Вместо этого она, смущаясь, произнесла:
— А, привет. — Она видела, как Роберто взглядом ощупал ее пополневшую фигуру и инстинктивно скрестила руки на животе. — Да, становлюсь толстухой, не слишком-то это все привлекательно, к сожалению. — Она попыталась улыбнуться, однако едва ли в этом преуспела.
— Онор мне рассказала о ребенке, — без всякой преамбулы произнес он.
— Да, она приезжала. Где ты ее видел?
— В Париже.
— Как там твоя квартира?
— Почему ты ничего не сказала мне о ребенке?
— Сказала. Я сказала, что… — Она осеклась.
— Я не поверил, думал, это твоя очередная хитрость. А почему же ты не сделала аборт?
— Ребеночек ни в чем не виноват. Он ведь не просил, чтобы его зачинали. Ну и… — Она вновь осеклась.
— Ну и?..
— Он — как бы частичка тебя. — Глаза Джейн наполнились слезами и она поспешила отвернуться.
— Джейн, мне кажется, мы должны пожениться.
Она резко вскинула голову. Она ушам своим не верила и раскрыла рот от удивления. Волнение ее было столь сильным, что она некоторое время слова не могла произнести.
— Для ребенка будет лучше, если он родится законным. Несправедливо было бы из-за нашей с тобой ошибки лишать его прав на наследство.
— Это может быть и девочка, — только и смогла произнести Джейн.
— Если мы поженимся, с ребенком все будет в порядке, — продолжал Роберто, словно не слыша ее слов. — Я не буду, в отличие от Алистера, пытаться отобрать его у тебя. Я не такой жестокий человек, напротив, мы будем вместе воспитывать его. Я с удовольствием буду проводить с ним каждое лето, с удовольствием буду кататься на лыжах. А когда он подрастет, мы будем вместе ходить на охоту. Хочу, чтобы у меня была возможность решать все вопросы, связанные с его образованием. Я бы предпочел, чтобы он учился в Италии. Вообще мне хотелось бы, чтобы он стал итальянцем, а не англичанином. Я оплачу няню, дом, а кроме того, назначу тебе определенное содержание.
— Что ж, так оно будет, пожалуй, справедливо по отношению к ребенку, — мягко произнесла Джейн, удивляясь, что голос ее звучит ровно. — Тебе вовсе ни к чему содержать меня, я этого не заслужила. А вот поддержать ребенка, это, конечно, хорошо. При том что все будет делать одна Мэй, других слуг нам не нужно.
— Это не совсем подходящий для тебя дом, — сказал он, оглядываясь по сторонам. — Найди что-нибудь получше, я куплю его для тебя. Может, стоило бы поискать имение подальше от города, там и воздух, и вообще… Он может научиться ездить верхом…
— Мне тут очень нравится, Роберто, и я совсем не хочу переезжать. Подруги помогают, нам совершенно не нужен огромный дом.
— Ну, не буду навязывать свое мнение. Оставайся тут, раз хочешь, а когда ребенок подрастет, видно будет. Если передумаешь, дай мне знать.
Все, что он говорил, скорее походило на выработку условий делового контракта, чем на встречу любящих людей. Джейн с надеждой смотрела на него во все глаза. Нервничая, она потянулась к нему, коснулась его руки.
— Я люблю тебя.
— Я тоже люблю тебя, Джейн.
— Зачем же тогда?..
— Затем, что я не смогу простить тебя. Я никогда больше не смогу тебе поверить.
— Ты сейчас останешься? — спросила она.
— Нет, у меня номер в «Гарден-хаус». Но я буду видеться с тобой каждый день.
До самого дня свадьбы он выполнял свое обещание. Каждый день они с Джейн вместе ездили обедать. Меж ними случались минуты такой душевной близости, что у Джейн возникала надежда. Но всегда что-то приключалось, — то ли она невпопад говорила, то ли некстати касалась Роберто, — и он буквально окатывал ее волной холода. Она невероятно страдала, вспоминая, сколько радости он дарил ей когда-то. Ночами она давала себе слово никогда более с ним не встречаться, но приходило очередное утро, и от прежней решимости не оставалось и следа.
Роберто подошел ко всем вопросам весьма продуманно. Он специально выбрал для свадьбы такой день, когда в Лондоне было намечено бракосочетание известнейшей кинозвезды. И этот его план отлично сработал: на их свадьбу не пришел ни один репортер. Свидетелями выступили Сандра и Бенджамин, а Зоя с Мэй оказались единственными гостями. Все они стояли под колючим декабрьским ветром на ступеньках центрального здания Большого лондонского совета, куда их заставила подняться Мэй, щелкая «Инстматиком». Джейн грустно думала о том, сколь непохожими получились две ее свадьбы, однако старательно улыбалась в объектив. Зоя приготовила потрясающий обед, Бенджамин обеспечил шампанское — но все равно, торжество получилось не очень веселым.
Перед отъездом Роберто с Джейн на несколько минут остались одни.
— Значит, ты все-таки решил уехать? — спросила Джейн.
— Да, завтра я улетаю.
— А вдруг да у нас с тобой получится? А, Роберто? — с надеждой произнесла она. Джейн, может, и не заговорила бы на эту тему, если бы не отъезд Роберто. Так же ей нечего было терять.
— Я превратил бы твою жизнь в сущий ад, Джейн. Подумай: никогда не доверял бы тебе, никогда не позволял бы уходить или уезжать одной… Ты и сама была бы не рада.
— Я бы привыкла.
— Нет, со временем ты бы меня возненавидела. Так будет гораздо лучше. Теперь у ребенка будет имя, он получит положенное ему наследство. А ты вольна поступать как захочешь.
— Но я хочу быть с тобой на любых условиях!
— Стало быть, ты сама еще плохо себя знаешь, дорогая Джейн. Ты слишком вольнолюбива, чтобы подчиняться таким запретам и ограничениям, какие я навязал бы тебе. Словом, я так решил.
— Ну что же. — Она горделиво вскинула голову. — Придет время, и ты пожалеешь.
— Посмотрим, — бросил он, направляясь к дверям.
Джейн потом часто думала: а может, надо было энергичнее его упрашивать? Может, надо было найти какой-то особенный подход? Но как бы то ни было, теперь уже слишком поздно.
Она написала Джеймсу о ребенке, — хотя втайне боялась того, как сын прореагирует. Теперь Джейн полностью сосредоточилась на том, кого носила под сердцем. Она подавляла в себе любые признаки депрессии, уныния, боясь, что это передастся младенцу. Она писала длиннющие путаные письма Роберто, но так и не посылала их, зная наверняка, что он все равно не ответит. Тем не менее сочинение писем было для нее способом общения с ним, а она в этом очень нуждалась.
В марте месяце, в светлый солнечный день, когда крокусы у «Бэкса» цвели как сумасшедшие, родился здоровый, сильный, темноволосый мальчуган — как и предполагал Роберто.
Сандра сообщила ему о появлении сына, и на следующий же день была доставлена огромная корзина цветов с приложенной телеграммой: «Добро пожаловать, Джованни Роберто Микеле Умберто». Джейн рассмеялась: какой длинный перечень имен у новорожденного!
Ребенка крестили по обряду Римской католической церкви. И правильно, судя по всему, сделали. Джейн написала Роберто, сообщив в письме день, когда состоится обряд, — однако он не ответил.
Она осталась с сыном по имени Роберто; также с ней осталась неутоленная страсть по самому Роберто.
Глава 13
Джейн, конечно же, задумывалась над тем, что она будет делать, как только родится ребенок, но не вполне понимала, что этому ребенку придется отдавать всю себя без остатка. Она решила, что начнет учиться на курсах секретарш со следующего семестра. Но раз за разом откладывала этот самый «следующий» семестр. Вот и следующий год приближался, а начинать учебу по-прежнему казалось еще рано. Роберто щедро обеспечивал ее, и потому она с удовольствием занялась мальчиком.
Джейн вдруг обнаружила, что получает огромное наслаждение от возни с сыном — с Джеймсом она такого не испытывала. Наверное, дело в том, что она сделалась старше и стала терпеливее и выдержаннее. Или потому, что в то время ей приходилось разрываться между мужем и сыном. А может, дело в том, что поскольку она была лишена радостей сопереживания Джеймсу, сейчас она пыталась как бы компенсировать это. Но каковы бы в действительности ни были причины, Джейн была вполне счастлива своей нынешней жизнью.
Она подавляла все мысли о Роберто, обнаружив, что прошлое грозит разрушить настоящее, и в этом ей помог новорожденный. Ей было очень трудно, но мало-помалу удалось справиться, хотя страсть к Роберто еще некоторое время преследовала ее. И по прошествии года она порой днями не вспоминала о Роберто. Хуже бывало по ночам — она без сна лежала в постели, — и тогда властно, в полный голос заявляло о себе неутоленное, сдерживаемое желание. Как ни странно, Джейн вовсе не скучала без прежних развлечений. Более того, лишь теперь она стала понимать, что ее прежняя жизнь, еще недавно казавшаяся такой насыщенной, фактически была на удивление пустой. Было в ней много движения, которое создавало иллюзию наполненности и многообразия. Теперь ей стало ясно, что Роберто и его друзья вели жизнь не менее рутинную, чем тот пресловутый клерк, который каждый рабочий день должен обязательно успеть на восьмичасовую электричку.
Ей теперь доставляло удовольствие ходить в стареньких джинсах и кроссовках с утра до вечера, сломанный ноготь уже не воспринимался как трагедия.
Одно только расстраивало Джейн: никто из друзей Роберто ни разу не написал и не позвонил ей. Она рассылала пачки открыток с поздравлениями на Рождество, но никто из адресатов не потрудился ей ответить. Она-то думала, что они привечали ее как человека, но, оказывается, здорово ошибалась. Только кузены Роберто, Эмилио и Франческа, переписывались с ней, хотя Джейн прежде считала, что уж они-то наверняка примут сторону Роберто и прекратят с ней всяческие отношения. Франческа писала регулярно, посылала фотографии своего сына, который родился через две недели после Джованни. Она даже приглашала Джейн в гости.
На размышления о жизни ушло немало времени. Теперь Джейн знала себя достаточно хорошо и более не ломала голову над вопросом, сумела ли бы она так адаптироваться без всех этих многочисленных требований, которые предъявлял маленький Джованни.
Впрочем, у Джейн были друзья: рядом жила Зоя, редкий день проходил без свидания с Сандрой. Джейн даже и не пыталась найти себе любовника: она вообще не смотрела на мужчин как на потенциальных поклонников. Казалось, Роберто затмил всех остальных мужчин, лишил их в глазах Джейн сексуальной привлекательности. А вдруг он все еще следит за ней?.. Едва ли имело смысл рисковать.