худших и самых однобоких соглашений, которые когда-либо заключали Соединенные Штаты». Точнее говоря, он заявил: «Хуже всего, что эта сделка позволяет Ирану продолжать работу над некоторыми элементами своей ядерной программы. Существенно, что через несколько лет, когда ключевые ограничения исчезнут, Иран сможет стремительно броситься к прорыву в ядерных вооружениях»[103].
Министр иностранных дел Ирана Мохаммад Джавад Зариф оспорил толкование Трампа СВПД. Он объяснил: «Похоже, президент Дональд Трамп не читал текста соглашения. В третьей его строке говорится: „Иран обязуется никогда не разрабатывать ядерное оружие“. Здесь нет ограничений по времени. Мы используем слово „никогда“. Временные ограничения относятся к добровольным рамкам нашей программы по атомной энергии, которые мы сами себе поставили, чтобы международное сообщество не сомневалось в искренности наших намерений»[104]. Кроме этого, Иран по-прежнему остается среди государств, подписавших Договор о нераспространении ядерного оружия 1968 года, что само по себе не позволяет стране создавать ядерное оружие. Продвигая ядерную сделку с Ираном, президент Обама и госсекретарь Керри прямо ссылались на запрещающую ядерное оружие фетву верховного лидера страны аятоллы Али Хаменеи, которую спикер иранского парламента Али Лариджани признал «важнее [государственного] закона, потому что в отличие от закона ее нельзя изменить»[105].
Трамп потребовал нового соглашения. Иран отказался пересматривать договор.
В октябре 2017 года Дональд Трамп объявил, что не подтвердит сделку, а это официально требовалось делать каждые девяносто дней. Али Хаменеи ответил, что Иран продолжит выполнять соглашение, «пока другие подписанты не нарушат его, но, если так случится, мы искромсаем договор в клочки». Семидесятивосьмилетний иранский лидер добавил: «Я не хочу тратить наше время, отвечая на разглагольствования и бессовестную ложь президента Соединенных Штатов»[106]. Зариф сформулировал проще: «Если мы выходим, все ограничения по нашей ядерной программе прекращаются»[107].
Несмотря на заверения МАГАТЭ в обратном, Трамп и представитель США при ООН Никки Хейли неоднократно обвиняли Иран в несоблюдении соглашения. Хейли, вслед за когортой спорных предшественников — Джоном Болтоном, Залмаем Халилзадом, Сьюзан Райс и Самантой Пауэр, сетовала, что МАГАТЭ не имеет возможности проводить инспекции «в любое время, в любом месте», и в сентябре 2017 года отправилась в Вену, чтобы продавить этот вопрос с главой МАГАТЭ Юкией Амано. Но Амано защитил инспекторов. Он сказал журналистам: «Иран соблюдает соглашение по ядерной программе. В отношении Тегерана действует самый жесткий режим инспекций ядерных объектов в мире. Мы увеличили продолжительность инспекций в Иране, увеличили количество инспекторов… и количество изображений тоже возросло». Агентство France-Presse сообщило, что «с момента вступления соглашения в силу в январе 2016 года МАГАТЭ провело минимум 400 инспекций атомных объектов в Иране и 25 посещений так называемого дополнительного доступа — коротких инспекций без предварительного предупреждения»[108]. Председатель Комитета начальников штабов Вооруженных сил США генерал Джозеф Данфорд засвидетельствовал перед сенатским Комитетом по вооруженным силам, что Иран придерживается условий СВПД[109].
Назначение Трампом Майка Помпео госсекретарем и Джона Болтона советником по национальной безопасности стало последним гвоздем в гроб СВПД. Журнал Foreign Policy назвал Болтона «угрозой национальной безопасности». New York Times посчитала его «политической паяльной лампой». В Der Spiegel написали: «В мире едва ли есть такой кризис, разрешение которого Джон Болтон видит не в войне»[110]. Болтон годами призывал бомбить Иран и осуждал ядерную сделку как «беспрецедентный акт капитуляции»[111]. Увольнением Рекса Тиллерсона с должности госсекретаря Трамп признал, что его утомили старания Тиллерсона внести спокойствие в отношение президента к Ирану. По поводу Помпео ему не требовалось беспокоиться. Еще будучи конгрессменом, Помпео «мечтал свернуть эту ужасную сделку с самой большой в мире страной — спонсором терроризма». Затем, занимая пост директора ЦРУ, он называл Иран «бандитским полицейским государством» и «деспотичной теократией»[112].
Странно, но после ухода Тиллерсона главным голосом разума и сдержанности в близком окружении президента стал министр обороны Джеймс Мэттис, который всегда был ястребом, когда дело касалось Ирана. На самом деле именно воинственность Джеймса Мэттиса в отношении Ирана побудила Обаму в 2013 году настоять на его отставке с поста главы Центрального командования США. Эксперты выражали серьезную озабоченность. В марте 2018 года сто ветеранов национальной безопасности, включая пятьдесят офицеров в отставке, многочисленных дипломатов, бывших сенаторов, государственных служащих и специалистов по ядерному оружию, убеждали Трампа не выходить из соглашения. Многие предупреждали, что отказ от договоренностей усилит позиции иранских сторонников жесткого курса, которые, вместе с аятоллой Али Хаменеи, с самого начала утверждали, что договариваться с США — бесполезное дело[113].
8 мая Трамп объявил, что США официально выходят из «ужасной, однобокой сделки». Все остальные подписанты заявили, что остаются в договоре. Израильтяне и саудиты активно одобрили решение Трампа. Нетаньяху, который в одиночестве вел бешеную кампанию по саботажу соглашения, приветствовал «смелое лидерство» Трампа. Трамп сообщил, что США восстановят прежние санкции и введут новые. Компании, которые не подчинятся, а также страны и организации понесут суровые последствия, если продолжат покупать иранскую нефть после ноября 2018 года. Власти США в действительности несколько смягчили удар, установив временные отсрочки для самых крупных покупателей иранской нефти.
После майской ошеломляющей новости от Трампа многие европейские компании, включая Renault, Peugeot и Siemens, уступили шантажу Соединенных Штатов и ушли из Ирана, усилив и без того серьезный спад в экономике страны. Нефтепереработчики в Европе сократили импорт иранской нефти. В июле 2018 года иранский риал установил рекорд падения курса к доллару. Президент Ирана Хасан Рухани уволил главу иранского Центрального банка. Протесты становились мощнее и громче.
Европейцы разозлились. Макрон затрубил о том, что «международный порядок нераспространения ядерного оружия оказался под угрозой». Он, немецкий канцлер Ангела Меркель и британский премьер-министр Тереза Мэй (а все они раньше заклинали Трампа пересмотреть свое решение) настаивали, что резолюция Совета Безопасности ООН, одобряющая СВПД, по-прежнему остается «обязательной законной основой для разрешения возникших разногласий». Некоторые полагали, что Совет Безопасности признает США нарушителем договора[114]. Однако, как ни странно, ни одна говорящая голова на CNN или MSNBC, в эфирах которых «эксперты» регулярно и с таким жаром призывали к санкциям в отношении России за мнимые злодеяния, не подумала призвать мировых лидеров наложить санкции на США за столь возмутительный поступок[115].
Министр экономики и финансов Франции вопрошал: «Хотим ли мы, чтобы Соединенные Штаты были мировым экономическим жандармом? Хотим ли мы быть вассалами, которые подчиняются решениям США, цепляясь за край их брюк? Или мы хотим сказать, что имеем собственные экономические интересы, и продолжим торговать с Ираном?»[116] В редакционной статье Der Spiegel, уважаемая немецкая газета, оплакивала крах Трансатлантического союза, утверждая, что «выход американцев из сделки с Ираном является опаснейшим и самым опрометчивым внешнеполитическим решением президента США с момента вторжения в Ирак в 2003 году. Весьма вероятен риск, что этот шаг усилит напряжение на и так нестабильном Ближнем Востоке и приведет к войне с Ираном под американским предводительством». Ярость немцев разыгралась еще больше, когда посол США в Германии Ричард Гренелл «опубликовал твит… требуя, чтобы немецкие компании немедленно начали сворачивать свою деятельность в Иране. Это звучало скорее как слова оккупационной власти, отдающей приказы, чем как обращение дипломата к союзной стране»[117].
Многие европейцы, азиаты и латиноамериканцы устали от мертвой хватки Америки на горле их экономики. Недовольство финансовым доминированием США существовало задолго до президентства Трампа, но его деспотичность и склонность к торговым войнам усугубили ситуацию. В публицистической статье газеты Handelsblatt немецкий министр иностранных дел Хайко Маас отстаивал меры защиты европейских компаний от санкций США и поддержал идею создать европейскую платежную систему в обход американского доллара, обеспечивающую независимость межбанковской системы платежей SWIFT. Евро начал конкурировать с долларом за престижную и чрезвычайно выгодную позицию в качестве мировой резервной валюты, хотя китайский юань тоже делал успехи на этом поприще[118].
Хор недовольных зазвучал еще громче во время сентябрьской сессии ООН. Приближался конечный срок, назначенный Трампом на 4 ноября, и Россия, Китай, Германия, Франция, Британия и Евросоюз объявили, что Европейский союз вводит специальный механизм финансовых транзакций для ведения торговли с Ираном в обход американских санкций. По их утверждению, цель состоит в том, чтобы «защитить свободу их предпринимателей вести законный бизнес с Ираном»