Лунный свет падал на сидевшего на стойке злодея. Наглая морда!
Вперед с негодующим тявканьем вырвался Руфус и попытался достать белку, которая презрительно махнула хвостом и пулей шмыгнула в открытое окно. Зеркало, которое она сбила со стойки, серебряными брызгами лежало на полу.
«О Господи!» – воскликнет Эмбер, когда Лидия расскажет ей эту историю на следующий день.Лидия обошла дом, проверила окна, вернулась в спальню, хотя сон как рукой сняло, и попыталась оценить ситуацию. Если бы кто-то вломился в дом, неужели бы она стала стрелять? Неужели нет иного способа защитить себя? Какой смысл хранить оружие, которым не готова воспользоваться?
В доме не было ничего ценного, только обычная недорогая электронная техника. Но грабитель-то этого не знал! Стал бы обыскивать дом и с каждой минутой злился бы все больше, потому что ничего не обнаружил, если не считать бумажника с несколькими банкнотами и всего одной кредиткой.
А браслет? Она совсем о нем забыла! Тот самый, который был на ней, когда она прыгнула с яхты в море. В ее прежней жизни браслет не считался особенно ценным: скорее, купленная из мгновенной прихоти безделушка. Она уже не помнила, сколько заплатила за него. Но возможно, он стоил больше всего ее имущества, если не считать дома и машины.
Браслет. Вот оно! Вот что она должна сделать! Поехать в большой город, найти ювелирный магазин и продать его!
Ей не терпелось увидеть лицо Эстер, когда она принесет подруге наличные!Глава 13
11 февраля 1998 года
Я лелею надежду, хотя никогда не признавался в этом даже себе. Но это правда. И началось все давным-давно. А продолжается, возможно, дольше, чем я хотел бы… даже сейчас.
В моей жизни были женщины, глубоко мне небезразличные. Может, стоило бы жениться на Гейл. Мы обсуждали это. Я сказал, что готов. Она попросила не делать одолжений.
К разговору мы больше не возвращались. Но это еще ничего не значило. Я должен был приложить больше усилий.
Я лелеял надежду. Какой абсурд! Что могло случиться? Побег принцессы с одним из служащих дворца?
Вот я и дошел до сути ее проблемы. Оставив в стороне мои личные несовершенства, можно с уверенностью сказать, что ее отношения с мне подобным были бы менее нелепы и бессмысленны, чем с любым из тех, кого предпочитала она.
Один из ее телохранителей, например. Довольно славный парень. Женат. Но трудно винить его за то, что не устоял против ее чар. И как бы все обернулось, если бы его не уволили, причем со всей поспешностью?
Кавалерийский офицер. Вполне мог бы считаться неотразимым, но невозможно представить (хотя она представляла) их совместное будущее, в котором бы они шли по жизни рядом.
И после развода лучше не стало. Кто мог бы терпеть ее? Только не тихий и порядочный доктор, исполненный решимости прожить спокойную и упорядоченную жизнь.
Был ли другой королевский дом, за члена которого она могла бы выйти замуж?
Нет, разумеется.
Она была сыта по горло членами королевских семей.
Миллиардер-финансист? Пойти по стопам Джеки Онассис?
Она подумывала об этом. Конечно, ведь она – сверкающий драгоценный приз.
Но она также представляла собой массу неприятностей, а миллиардеры, похоже, делились на два лагеря: тех, кто любил дорогие безделушки и не хотел, чтобы эти безделушки слишком уж бесцеремонно вмешивались в их жизнь, и тех, кто предпочитал жениться на своих интеллектуальных ровнях, но при этом не желал, чтобы жены доставляли им слишком много беспокойства. Отыскать человека, который стоил бы ее любви, означало найти такого, у которого была бы цель. А тот, у кого есть цель, не готов быть поглощенным или съеденным заживо ее всеобъемлющей славой.
Она проводила время со своим темноглазым плейбоем. Но хотела чего-то настоящего.12 февраля 1998 года
Сегодня опять приходила Глория. Измерив давление, она обхватила мою руку мясистыми пальцами:
– Неплохо бы вас подкормить!
Мне нравится ее жизнерадостная грубость. Я ответил, что сейчас в моде стройность (по правде говоря, я сознаю, с какой скоростью ползу вниз).
– Я кое-что для вас сделаю, – сказала она.
Но что именно, не объяснила. Надела пальто и ушла. Я думал, что она отправилась покупать продукты, чтобы быстро сварить мне вкусный питательный суп.
Но она вернулась с пластиковым пакетом белковых коктейлей, которые употребляют бодибилдеры.
– Два раза в день после обеда, – велела она. – Не подведите меня.
Самое смешное то, что я не хотел ее подводить. И почти боялся увидеть ее разочарованные глаза.
Пока она сортировала лекарства и делала себе пометки, я сидел у окна, наблюдая, как собака гоняется за волнами на пляже.
– Пенни за ваши мысли, – объявила Глория.
Я ответил, что ни о чем особенном не думаю.
– Я не лезу в ваши дела, – заверила она.
Я пообещал рассказать ей любую тайну, если таковая появится.
Когда женщина спрашивает мужчину, о чем тот думает, а он отвечает «ни о чем», женщина досадует. А мужчина очень доволен, что о нем заботятся. По правде говоря, в большинстве случаев его мысли абсолютно ничем не заняты. Состояние совершенно чуждое женщинам, если только они не впали в полное отчаяние.
Но я думал о вечере, лет десять или около того назад, в Королевском оперном театре в Ковент-Гардене. VIP-мероприятие со знаменитыми гостями, певцами и танцовщиками. И она решила устроить сюрприз, который от всех держала в тайне. Я знал, что она уже несколько недель репетирует танец – балетный, но на поп-музыку. Когда она выскользнула из королевской ложи, чтобы переодеться, я больше не смог смотреть на сцену. Не сводил глаз с принца, и когда ее благодарили овацией и несколько раз вызывали на сцену, его лицо окаменело. Тогда она была еще очень молода и влюблена в мужа, но чем больше публика любила ее, тем безжалостнее он выбрасывал ее из сердца.
На следующий день я провожал ее в дом престарелых. Но еще утром она заливалась слезами.
– Всем понравилось, верно? Всем, кроме моего проклятого муженька.
Я наверняка сказал что-то ужасающе-назидательное, потому что она разнесла меня в пух и прах. Я не понял главного. Вернее, не захотел понять. Она танцевала для него.
Дом престарелых находился в предместье Лондона. Старики собрались полукругом в гостиной. Когда она вошла, раздались нестройные аплодисменты, охи и ахи, и я помню, что подумал, как это должно быть тяжело: заслужить обожание незнакомых людей и встречать холод и равнодушие в собственном доме.
Она весело болтала, не выказывая ни малейшего признака утренних страданий. Честно говоря, я и не верю, что она их скрывала. Просто искренне погрузилась в старческие переживания и болезни. Когда одна женщина, упомянувшая о том, что пятьдесят лет назад потеряла мужа, разрыдалась, она погладила ее по щеке.
Калека, прикованный к креслу, неожиданно громко запел, заглушая разговор.
Дамы смущенно закудахтали, но их высокопоставленная гостья осталась абсолютно невозмутимой. Мало того, подхватила мелодию. Комната заполнилась надтреснутыми голосами, выводившими «Меловые скалы Дувра», за которыми последовало исполнение когда-то известного хита «Один чарующий вечер».
В комнате не осталось сухих глаз. И моих в том числе.
Она была звездой. Во всем. Интуиция редко ее подводила. Если, разумеется, речь не шла о мужчинах в ее жизни.
13 февраля 1998 года
Три недели и два дня до того, как я сяду в самолет, чтобы снова ее увидеть. Чем она занимается? Как проводит время? А как провожу его я? Ни разу не сел за книгу.
Три недели и два дня. Я словно шестилетний мальчик, считающий минуты до следующего дня рождения!