— Никакой он мне не дружок! — отрезает Нельсон. — Дюван — самый великий торговец живым мясом в западном мире. Даже бирманской Да-Зей[3] сто очков вперед даст. Он джентльмен, для него учтивые манеры — это все; так что когда познакомишься с ним, веди себя соответственно.
— Да пожалста, — отзывается Арджент. А потом спрашивает: — А что, правду говорят, этот Дюван обращается с расплетами как Да-Зей? Ну что у него там ни анестезии, ничего?..
В ответ на его предположение в задней части фургона раздаются мычание и приглушенные всхлипы. Нельсон бросает на помощника уничтожающий взгляд:
— Мне что — опять потратить дротик, чтобы заткнуть тебе пасть?
Арджент, не особо устрашенный перспективой маленькой смерти и последующей головной боли, делает жест, будто закрывает рот на молнию — мол, буду тише воды.
Нельсон сообщает ему, что их работа не завершена.
— Мы добавим к нашим расплетам еще одного, прежде чем передать их Дювану. Раз уж нет Ласситера, хорошо бы это компенсировать грузом посолидней. — Нельсон внимательно всматривается в Арджента. — Поклянись, что выполнишь свое обещание, когда доберемся до места.
Арджент сглатывает — он вдруг чувствует себя связанным так же туго, как и ребята в кузове.
— Конечно, — уверяет он. — Я человек слова. Дам тебе код, как только вручим «товар».
Нельсон кивает.
— Ради своего же собственного блага молись, чтобы чип в голове твоей сестры все еще работал. И чтобы она по-прежнему была с Ласситером.
— Да куда ей деваться. Грейс — она как рыба-прилипала. Если уж приклеится к кому — не отстанет. Только сам Господь сможет ее отодрать.
— Или пистолет у виска, — добавляет Нельсон.
Арджента пробирает дрожь. Он, правда, зол на Грейс за то, что она предпочла ему Коннора, но поднимется ли у того рука убить ее, лишь бы избавиться от обузы? Несмотря ни на что Ардженту по-прежнему не верится, что Беглец из Акрона способен на такое. И все же лучше об этом просто не думать, и мысли его обращаются к более приятной теме.
— А у этого Дювана случайно нет детей? Например, дочки моего возраста?
Нельсон вздыхает, вытаскивает транк-пистолет и пускает в Арджента дротик с малой дозой. Дротик попадает тому прямиком в адамово яблоко — больно! Арджент выдергивает флажок из горла, но транк уже сделал свое черное дело.
— Вычту из твоего жалования, — говорит Нельсон. Это у него такая шутка, потому что никакого жалования он Ардженту не платит. Он сразу довел до сведения ученика, что тот «стажируется» за спасибо. Но это ничего. Даже получить заряд транка — тоже ничего, потому что жизнь улыбается Ардженту Скиннеру.
Погружаясь в искусственный сон, он находит утешение в абсолютной уверенности, что скоро и Коннор Ласситер тоже уснет; но, в отличие от Арджента, не проснется никогда.
3 • Коннор
В пыльном углу антикварной лавки, приютившейся в неприметной боковой улочке Акрона, штат Огайо, Коннор Ласситер замер в ожидании. Сейчас мир изменится прямо у него на глазах.
— Он где-то здесь, — кряхтит Соня, копаясь в груде древней электроники. Старуха прожила такую долгую жизнь, размышляет Коннор, что наверняка была свидетелем рождения и смерти всей этой техники.
— Помощь не нужна? — спрашивает Риса.
— Я похожа на инвалида? — огрызается Соня.
Просто голова кругом — сейчас их глазам предстанет предмет, от которого зависит будущее. Будущее расплетения. Будущее Инспекции по делам молодежи, держащей таких, как Коннор, в своей железной хватке. Он смотрит на Рису — та тоже наэлектризована ожиданием. «Наше будущее», — думает он. Трудно размышлять о завтрашнем дне, когда в сегодняшнем только тем и занят, что пытаешься выжить.
Грейс Скиннер, сидящая рядом с Рисой, нервно потирает ладони: еще чуть-чуть — и загорятся.
— Оно больше, чем хлебница? — осведомляется она.
— Скоро сама увидишь, — откликается Соня.
Коннор понятия не имеет, что такое хлебница, но, подобно всем тем, кто хотя бы раз играл в «Двадцать вопросов», представляет себе ее размеры. Только поэтому, ожидая, пока появится предмет подходящей величины, Коннор тоже еще не истер себе ладони до крови.
Слушая давешний рассказ Сони о муже, Коннор не ждал больших открытий, рассчитывая в лучшем случае на крупицу полезной информации: например, почему «Граждане за прогресс» так боятся не только самого Дженсона Рейншильда, но даже памяти о нем. Чету Рейншильдов, лауреатов Нобелевской премии в области медицины, попросту вымарали из истории. Коннор надеялся, что Соня хотя бы прольет свет на этот вопрос. Но такого он не ожидал!
— Представь себе, что ты изобрел принтер, способный создавать человеческие органы, — подытожила Соня, рассказав своим гостям о крушении иллюзий, постигшем ее мужа и приблизившем его кончину. — И представь себе, что ты продал патент крупнейшему в стране производителю медицинской техники… а они взяли и всю твою работу… похерили. Чертежи сожгли. И все имеющиеся принтеры разбили вдребезги. И сделали все, что в их силах, чтобы никто никогда не узнал о самом существовании такой технологии!
При этих словах Соню трясло от столь неистовой ярости, что маленькая женщина казалась настоящей великаншей, значительно более могущественной, чем ее слушатели.
— И еще представьте себе, — продолжала Соня, — что они уничтожили альтернативу расплетению, потому что слишком много людей вложили слишком большие деньги в то, чтобы все… оставалось… по-прежнему!
Первой о том, к чему ведет Соня, догадалась Грейс — «низкокортикальная» Грейс:
— И представьте себе, что один такой орган-принтер сохранился, спрятанный в углу антикварной лавки!
Казалось, из комнаты улетучился весь воздух. Коннор ахнул, а Риса схватила его за руку, словно не справилась бы с головокружением без поддержки.
Наконец Соня вытаскивает картонную коробку — примерно такого размера Коннор и представлял себе хлебницу. Он освобождает место на столике красного дерева, и старуха аккуратно опускает на него коробку.
— Доставай, — отдуваясь, говорит Соня Коннору.
Тот засовывает руки внутрь, обхватывает темный предмет ладонями, вынимает его из коробки и ставит на столик.
— И все? — разочарованно тянет Грейс. — Это же обычный принтер!
— Именно, — горделиво, даже с некоторым самодовольством отвечает Соня. — Техника, способная перевернуть мир, проста и функциональна. Всякие штучки-дрючки наворачивают позже.
Орган-принтер, небольшой, но до отказа набитый тончайшей электроникой, оказывается неожиданно тяжелым. Серый, отливающий металлическим блеском, прибор весьма непритязателен на вид, как уже упомянула Грейс. Похож на самый обыкновенный принтер, какие изготовляли еще до рождения Коннора; корпус явно от стандартного аппарата.
— Он как многое другое в этом мире, — говорит Соня. — Главное — что внутри.
— А включите! — канючит Грейс, от нетерпения подскакивая на стуле. — Пусть отпринтит мне… скажем, глаз! Или еще что…
— Не получится. Картридж нужно наполнить плюрипотентными[4] стволовыми клетками, — объясняет Соня. — Ничего больше я вам сообщить не могу. Чтоб мне провалиться, если я знаю, как оно все там работает. Я спец по нейробиологии, а не по электронике. Его сконструировал Дженсон.
— Нужен обратный инженерный анализ[5], — говорит Риса. — Чтобы принтер можно было воспроизвести.
Выходная платформа маленького прототипа невелика — как раз поместился бы затребованный Грейс глаз — однако ясно, что технология применима и для устройств, больших по размеру. Сама идея будоражит ум Коннора:
— Если бы в каждой больнице могли просто печатать на принтере нужные органы или ткани, вся система расплетения развалилась бы!
Соня откидывается на спинку стула и качает головой.
— Не так все просто. Если изменить только что-то одно, расплетение не исчезнет, — говорит она, поочередно пристально глядя на каждого собеседника, словно хочет отчетливо донести до них свою мысль. — Чтобы в обществе пробудилась совесть, должно произойти одновременно целое множество случайных событий и совпадений. — Она бережно поглаживает принтер. — Все эти годы я опасалась кому-либо рассказывать о нем, потому что если его уничтожат, восстановить будет невозможно. Технологии умирают вместе с устройствами. Но сейчас, думается мне, пришло время. Сам по себе принтер ничего не решит, но он может послужить ключевым элементом, связывающим все случайные события воедино.
И тут она огревает Коннора своей тростью с такой силой, что у парня наверняка вскочит шишка.
— Помоги мне Бог, но я уверена — ты как раз тот человек, который справится с задачей. Изобретение Дженсона теперь твое. Иди и измени мир.
РЕКЛАМА
Вы не знаете меня, но мою историю или что-то похожее на нее, конечно, слышали. Мою дочь сбил шестнадцатилетний подросток, угнавший автомобиль. Впоследствии я узнал, что у парня были нелады с законом уже трижды, и каждый раз его отпускали без наказания. Сейчас он опять в изоляторе. Его могут осудить как взрослого, но мою дочь это не вернет. Лучше бы он вообще не имел возможности украсть тот автомобиль! Но несмотря на правонарушения и хулиганские наклонности родители отказываются отдать сына на расплетение. «Инициатива Марселы», названная так в честь моей дочери, призвана положить конец подобным инцидентам. Если она пройдет при голосовании, неисправимые подростки соответствующего возраста будут в обязательном порядке подвергаться расплетению после трех правонарушений. Голосуйте за «Инициативу Марселы»! Наши дети этого заслуживают!
— Оплачено «Коалицией родителей за безопасное завтра»
Коннор незамедлительно уносит секретный артефакт в заднюю комнату. У юноши чуть ли не сверхъестественные способности управляться с различными механизмами, но на этот раз он даже не отваживается открыть крышку прибора из боязни что-нибудь испортить.