ской сфере, где ругань и оскорбления в адрес оппонента – весьма распространенная практика. В 2001 году публицист Кристофер Хитченс написал книгу “Суд над Генри Киссинджером”, где выдвинул множество обвинений в адрес бывшего государственного секретаря США. В списке обвинений фигурировали “военные преступления… преступления против человечества и… нарушения общего, обычного и международного права, в том числе заговоры с целью убийства, похищения и пыток”. Когда журналисты спросили Киссинджера, что он может ответить на эти обвинения, тот просто отмахнулся от них, сказав, что Хитченс – известный отрицатель холокоста. Будучи еврейского происхождения, Хитченс пришел в ярость от такого оскорбления, которое было цинично использовано Киссинджером для того, чтобы отвести от себя обвинения.
Однако аргумент ad hominem не всегда применяется столь же прямолинейно, очень часто его скрывают под слоями цветистой риторики, и требуются значительные усилия, чтобы добраться до истины. Нападки могут маскироваться под тонкие намеки, имеющие целью бросить тень сомнения на репутацию оппонента, или принимать вид манипуляций с аргументами, им представленными. Для того чтобы увидеть, насколько низко и бесчестно все это может выглядеть, мы вспомним одно из самых позорных судилищ в истории, а именно – папский суд над Галилео Галилеем, ставшим, по мнению многих, отцом классической физики. Галилей, как никто другой в его время, способствовал развитию и прогрессу науки, усовершенствовав, например, телескоп и узнав благодаря этому немало нового о Солнечной системе. Передовая техника и физические знания привели Галилея к неизбежному выводу о том, что Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот.
Идея была не нова: эта гипотеза, предложенная Николаем Коперником в качестве теоретической возможности, была опубликована незадолго до его смерти в 1543 году – но теперь Галилей убедился в ее истинности. Однако, признав истинность гипотезы Коперника, Галилей ступил на зыбкую и опасную почву: в семнадцатом веке библейские тексты не могли быть подвергнуты сомнению и, разумеется, никакой смертный не смел указывать на якобы содержавшиеся в них ошибки. (Из буквального прочтения Библии следовало, что именно Земля является центром Вселенной, вокруг которого обращаются все прочие небесные тела, а это полностью противоречило фактам, наблюдаемым Галилеем.) Надо еще вспомнить, что то было время религиозных войн и обострения социальных противоречий: подъем протестантизма в конце шестнадцатого века пошатнул безраздельное верховенство католической церкви. Для искоренения всех неортодоксальных религиозных воззрений была учреждена святая инквизиция – мощное орудие террора, призванное держать в повиновении богобоязненное население. Инквизиция прибегала к карательным и часто кровавым методам, а полномочия ее были практически неограниченными. Наказанием за ересь могло стать сожжение на костре, и ни священнослужители, ни ученые не были застрахованы от смерти в пламени. В 1600 году за свои еретические взгляды (в том числе и за убежденность в правоте Николая Коперника) был сожжен на костре монах, философ и математик Джордано Бруно. Нет никаких сомнений, что Галилей прекрасно знал о творившихся вокруг бесчинствах. Одного только обвинения в ереси было достаточно для того, чтобы опорочить обвиняемого и избавиться от необходимости выслушивать его неудобные аргументы. Осознавая все превратности тогдашнего религиозного и политического климата, Галилей умерил радикализм своих взглядов и выступил с осторожным предположением о том, что библейская поэтика, космогония и сказания могут быть восприняты метафорически, как талантливая аллегория, а не как сухое описание реальности.
Этой осторожной позиции оказалось недостаточно для того, чтобы защититься от всевидящего ока ревнителей веры. В 1615 году о гелиоцентрических взглядах Галилея стало известно инквизиции. Интерпретация Библии как аллегории была сочтена вольномыслием на грани ереси. Галилей предстал перед судом инквизиции в Риме, но его слова оказались обращены к глухим. В 1616 году святая инквизиция недвусмысленно осудила гелиоцентрическую модель как “глупую и абсурдную с точки зрения философии и как формально еретическую, ибо во многих местах она противоречит духу Священного Писания”. По распоряжению папы Павла V Галилею было строжайше запрещено “преподавать, защищать и отстаивать в любом виде, устно или письменно, мнение о том, что Солнце неподвижно покоится в центре мироздания, а Земля движется вокруг него”. Помимо этого, инквизиция запретила сочинение Коперника, посчитав его содержание оскорблением веры. Хотя вынесенное решение и было несправедливым, оно все же оказалось куда предпочтительнее какого-либо иного наказания, на которые не скупилась инквизиция.
Галилей благоразумно решил не вступать в дальнейший спор и замолчал почти на десять лет. В 1623 году его друг и почитатель кардинал Маффео Барберини был избран папой и принял имя Урбана VIII. Барберини поддержал Галилея в 1616 году, и его избрание, казалось, сулило свободу научных исследований. С разрешения нового папы Галилей смог наконец опубликовать свои взгляды на гелиоцентрическую систему – но с определенными условиями. Главным из них было следующее: Галилей обязывался предупредить читателя о том, что отнюдь не выступает в защиту гелиоцентрической модели, и представить в своем труде и альтернативные мнения. Урбан VIII настоял на том, чтобы в книгу были включены аргументы в пользу геоцентрической модели, согласно которой Земля неподвижно покоится в центре мироздания. В итоге вышедший вскоре “Диалог, касающийся двух основных систем мироздания”, несмотря на все ограничения, можно было счесть грандиозным успехом. Свои взгляды Галилей представил в виде разговора между Сальвати (гелиоцентриком), Сагредо (беспристрастным мирянином) и Симплицио (геоцентриком). Хотя в книге были вроде бы представлены оба взгляда, после ее прочтения у читателя не оставалось сомнений в том, какая из двух систем лучше.
Имя Симплицио (“простец”) уже содержало в себе плохо замаскированное оскорбление. Конечно, Галилей мог всегда сказать, что это имя было выбрано в честь философа шестого века Симплиция Киликийского, но намек на “простеца” был очевидным и явно не случайным. Ученый мастерски создал выразительный образ упрямого и недалекого Симплицио, в котором без труда угадывался оклеветавший Галилея консервативный философ Лодовика делле Коломб, вождь флорентийских недоброжелателей Галилея, в насмешку прозванных Галилеем и его сторонниками “лигой голубей”. Это был предел “подрывной деятельности” ученого: пощипать перышки безвредных, хотя и сварливых птиц. Однако выполнив обещание, данное Урбану, Галилей, сам того не желая, все-таки навлек на себя высочайший папский гнев, а заодно и гнев инквизиции. Верный своему слову, он честно включил в книгу папские аргументы в пользу верховенства Земли в устройстве небес, иногда даже просто в виде цитат. Но проблема заключалась в том, что Галилей вложил эти аргументы в уста Симплицио, глупость которого была очевидна для читателя.
Это навсегда отравило дружбу Галилея с папой. Продажа книги была немедленно запрещена, а Галилея снова доставили на суд инквизиции. На этот раз, однако, он был прямо обвинен в ереси – ему угрожали пытками и поместили под арест. В семнадцатом веке обвинить кого-то в ереси означало не только оскорбить этого человека, но и заклеймить его позором, запятнать его репутацию. То было время бесконтрольного разгула инквизиции, когда уничижительный эпитет “еретик” мог грозить утратой общественного положения и даже казнью, причем очень жестокой. Мало того: само обвинение в ереси уже было указанием на то, что еретик недостоин доверия, что его идеи не имеют никакой ценности. Нападая на Галилея как на заведомо бесчестного человека, запятнанного грехом, папство избавило себя от необходимости отвечать на реальные аргументы. Вместо того чтобы отстаивать свои взгляды и опровергать взгляды противной стороны, инквизиция попросту оклеветала ответчика, дискредитировав его клеймом еретика.
В 1633 году инквизиция повторила, что “предположение о том, что Солнце находится в центре мироздания и неподвижно покоится на месте, является абсурдным и ложным с философской точки зрения и еретическим по форме, ибо явно противоречит Священному Писанию”. Галилей воззвал к милосердию инквизиции, но было уже поздно: остаток дней ему пришлось провести под домашним арестом. Неприязнь папы и стигма еретика преследовали Галилея до самой смерти. После его кончины в 1642 году мстительный Урбан запретил хоронить ученого рядом с членами его семьи. Однако, несмотря на все потуги инквизиции очернить Галилея, всепобеждающая истинность гелиоцентрической модели взяла верх. Сочинения Галилея были изъяты из “Индекса запрещенных книг” в 1835 году, почти через двести лет после смерти великого физика.
Вариантом логической ошибки argumentum ad hominem является обмен репликами типа tu quoque (“ты тоже”), когда в ответ на аргумент оппонента его самого обвиняют в том же. Целью такого контробвинения является стремление выставить оппонента лицемером, но это не обязательно уничтожает сам аргумент. Например, заядлый курильщик может горячо отговаривать своих детей от этой пагубной и прилипчивой привычки, рассказывая о вреде курения. Подросток-сын может возмутиться такой очевидной двуличностью, убежденный в том, что привычка родителя обесценивает его наставления. Но это ошибка, потому что личная непоследовательность родителя не обесценивает сам аргумент – в данном случае доводы о том, что курение вредно, абсолютно верны, несмотря на то, что человек, высказывающий их, сам дымит так, что может посрамить печную трубу. Подобная тактика “отравления источника” заключается в использовании порочащей оппонента информации (истинной или вымышленной) для его дискредитации, даже если эта информация не имеет отношения к обсуждаемому предмету.
Но коли эти аргументы по самой своей природе так плохи, то почему они сохраняют присущую им привлекательность? Отчасти причина заключается в том, что мы по своей натуре такие же эссенциалисты, как математики. Люди склонны к тому, что социальные психологи именуют