— Но пойми, дорогой, в ту ночь у меня был совершеннейший сумбур в голове. Как же я могла быть с тобой совершенно откровенна, если я ничего не понимала. Я ведь тоже сначала подумала, что именно он — настоящая причина, побудившая меня приехать к тебе. Но потом пришла к выводу, что он, собственно говоря, лишь подтолкнул меня к принятию решения, которое давно уже созрело в моей душе.
— Как же я могу быть в этом уверен?
— Мое слово тому порукой.
— Будешь ли ты впредь знать истину, когда говоришь неправду? Вообще, можно ли знать правду, если лжешь? Но как бы то ни было, а мне так и не удалось разлюбить тебя. — Роберто улыбнулся. — Для меня это явилось большим потрясением. Поначалу я даже не мог поверить: я, Роберто Виллициано, — неприступный, умный, любимый женщинами — и вдруг влюблен! Поначалу я ничего не понял, да и как мне было понять, если ничего подобного со мной прежде не случалось. Мне казалось, что ты всего лишь очередное увлечение, однако всякий раз я так отчаянно хотел тебя, что все прочие женщины перестали для меня существовать. Ты сделала меня чрезвычайно уязвимым, это наполнило мою душу страхом. Как раз именно поэтому я и захотел, чтобы ты ушла из моей жизни. Мне показалось, что наши отношения приведут к большим бедам. — Он мрачно уставился в пространство. — И кроме всего прочего, ты еще так спокойно заявила, что все еще любишь его. Мне сразу же захотелось умереть, но сначала я хотел убить тебя.
— Роберто, послушай. — Она взяла его руки в свои. — Я думаю, что у меня появилась совсем другая, совершенно особенная любовь.
— Это ты говоришь, чтобы ободрить меня.
— Нет, дорогой, вовсе не поэтому. Я стараюсь быть объективной. Боже, ведь когда мы с Алистером поженились, мы были сущими детьми. Мы вместе росли, многое вместе испытали. Я не могу так вот вдруг разлюбить его, хотя вряд ли та моя любовь — любовь взрослой женщины. Но нельзя же так вот, в один момент, отринуть свое прошлое!
— Если бы я был уверен, что так оно все и есть… Если бы… — Роберто просительно посмотрел па Джейн. Она подалась вперед, коснулась сосками его груди. Роберто поцеловал ее, крепко сжал в своих объятиях. Они предались сладостным мгновениям любви, и, достигнув кульминации, Джейн вдруг закричала: «Я люблю тебя, Роберто!»
Роберто зарыдал от радости. Этот сильный, уверенный в себе мужчина сейчас плакал в ее объятиях. Она прижимала его, как ребенка, и верила, что любит именно его.
— Роберто, какой же я была дурой! Мы ведь могли потерять все это.
Глава 9
Ее долгие однообразные дни канули в прошлое. Теперь они с Роберто практически не расставались. Джейн всюду сопровождала его: часами сидела в машине, пока Роберто подолгу разговаривал с крестьянами. Счастьем была уже сама возможность находиться рядом с ним. Местные крестьяне отнеслись к ней очень дружелюбно. Никто более не пялился на нее, не кривился, видя их с Роберто вместе. Роберто всегда теперь старался обедать с Джейн, и чай они пили вдвоем. Только вот завтракали порознь. Каждое утро Роберто по-прежнему будил Джейн, служанка с подносом в руках неизменно демонстрировала свою беззубую улыбку.
Виллициано совершенно изменил ее. Теперь для Джейн сделалось очень важным хорошо выглядеть в его глазах. Она постоянно наблюдала за собой со стороны, наслаждаясь собственной женственностью. Чем чаще он занимался с ней любовью, тем более Джейн тянуло к нему. Она готова была принять его всегда, в любой час дня и ночи.
Единственный день, который Джейн не любила, — это воскресенье. Она терпеть не могла почти безостановочные звоны, доносившиеся снизу, со стороны городка. Эти заунывные звоны как нельзя лучше подходили к общему настроению, потому как по воскресеньям Роберто уезжал к матери, и хотя на сей счет ничего не было сказано, Джейн предусмотрительно не заводила речь о том, может ли она поехать с ним. Старая принцесса, давно уже разменявшая девятый десяток, жила на другом конце долины в другом замке.
— И сколько же всего у вас замков? Сколько замков необходимо вашей семье? — как-то поинтересовалась она у Роберто.
— Слишком много, — ответил он. — Поверь, они прямо-таки разоряют меня. Они — как каменные любовницы.
Иногда в гости приезжала Онор. Правда, приезжала очень редко, ибо не любила покидать виллу и своих друзей. А Роберто и слышать не хотел о том, чтобы Джейн ездила к Онор без него. И потому воскресенья оказывались самыми неприятными для Джейн днями. С десяти утра и часов до десяти вечера она вынуждена была терпеливо дожидаться его возвращения. Несколько раз Роберто приезжал в замок с какими-то своими кузенами, никогда, однако, не привозя к себе кузин: Джейн сделала вывод, что, наверное, кузинам не полагалось видеть таких порочных, как она, женщин. Иногда Джейн заходилась от злости, но нередко даже радовалась этому. В любом случае, она успокаивала себя тем, что воскресенье — всего лишь один из семи дней недели.
Она подолгу изучала замок, понимая, что ей известна лишь небольшая часть всех его помещений и переходов. Тут не было смешения стилей, которые так приятно радовали глаз в Респрине или Драмлоке, и нельзя было, как там, увидеть рядом современную безделицу и старинную мебель. Всякий предмет, всякое украшение, всякая скульптура располагались тут так, чтобы лучше подчеркнуть их красоту. Все здесь стояло на строго определенных местах. Во всех домах Роберто царила какая-то особенная тишина, слуги двигались бесшумно, подобно церковным служкам, и потому Джейн нередко вздрагивала. Иногда у нее возникало ощущение, будто она живет в волшебном подводном замке. Эту иллюзию создавали жалюзи и ставни на окнах. От ветра жалюзи тихо вибрировали: в каждой комнате и каждой зале с солнечными лучами боролись, как со смертельным врагом. В замках жило поразительное эхо. Джейн чувствовала даже некоторую неловкость оттого, что нарушала вековую тишину, и потому нередко ходила буквально на цыпочках. А случалось, что, к своему вящему изумлению, слуги замечали ее с туфлями в руках: она двигалась столь же бесшумно, как и они, особенно в галерее.
Роберто оказался прав: ее помощь совершенно не требовалась. Слуги наверняка были бы возмущены и рассержены попытками помочь им.
Впрочем, отношение Роберто к прислуге Джейн находила несколько странным. Он, казалось, никогда с ними не разговаривал, однако все они отлично знали, чего именно в каждый конкретный момент он хочет, и было бы неверно утверждать, будто он игнорировал слуг, как некие предметы интерьера. Слуги, впрочем, вместо предполагаемого Джейн отвращения к хозяину испытывали к нему чувство, похожее на восхищение и преклонение.
Джейн получила письмо от Алистера.
— Хочешь прочитать? — спросила она у Роберто. — Наверное, речь идет о приезде Джеймса. — Она криво усмехнулась, протягивая письмо.
— Прочитай вслух, — с улыбкой сказал Роберто.
Не успела Джейн пробежать глазами первые строчки, как залилась слезами.
— Он против того, чтобы Джеймс погостил у нас, — недоуменно произнесла она. — Послушай: «Я специально разговаривал с адвокатами. Мне сказали, что место, где ты нынче проживаешь, не вполне подходит для ребенка такого нежного, как у Джеймса, возраста».
— Вот как?! — Роберто разгневанно вскочил.
— Но и это еще не все. «До тех пор, покуда ты не уберешь этого жиголо, с которым в настоящее время предпочитаешь сожительствовать, боюсь, Джейн, тебе вообще не будет позволено видеться с Джеймсом. Мне очень жаль, однако я обязан думать о благополучии мальчика. А мои адвокаты уверили меня, что я волен поступать именно так…» Роберто, да что же это такое?! — Она в ужасе посмотрела на него, однако наткнулась на добродушную улыбку. — Что же, черт побери, в этом смешного? Как смеешь ты вообще смеяться, когда я так несчастна?! — набросилась она на Роберто.
— Дорогая, прости, я улыбнулся при мысли о том, что кто-то считает меня жиголо. Правда, очень забавно! Но ты, разумеется, совершенно права. Смеяться вовсе не над чем. Этот твой Алистер — судя по всему, весьма надменный человек. — Роберто обнял Джейн. — К тому же злой. И за то, что он доставил тебе столько страданий, я никогда его не прощу. Что ж, дорогая, теперь наш с тобой черед проконсультироваться у адвокатов.
— Это бесполезно. Наверняка все они будут говорить примерно одно и то же.
— Он просит тебя заплатить огромную цену. Я бы даже понял, если бы ты ради сына покинула меня. Понял бы и простил, разумеется.
— Но я не оставлю тебя, Роберто. — Ее голос звучал очень твердо. — Это все равно ни к чему не приведет, он сумеет найти какой-нибудь иной предлог, а если не сам, то его долбанная мамаша. Не сомневаюсь, это ее рук дело.
— В таком случае, он, должно быть, очень слабый мужчина, если позволяет матери крутить и вертеть им.
— Он не слабый, но его мамаша — очень сильный человек, в этом все дело. От этой карги даже черт убежит. — Джейн усмехнулась, успев подумать о том, что ей пока что не приходится выбирать между матерью Алистера и матерью Роберто, за что следует непременно благодарить судьбу.
— В таком случае, все это означает лишь его попытки вернуть тебя.
— Чтобы Алистер захотел меня вернуть?! Ну уж чего-чего, а этого у него наверняка и в мыслях нет.
Однако в тот день она не поехала с Роберто, а дождавшись его отъезда, возвратилась к себе в комнату. Она думала о том, какой жестокой и несправедливой бывает подчас судьба. Или ей поверить в то, что Алистер живет как монах в своем Респрине и что у него не было никаких связей? Вряд ли. Но так вот огульно порочить ее — как это мерзко с его стороны! Пожалуй, теперь английский суд и близко не подпустит ее к собственному ребенку. И ведь не далее как год назад Алистер умолял ее вернуться… И ведь он не из мстительных, равно как не назовешь его и чистоплюем: наверняка все это — результат происков старой карги, которая все еще никак не успокоится, все интригует против Джейн. Наверняка она боится, что если ее внук будет часто видеться с матерью, то он переймет многое из того, что составляло сущность Джейн до замужества, многое из того простого, ненаносного, что было так ненавистно Бланш. Покинуть Роберто? Но чего она этим достигнет?.. Ответ очевиден: у нее началась бы скучная жизнь одинокой женщины, тогда как сына ей удавалось бы видеть не чаще раза в месяц. Может, позднее, когда отношения с Роберто сделаются более устойчивым