По завершении Олимпийских игр представители Южной Кореи посетили Пхеньян и возвратились с соглашением из шести пунктов, в котором оговаривалось, что Северная Корея станет безъядерной зоной, если будет снята военная угроза стране и гарантирована безопасность режима. Южнокорейский советник по национальной безопасности Чон Ый Ёна во главе делегации из десяти человек доставил известие о соглашении в Вашингтон и протянул Дональду Трампу предложение Ким Чен Ына о встрече. Трамп ухватился за шанс, застав многих вашингтонских чиновников врасплох. Соединенные Штаты на тот момент все еще не назначили посла в Южную Корею и не заместили многих служащих высшего ранга в Государственном департаменте, которые ушли по собственной инициативе или были уволены госсекретарем Тиллерсоном в попытке усложнить работу ведомства, которое он возглавлял.
Соглашение и запланированный саммит предвещали возможность мирного разрешения этого, казалось бы, неразрешимого кризиса. Однако международная реакция была разнородной, а критики активно старались его сорвать. Эван Медейрос, директор по делам Азии в Совете национальной безопасности США в администрации Обамы, говорил за многих «экспертов», когда назвал саммит «ошибкой». «Такой шаг — больше тщеславие, чем стратегия, — сетовал Медейрос. — Он придает видимость законности и продвигает Ким Чен Ына к его цели — добиться признания Северной Кореи де-факто ядерной державой. Нельзя устраивать встречу президента США неизвестно зачем. Что мы от нее получим? Ничего»[168]. Министр иностранных дел России Сергей Лавров, который еще раньше информировал Тиллерсона о желании Ким Чен Ына вступить в переговоры с Соединенными Штатами, напротив, приветствовал сообщение о саммите, назвав его «шагом в правильном направлении»[169].
Другие указывали на различия в том, что США и КНДР понимают под «денуклеаризацией», на сложности контроля за процессом и требования, которые Северная Корея может выдвинуть Соединенным Штатам. Однако сюрпризы продолжались. Ким Чен Ын отправился в Китай, чтобы встретиться с Си Цзиньпином. Это был первый зарубежный визит Ким Чен Ына после вступления в должность в 2011 году и его первая встреча с главой другого государства. Затем директор ЦРУ Майк Помпео тайно посетил Пхеньян и провел продуктивную, хотя и изначально незапланированную встречу с Ким Чен Ыном. Трамп разумно написал в Twitter: «Денуклеаризация будет большим делом для мира, но и для Северной Кореи!»[170]
В апреле Север удивил всех заявлением, что прекращает ядерные испытания и запуски межконтинентальных баллистических ракет, а также закрывает ядерный полигон, «чтобы обеспечить прозрачность прекращения ядерных испытаний»[171]. Несмотря на издевки скептиков по поводу того, что никаких испытаний не было уже несколько месяцев, а последние ядерные испытания вывели полигон из рабочего состояния, слова Ким Чен Ына добавили уверенности в серьезности намерений Северной Кореи накануне встречи с южнокорейским президентом, на которой они оба подтвердили приверженность полной денуклеаризации полуострова и заключению долгожданного мирного договора.
2 июня 2018 года произошла одна из самых замечательных политических перемен в американской истории: Трамп и Ким Чен Ын, которые совсем недавно обменивались оскорблениями и угрозами, встретились в Сингапуре. Саммит, сам по себе достижение после семи десятков лет вражды, вообще первая встреча лидеров двух стран, оказался богатым на братания и обещания, но бедным на конкретные решения или дорожную карту для контроля за выполнением обязательств по денуклеаризации и нормализации отношений. Трамп провозгласил этот саммит полным успехом и нашел чем восхититься в северокорейском лидере, несмотря на ужасающий список нарушений прав человека. Трамп изливал чувства в эфире «Голоса Америки»: «Он большая личность. Веселый парень… Он мне нравится… Он умный, любит свой народ, любит свою страну»[172]. Встреча чуть было не прекратилась после комментариев Болтона, Пенса и самого Трампа о ливийской модели для КНДР, подразумевавшей, что Ким Чен Ын, как Каддафи, сдав свое оружие массового уничтожения, может ждать, что его разбомбят, свергнут, изнасилуют и убьют. Такая перспектива не слишком понравилась корейскому диктатору. Первый заместитель министра иностранных дел КНДР Ким Ke Гван оскорблял Болтона в северокорейских средствах массовой информации: «В прошлом мы уже проливали свет на качества Болтона и теперь не скрываем своего к нему отвращения». Возможно, это отсылка к северокорейскому описанию Болтона во время президентства Буша — «человеческие отбросы и кровопийца»[173].
Критики из обеих партий атаковали Трампа за нетрадиционный подход к встречам на высшем уровне. Президенту ставили в вину импровизационный стиль; отсутствие предварительной подготовки, обычно предшествующей таким саммитам; неясность представлений о том, что будет и было достигнуто, потому что немногое вышло за пределы того, что Северная Корея постоянно предлагала с 1992 года. Трампа критиковали за то, что встреча в таком стиле предоставила северокорейскому лидеру респектабельность, легитимность и равный статус; за то, что президент не добился предварительных уступок взамен на встречу, к которой северокорейцы долго стремились; за неопределенность понимания термина «денуклеаризация». Всем не понравились непомерные похвалы и даже лесть Трампа в адрес более молодого, а частенько и жесткого собеседника, а также то, что Трамп без консультаций с Южной Кореей, Японией и даже собственными военными объявил, что США немедленно прекратят «провокационные» совместные военные учения с долгосрочной целью вывести американские войска с Корейского полуострова. Николас Кристоф написал, что Трампа «одурачили». Колумнист раскритиковал совместное заявление за то, что в нем не сказано «ничего о замораживании северокорейских программ по плутонию и урану, ничего о ликвидации межконтинентальных баллистических ракет, ничего о возвращении инспекторов на ядерные объекты, ничего о подаче Северной Кореей полной декларации о своей ядерной программе, ничего о сроках, ничего о контроле и даже никакого ясного обещания навсегда прекратить испытания ядерного оружия и ракет дальнего действия»[174]. Другие выступали еще жестче[175]. Однако многие не видели общей картины. Лидеры двух стран, которые полгода назад находились на грани ужасной войны, теперь вместе сидели за столом и намечали дорогу к миру.
Денуклеаризация, если ее вообще можно достичь, потребует доверия и терпения. Ее невозможно осуществить за одну ночь, как изначально требовал Болтон, пока его не вывели из процесса переговоров, которым он неоднократно пытался повредить. Профессор Стэнфордского университета Зигфрид Хеккер, бывший директор Лос-Аламосской национальной лаборатории, который несколько раз осматривал огромный северокорейский Ядерный научно-исследовательский центр в Йонбёне, предположил, что при самых благоприятных обстоятельствах на это может потребоваться пятнадцать лет[176]. И всегда остается вероятность, что импульсивный Трамп или Ким Чен Ын могут расстроить процесс задолго до того, как он принесет результаты. Однако, как говорил Джон Кеннеди в июле 1963 года, цитируя древнюю китайскую пословицу при объявлении о Договоре по запрещению ядерных испытаний, «дорога в тысячу ли начинается с одного шага»[177].
При анализе факторов, способствовавших мирному разрешению корейского кризиса, зачастую не придают должного значения роли России. На самом деле из всех крупных игроков только Россия имеет одинаково хорошие отношения с обеими половинами Корейского полуострова. Как обращает внимание Элизабет Экономи, директор департамента азиатских исследований в Совете по международным отношениям, Россия сыграла «решающую роль как закулисный переговорщик, спойлер и дьявольский союзник»[178]. Это было особенно справедливо в тот период, когда в отношениях между Северной Кореей и Китаем наблюдалось охлаждение. Именно тогда, 27 ноября 2017 года, в самый разгар кризиса, Россия предложила в качестве выхода из тупика трехступенчатую дорожную карту. Во-первых, обе стороны снижают напряженность соглашением о «взаимном замораживании». Во-вторых, Северная Корея и США идут на прямые переговоры. В-третьих, страны региона начинают переговоры о разработке механизма для поддержания мира и безопасности в Северо-Восточной Азии. Россия не только предложила эту дорожную карту, российские дипломаты вели активную работу, чтобы обеспечить ее воплощение[179].
Россия участвовала в делах Корейского полуострова много десятилетий. До распада Советского Союза в 1991 году страна поддерживала экономическое развитие Северной Кореи. К этому времени предприятия, построенные в КНДР при советском участии, производили 50 % химических удобрений, 40 % черных металлов, 70 % электричества и еще больше алюминия. В 1990 году на Советский Союз еще приходилось более 53 % северокорейской внешней торговли. В период максимального влияния СССР — с 1950-х до начала 1970-х годов — ВВП на душу населения в Северной Корее фактически превышал показатель южного соседа. Факт поразительный, учитывая, что на сегодняшний день уровень жизни на Юге, наверное, в 43 раза выше, чем на Севере. Однако в годы после распада Советского Союза новые руководители России посчитали, что отношения с Южной Кореей важнее, чем с Северной, и экономика КНДР очень пострадала. В 2013 году на Россию приходился всего 1 % внешней торговли Северной Кореи