— О да, конечно. Но тут ведь устроили настоящую бойню, хотя и называют ее почему-то спортом и развлечением.
— И все-таки, если охотятся не ради забавы — в этом нет ничего дурного. Хотя есть, конечно, границы допустимого, которые лучше бы не переходить. Один мой дружок нашел работу на юге. Так вот он рассказывал, что крестьяне там бьют несчастных птиц вообще по-черному. Домашней птице чуть ли не прямо на птичьем дворе сворачивают головы. Эти-то куропатки по крайней мере дикие.
При этих словах Джейн передернуло, водитель тотчас сменил тему. Он принялся рассказывать про названия здешних холмов, про ландшафт и зверей, обитающих в округе. Олени здесь, например, в зимнюю бескормицу делаются от голода настолько доверчивыми, что принимают пищу прямо из рук.
— А вы их часом не убивали?
— Ну, видите ли, до некоторой степени это ведь тоже входит в мои обязанности, миледи. Если иных не убивать, то они от истощения заболеют и подохнут.
— И как вы к этому относитесь?
— Все зависит от обстоятельств. Какое-нибудь глупое животное, да, его стоит пристрелить ради других, чтобы дурная кровь не передавалась по наследству. Но если вдруг передо мной оказывается здоровое, красивое, сильное животное, то я не стану губить, отпущу. Пусть произведет на свет таких же, красивых и умных, особей.
— Я вот только никак в толк не возьму, отчего эта кровавая затея приводит стольких людей в такой восторг? Ладно, если бы люди отстреливали больных и слабых, но ведь все это далеко не так. Например, лорд Апнор убивает зверей совершенно из иных соображений.
— Ну, что вы, миледи, он сейчас уже не тот. Когда возраст дает себя знать, люди уже не столько стремятся убивать животных, сколько любуются ими. Другое дело, что охота в такой, как, например, сегодня, день — это древняя и почитаемая здесь традиция, да и гости приезжают именно поохотиться. А вот мы с хозяином тут давеча выехали, вроде бы тоже на охоту, так он даже из ружья не стрелял: глаз прикроет и скажет: «Ба-бах», — как если бы выстрелил. И так не один раз. Хозяину теперь вполне хватает и рыбалки.
Джейн нравилось, как водитель рассуждает о людях и животных. И человек-то вроде молодой и, судя по мускулам, очень сильный, однако была в нем и какая-то чувствительность, которой, по мнению Джейн, так недоставало остальным мужчинам, стрелявшим сейчас дичь.
Подъехав к дому, Джейн поблагодарила шофера и направилась к дверям. Кто-то из гостей поприветствовал ее.
— Ну как охота? Для вас, наверное, слишком много впечатлений? — ехидно спросила Кларисса. — Или, может, неприятно было смотреть?
— Ну отчего же.
— Ха! И ты хочешь, чтобы мы тебе поверили?!
— Верьте или не верьте, какое мне, к черту, дело! — Джейн повернулась и взбежала на крыльцо.
— А что это ты так разговариваешь?
— На себя посмотри, — парировала Джейн.
— Мэк, отвези нас к охотникам! — раздраженно скомандовала Кларисса. Джейн про себя отметила, что водитель не отвечал Клариссе такой же улыбкой, какой улыбался ей.
Усевшись на берегу озера рядом с водопадом, Джейн задумалась. Всего лишь семь недель, как она вышла замуж, и вот они с Алистером уже умудрились повздорить. Как ей хотелось уехать отсюда, где все только и делали, что говорили про охоту. Казалось, общее настроение передалось и Алистеру, в него словно демон какой-то вселился. Джейн чувствовала себя совершенно чужой, да, впрочем, она и не хотела бы чувствовать себя комфортно в таком вот доме и таком месте. Однако она была женой Алистера. Боже, она может научиться сервировать стол, рассаживать и занимать гостей, однако ей никогда не удастся привыкнуть к тому, как люди хладнокровно уничтожают животных. Охота — занятие явно не для нее.
Она читала, лежа в огромной постели с колоннами, когда вернулся муж.
— Ну как, все еще дуешься?
— Я и прежде не дулась.
— Стало быть, мне почудилось. — Он ввалился в комнату, разбросал по углам мокрую одежду. — Там, на охоте, ты очень неприлично себя вела, мне было стыдно за тебя. Собственно говоря, я чувствовал себя совершенным идиотом. Особенно когда ты повернулась и ушла.
— Но ты ведь сам сказал, чтобы я «пошла отсюда», — сердито воскликнула она.
— Господи, ну и дура же ты! — в сердцах сказал он, удаляясь в ванную.
Джейн улеглась на кровати. Она была напряжена, в душе кипела обида, тем более что оскорбили ее совершенно незаслуженно.
— Какого же черта, в таком случае, ты вообще потащилась на охоту?! — спросил Алистер, выходя из ванной.
— Больше никогда не потащусь, не волнуйся.
— Чудесно! — сказал он угрожающе. — По крайней мере мне никто не будет портить удовольствие.
— Удовольствие?! И это ты называешь удовольствием?! Убивать невинных птиц — удовольствие?!
— О Боже, кажется, я женился на Франциске Ассизском!.. Не всех же мы убиваем! Сотни спасаются и остаются в живых. Интересно, а откуда тогда на столе берется еда? Если уж тебе претит убийство живности, становись тогда вегетарианкой. По крайней мере так гораздо честнее.
— Тебе ли говорить о честности! Лицемерие — это как раз то, без чего твоя мать шагу ступить не может. Подлинный мастер! — взорвалась Джейн.
— Не смей так говорить о моей матери!
— А почему же тогда при всяком удобном и неудобном случае она пытается выставить меня в дурном свете?!
— Ты чудовищный параноик, вот что я тебе скажу! И всегда говорил это, — прокричал Алистер. — Сегодня ты сама выставила себя на посмешище! Да еще и меня подставила. Несносная сучка, вот ты кто…
— Алистер, прекрати орать! Я терпеть не могу, когда на меня кричат. Я ведь и помыслить не могла, что это настолько ужасно! При мне еще никогда никого не убивали. Меня чуть не вывернуло на охоте.
Ничего не отвечая, Алистер начал переодеваться.
— Самое время тебе одеваться на ужин, — наконец сказал он.
— Я не хочу ужинать.
— И все же тебе придется.
— Я не намерена ничего делать против собственного желания, — раздраженно ответила она.
— И все-таки ты спустишься и поужинаешь вместе со всеми. Иначе что люди-то подумают?! Начнут подтрунивать надо мной: мол, я не могу справиться с собственной женой.
Она плотнее закуталась в одеяло.
— Скажи, а как тебе понравилось на Майском балу? — Стоило ей только рот раскрыть, как она тут же сообразила, что сейчас не время и не место для подобного рода разговоров, однако остановиться уже не могла. Алистер резко обернулся, быстро смерил ее взглядом, затем опустил глаза. Похоже, он раскаивался. — Ну, так ты мне не ответил, понравилось тебе или нет? — повторила свой вопрос Джейн.
— Ну, раз на то пошло, понравилось, и даже очень, — бросил Алистер.
— Несмотря на то, что ты пошел туда без меня?
— Да, ибо я вполне могу отдыхать и без тебя.
— Наверное, без меня даже лучше, а?!
— Я этого не сказал.
— И говорить ничего не нужно. — Они зло смотрели друг на друга, затем Алистер начал расчесывать волосы, смочил лицо лосьоном. — А почему же ты мне ничего не рассказал?
— Даже и в голову не пришло.
— А меня почему не пригласил с собой?
— Не думал, что тебе будет весело на такого рода балу.
— Иначе говоря, там мне не место, так, что ли?!
— В каком-то смысле.
— Слишком, должно быть, избранная публика, да?
— Не будь дурой, ей-богу.
— Я вовсе не дура. Я всего-навсего констатирую факты. Ты не взял меня потому, что стыдился бы меня, ибо я совершенно не похожа на тех…
— О Боже… Какие глупости приходят тебе в голову!
— А с кем же ты в таком случае был, а?! — Она зашла слишком далеко, однако теперь терять было нечего.
— Я пошел туда вместе с Клариссой и ее компанией. А так чтобы специально, я никого с собой не брал.
— Какое же ты все-таки дерьмо, — с ненавистью произнесла она.
— О черт, женщина, успокоишься ты или нет?! — Он с отвращением взглянул на нее. — Ладно, если уж тебе так хочется, я открою тебе истинную причину. Я не пригласил тебя туда, потому что ты наверняка не дала бы мне как следует выпить и вообще постаралась бы обломать кайф насколько возможно. Вот это и есть самая что ни на есть правда. Ты всегда портишь мне удовольствие, куда бы я тебя ни взял, — немного помолчав, добавил Алистер.
Джейн наклонила голову, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы. Что ж, она сама виновата. Она начала эту склоку, точь-в-точь как когда-то мать у них дома. Алистер почему-то молчал. Внезапно он подошел к Джейн, обнял ее.
— Джейн, любимая, ну, перестань же, в самом-то деле… Да, ты во всем права. Мне следовало бы рассказать тебе об охоте заранее. И не стоило ходить на бал, не уведомив тебя. Но будем считать, что это была последняя вольность холостяка. Извини, дорогая. Прости меня. Все, что я тут тебе наговорил, ты уж, пожалуйста, забудь. — Он вынудил ее взглянуть ему в глаза. — Ну же, перестань киснуть. Мы ведь с тобой друзья? — Она положила ему руки на плечи, и Алистер поцеловал ее. — Ну вот так-то лучше. Будь хорошей девочкой, иди переоденься.
Взявшись за руки, они спустились к ужину. Все разговоры за столом вертелись вокруг сегодняшней охоты: кто убил и сколько убил. На стол особенно торжественно водрузили блюда с дичью. Джейн с трудом заставила себя проглотить хоть пару кусков.
В этот вечер она опять пошла спать раньше. А посреди ночи в спальню снова ввалился пьяный Алистер. На сей раз Джейн попыталась избежать его цепких объятий, ей даже пришлось выбраться из постели. Однако Алистеру удалось-таки схватить ее и привлечь на супружеское ложе. Ему казались забавными эти потуги Джейн увильнуть от ночных обязанностей. Алистер громко рассмеялся, затем сорвал с жены ночную рубашку. Оставшись нагишом, Джейн попыталась прикрыться руками.
— Алистер, я тебя умоляю… — взмолилась она, однако это лишь раззадорило его. Он грубо овладел ею.
Для Джейн эти две недели тянулись исключительно медленно. Местная жизнь привнесла в их отношения какую-то первозданную дикость, — ничего подобного в Лондоне не было. Да, конечно, тут все пили гораздо больше обычного и чаще напивались, однако Джейн не без основания полагала, что постоянная охота, стрельба и кровь разжигали страсти. Как еще можно было объяснить то жуткое удовольствие, с которым все лупили по бильярдным шарам, удовольствие, с которым иные из гостей били стекла картин, развешанных по стенам. Иногда то один, то другой из приезжих среди ночи за