ий. Однако для того чтобы аргумент был состоятельным, он требует не только стройной синтаксической конструкции, но и чего-то большего. В математической логике аргумент может быть признан корректным только в том случае, если структура валидна, а посылки верны.
Следует учитывать, что к сомнительным выводам приводят не одни лишь логические ошибки: как мы уже видели на примере путешествующего через время греческого философа (он же робот-убийца), структура аргумента может быть логически безупречной, но если неверны посылки, то спорным оказывается и заключение. Такие ошибки называют неформальными ошибками. Поскольку же посылки могут быть – и бывают – двусмысленными, их можно использовать в качестве троянского коня для вывода сколь угодно сомнительных умозаключений. Коварство неформальных ошибок велико, и они распространены столь широко, что жизненно важно уметь распознавать их разрушительное влияние. Соответственно, этому вопросу будут посвящены несколько следующих глав.
Но прежде чем двигаться дальше, мы разберемся с важнейшей леммой (логической подпоркой), которую никак нельзя пропустить: один тот факт, что аргумент содержит логическую ошибку, не означает, что вывод неверен. Какая ирония! Ведь объявление вывода некорректным на основании логической несостоятельности аргумента само по себе является ошибкой из разряда non sequitur! Действительно, нет ничего удивительного в том, чтобы сделать правильный вывод на основании ошибочных рассуждений, а логически необоснованное предположение не всегда ведет к некорректным утверждениям. Такая ошибка называется argumentum ad logicam (аргумент к логике – утверждение, что верный вывод невозможно получить неверным доказательством, то есть “ошибка ошибки”). Можно привести вот какой несколько причудливый пример: вообразите, будто ваш друг верит в то, что нельзя совать руку в огонь, потому что однажды он так поступил и впоследствии потерял ключи от дома. Вы будете абсолютно правы, если с порога отметете этот аргумент как пример ошибки non sequitur, но не соглашаться с выводом будет недальновидно, так как совать руки в огонь – это не самый лучший образ действий, если, конечно, руки у вас не огнеупорны.
Это обстоятельство, о котором надо всегда помнить: бывает очень легко развенчать некорректный аргумент, но требуется куда больше проницательности для того, чтобы оценить само утверждение, невзирая на шквал критики. Другими словами, корректные выводы могут быть упакованы в несостоятельные рассуждения. Это становится особенно наглядным и ясным, если мы познакомимся с тем, как риторика может вводить нас в заблуждение. Для того чтобы разобраться в этом вопросе, нам придется омочить ноги в океане неформальных ошибок и исследовать коварные способы манипуляции этими ошибками нашего мышления.
Раздел IIЧистая и простая истина?
“Чистая и простая истина редко
бывает чистой и никогда простой”.
Глава 4Дьявол в деталях
Если вам когда-либо приходилось страдать от простуды, то, вероятно, вы слышали совет какого-нибудь заботливого друга принимать витамин C, чтобы избавиться от изматывающих симптомов. Эта устоявшаяся вера в целебные свойства аскорбиновой кислоты опирается на авторитет неожиданной фигуры – великого интеллектуала Лайнуса Полинга. Это был эрудит и энциклопедист, интересы которого охватывали буквально все сферы науки – от квантовой химии до структуры ДНК. Не меньше впечатляют и его собственные достижения: он и доныне остается единственным человеком, лично получившим две Нобелевские премии, – по химии за 1954 год и Премию мира за 1962 год. Другой нобелевский лауреат, Фрэнсис Крик, один из первооткрывателей структуры ДНК, назвал Лайнуса Полинга “отцом молекулярной биологии”. В одной из своих лекций, прочитанной в шестидесятые годы, Полинг признался, что его заветная мечта – прожить еще двадцать пять лет, чтобы стать свидетелем прогресса науки. Вероятно, это высказывание было бы забыто как случайное, если бы в аудитории не присутствовал человек по имени Ирвин Стоун. Очень скоро Стоун направил Полингу письмо с рекомендацией принимать эликсир долголетия: 3 000 мг витамина C в сутки.
Кто-нибудь более циничный пренебрег бы этим советом как весьма подозрительным и попахивающим откровенным шарлатанством. Но Полинг решил не осторожничать и всерьез последовал совету Стоуна. После этого Полинг сообщил о своих ощущениях: он почувствовал прилив энергии и стал простужаться реже, чем раньше. Преисполнившись энтузиазмом, Полинг начал постепенно увеличивать дозу витамина и в конечном счете стал принимать 18 граммов аскорбиновой кислоты в сутки – совершенно невероятное количество. Короче говоря, он сделался настоящим фанатиком и написал первый том своих сочинений по этому предмету, озаглавленный “Витамин C и простуда”, в котором вознес хвалы достоинствам мегадоз витаминов. Книга имела большой успех, и люди бросились накупать огромные количества витамина C. В некоторых местах продажи витамина в течение года возросли в десять раз. Дело дошло до того, что предложение в аптеках перестало успевать за спросом. Бодрящая новость о том, что витамин C поможет избежать тягот простуды, облетела Америку, а следом за ней и весь мир: еще бы – ведь принимать аскорбиновую кислоту советует не кто-нибудь, а дважды лауреат Нобелевской премии!
Правда, фанатичная убежденность Полинга была мало обоснована реальными доказательствами. Не считая нескольких восторженных отзывов, не было никакого убедительного и разумного объяснения того, почему мегадозы витамина C должны приносить ощутимую пользу. В язвительной рецензии на книгу Полинга, опубликованной в “Журнале Американской медицинской ассоциации” в 1971 году, практикующий врач Франклин Бинг упрекнул Полинга в распространении утверждений, не подкрепленных доказательствами, и посетовал на то, что “к несчастью, многие невежественные люди поверят в идеи, пропагандируемые автором”. Бинг и сам, вероятно, не предполагал, сколько правды окажется в его словах и каким живучим окажется миф. Последующие исследования не выявили данных в поддержку основных тезисов Полинга, так как дозы, превышающие 10 граммов, действуют не лучше плацебо. Но все это не охладило Полинга; наоборот, его советы становились все более настойчивыми и универсальными. Он опубликовал еще несколько книг, уверяя читателей в том, что витамины являются панацеей, излечивающей все на свете – от рака и змеиных укусов до СПИДа.
Но и после того, как стали множиться доказательства ошибочности его суждений, Полинг продолжал упорствовать и даже предсказал, будто те, кто регулярно принимает высокие дозы витаминов, проживут в среднем на тридцать пять лет дольше и без старческих болезней. Сам Полинг умер в 1994 году[17], однако его идеи по поводу витамина C дожили до наших дней и не проявляют никаких признаков скорого исчезновения. Но надо раз и навсегда уяснить, что большие дозы аскорбиновой кислоты не только не приносят никакой пользы – врачи вообще не рекомендуют их принимать! Побочные эффекты от такого приема – это избыточное газообразование и понос (что побудило некоторых слишком уж увлеченных скатологией людей задаться вопросом, а не была ли повышенная активность Полинга, о которой он рассказывал, связана в основном с активностью его кишечника). И чего точно нельзя отрицать, так это того, что именно благодаря непререкаемому авторитету Полинга миф, во-первых, укоренился, а во-вторых, продолжает существовать по сей день.
По большей части подобные недоразумения объясняются тем, как именно мы понимаем термины и концепции. Из всех наших определяющих характеристик язык, возможно, является самой уникальной и значимой. На заре человечества мы были наделены, по странной прихоти эволюции, речевым аппаратом, позволившим нам говорить, и ментальной способностью переводить мысли в слова. Эта способность является главной для любого человека, хотя язык и перегружен неточностями и двусмысленностями. Слова, которыми мы пользуемся, богаты разными значениями и смысловыми оттенками, и поэзия, юмор и театральное искусство как раз и опираются на эти прекрасные аморфные свойства языка. Однако такое его “непостоянство” может маскировать самые разнообразные погрешности, а гибкость употребления тех или иных слов и понятий иногда сильно облегчает введение людей в заблуждение. Туманная природа некоторых концепций дает почву для путаницы, и одним из таких вводящих в заблуждение слов является слово “эксперт”.
Мы часто склоняемся перед мудростью экспертов, позволяя им направлять наши суждения. Например, мы, как правило, следуем указаниям врачей в вопросах, касающихся медицины, и это разумная позиция, так как мы понимаем, что врачи получили в данной области надлежащую подготовку. Но ситуация не всегда оказывается столь определенной: как показывает пример Полинга, опыт в одной области не обязательно предполагает опыт или даже здравый смысл в другой. Аргумент к авторитету вступает в игру в тех случаях, когда авторитетная поддержка призвана оправдать то или иное умозаключение. Но существует серьезная и часто непреодолимая проблема, касающаяся непогрешимости самой фигуры эксперта. Например, политики могут быть экспертами в каких-то аспектах политики и демократии, однако их суждения будут различаться в зависимости от идеологии, которой каждый из них придерживается. Мнение даже вроде бы очевидного авторитета вполне может оказаться спорным, так как “эксперт” – это довольно расплывчатый термин, который трудно трактовать однозначно. Если, например, вопрос касается неких этических проблем, то мы, скорее всего, получим от разных экспертов совершенно различные советы – в зависимости от того, призовем ли мы в эксперты священника или философа.
Даже в упомянутом выше медицинском примере есть большое поле для субъективности. Конечно, доверять дипломированному врачу обычно разумно, но представители альтернативной медицины тоже склонны к авторитетным высказываниям, хотя и не имеют ровно никаких оснований для своих утверждений. Однако даже некоторые квалифицированные врачи подписываются под недоказанными или развенчанными идеями. Очевидный и неоспоримый авторитет может пасть жертвой ошибки из-за неадекватного знания, предрассудка, нечестности и даже простого стадного чувства. Опора на авторитет часто оказывается ненадежной, в особенности если доступные экспертные суждения сами по себе являются спорными – например, предсказания экономистов часто противоречат друг другу, несмотря на то, что все эти специалисты получают в принципе одинаковое образование