ные придуманные детали.
Более того, если фальсифицированное воспоминание сопровождается другими, якобы подкрепляющими его свидетельствами, то масштаб ложных воспоминаний и их подробностей стремительно увеличивается. В одном эксперименте его участникам предъявляли сфабрикованные фотографии, на которых они – детьми – находились в гондоле воздушного шара. Такое подкрепление драматически увеличивало число испытуемых, которые вспоминали дополнительные детали этого придуманного полета. Тут, конечно, не надо усматривать попытку испытуемых сознательно и целенаправленно обмануть экспериментатора: происходившее было следствием способа, каким мы интерпретируем и строим наши воспоминания. Лофтус формулирует это так: “Память – это не прибор для воспроизведения видеозаписей, на котором вы просто проигрываете сохраненные изображения; она скорее напоминает страницу Википедии, в которую вы можете вносить изменения, но, что еще важнее, изменения могут вносить и другие люди”.
Мысль о том, что самые дорогие нашему сердцу воспоминания могут меняться – не только нами, но и другими, – способна вызвать нешуточную тревогу, но эта идея подкрепляется добросовестными научными данными. Огромное влияние на нашу память оказывают социальные факторы. Один из таких феноменов называют конформностью памяти (когда воспоминания одного индивида влияют на воспоминания другого). Я сошлюсь на известный пример. Свидетелей убийства министра иностранных дел Швеции Анны Линд перед вызовом на допрос поместили в одной комнате. Вопреки данной им инструкции, они обсуждали свои версии происшедшего, заражая воспоминания друг друга предвзятостью. Когда убийца, Михайло Михайлович, был наконец опознан благодаря кадрам с видеокамеры наблюдений, выяснилось, что описания свидетелей даже отдаленно не напоминали его реальную внешность. Несмотря на то, что показания свидетелей выглядели вполне связными, на деле они оказались совершенно иллюзорными.
Наши воспоминания искажаются также под влиянием сильного стресса. В ходе одного весьма информативного исследования было показано, что отлично подготовленные солдаты, помещенные в условия лагеря для военнопленных, постоянно путались, когда позднее им предлагали узнать своих надзирателей. Это говорило о том, что участники эксперимента после перенесенного испытания не могли надежно реконструировать свои воспоминания.
Однако самый разительный пример неудачи в распознавании воспоминания как ложного был связан с фрейдистской концепцией о вытесненных воспоминаниях. В 1973 году канадский психиатр Лоуренс Паздер принял новую пациентку, Мишель Смит, в своей частной клинике в провинции Виктория. В течение трех лет психоаналитические сеансы проходили вполне обыденно, но в 1976 году, после выкидыша, Мишель впала в тяжелую депрессию, и сеансы стали более интенсивными. Под большим секретом она сообщила Паздеру, что ей явно нужно кое о чем ему рассказать, но она никак не может вспомнить, о чем именно. Во время одного из следующих сеансов Смит вдруг начала неистово кричать, а затем, после 25 минут непрерывного крика, внезапно заговорила с интонациями пятилетнего ребенка. Паздер, заинтригованный таким необычным поведением, решил докопаться до истины и прибегнул к относительно новому в те годы методу психотерапии – к гипнотической регрессии.
Введение в гипноз резко изменило ситуацию: вскрылись все вытесненные и подавленные до тех пор воспоминания. То, что рассказала Мишель, было поистине шокирующим. Мишель поведала, что мать с пяти лет привлекала ее к участию в сатанинском культе, где девочку регулярно подвергали страшному и невообразимо гнусному насилию. В состоянии транса ее подавленные воспоминания раскрылись и зажили своей жизнью, дополняясь все новыми и новыми деталями. Смит рассказала, что ее запирали в клетку и в ходе отвратительных церемоний мучили и насиловали. Она рассказывала, что видела, как люди убивали младенцев, а потом омывались их кровью; а затем и ее саму сделали объектом жуткой оргии, которая продолжалась 81 день и в ходе которой ее насиловали во имя дьявола. После этого старейшины секты стерли память Мишель и залечили шрамы на ее теле.
Паздер, верующий католик, не усомнился в рассказах Мишель. Он был настолько захвачен открывшейся страшной картиной, что провел с ней еще 600 сеансов, стараясь с помощью гипнотической регрессии узнать как можно больше. Увлечение историей пациентки стало причиной разрушения его брака: между ним и Смит начался бурный роман. В 1980 году они опубликовали печально известную книгу “Мишель вспоминает”, посвященную свидетельствам Смит о том, что Паздер назвал “ритуальным насилием”. Несмотря на чудовищное содержание, книга быстро стала бестселлером. Религиозные и евангелические круги рассматривали книгу как доказательство разгула сатанинских культов в Америке. Адвокатские конторы и суды оказались завалены исками о ритуальных преступлениях. Когда вал выдвинутых обвинений буквально захлестнул Соединенные Штаты, Паздера вознесли до небес как эксперта, который заговорил о наличии сатанинских сектах даже в Ватикане.
Однако – при всем поднявшемся ажиотаже и массе кричащих газетных и журнальных заголовков – этому делу недоставало взгляда здорового скептика. Вначале Паздер заявил, что за насилием в отношении Мишель Смит стояла церковь Сатаны, но отказался от своих слов после того, как против него подал судебный иск Антон ЛаВей, основатель церкви Сатаны[39]. Более того, откровения Мишель прямо опровергаются множеством свидетельств. СМИ очень быстро выяснили, кто такая Мишель Смит; оказалось, что ее мать, Вирджиния Проби, умерла от рака, когда Мишель была еще подростком. Вопреки утверждениям, опубликованным в “Мишель вспоминает”, реальная миссис Проби была заботливой и сострадательной женщиной. Отец Мишель, Джек Проби, смог доказать ошибочность большей части обвинений и высказал намерение подать в суд на издателей книги, которые в итоге отказались от планов ее экранизации.
После самого беглого анализа яркие воспоминания Смит рассеялись как дым. Вдобавок в книге были совсем уж чудные детали – например, утверждения, будто Иисус и архангел Михаил заглушили память девочки до “подходящего момента”. Казалось бы, такие странные подробности должны были возбудить большие подозрения. Но вместо этого эмоциональный рассказ глубоко врезался в коллективную душу страны, и хор негодующих голосов продолжал вопить, что в США царит настоящий разгул ритуального насилия. Это извращение логики и способности к здравым суждениям дошло до того, что книгу “Мишель вспоминает” начали иногда использовать как учебное пособие для подготовки социальных работников. Многие сотрудники правоохранительных органов и органов социальной защиты уверовали в реальность сети злодейских сект и стали проявлять невероятную бдительность в отношении одиозного призрака ритуального насилия (ПРН).
Учитывая подобное начало, мы не должны удивляться тому, что неизбежно последовало. Стали регулярно возникать россказни об организованном насилии в стенах дошкольных учреждений, и каждая новая история была страшней предыдущей. В 1982 году прокуроры объявили о разоблачении группы ритуальных педофилов в округе Керн в Калифорнии, где 60 детей показали, что над ними совершались акты насилия; по этому делу было вынесено 36 приговоров. В 1984 году очередь дошла до Центра дневного пребывания детей в Феллс-Экрсе (штат Массачусетс); обвинения основывались на показаниях детей, утверждавших, что, среди прочего, их насиловали ножами, хотя экспертиза не обнаружила никаких следов этого; также дети утверждали, будто в особой секретной комнате их избивали роботы и клоуны. По всей Америке шли процессы о ритуальном насилии, и эта вакханалия продолжалась до начала девяностых годов. Например, в 1991 году дети в Оук-Хилле (Техас) свидетельствовали, что подвергались сексуальному насилию со стороны сатанистов в белых балахонах, которые вдобавок заставляли их расчленять кричащих младенцев.
Абсолютно невероятные обвинения из уст этих детей вроде бы подтверждали опасения тех, кто искренне верил в призрак ритуального насилия. СМИ тоже не выказывали особого сомнения, и во всех этих случаях обвинительные приговоры штамповались, невзирая на полное отсутствие каких бы то ни было объективных доказательств. Однако многим людям это не казалось чем-то важным и необходимым. Ведь, в конце-то концов, какие были у детей причины лгать? У них, рассуждали уверовавшие, не могло быть придуманных воспоминаний со столь достоверными, графически четкими сексуальными деталями. Для того чтобы распутать эту головоломку, нам придется обратиться к одному из самых позорных и прискорбных событий, ставшему, можно сказать, архетипическим для всей этой сатанинской паники: к суду над семейством Мак-Мартинов в 1984 году.
Эта семья владела и управляла дошкольным учреждением в престижном районе Манхэттен-Бич в Калифорнии. В 1983 году некая Джуди Джонсон уведомила полицию о том, что ее сын, посещавший детский сад МакМартинов, подвергся развратным действиям как со стороны ее бывшего мужа, так и со стороны воспитателя Рэя Бакки (сына администратора детского сада Пегги МакМартин-Бакки и внука учредительницы детского сада Вирджинии МакМартин). Джонсон также обвинила сотрудников дневного дошкольного учреждения в скотоложстве и вдобавок заявила, что Рэй Бакки мог летать. Полицейские допросили Бакки и обнаружили – вот же странность! – что он твердо стоит обеими ногами на земле. Никаких доказательств в подтверждение обвинений Джонсон найдено не было. Тем не менее следователи разослали письма родителям почти двухсот детей, где предположили, что с детьми плохо обращались и что их насиловали. Получив такие письма, родители принялись с пристрастием расспрашивать своих малышей, упоминая некоторые конкретные детали; не исключено, в частности, что они спрашивали, не связывал ли их Бакки.
История получила оглушительный резонанс. В течение нескольких недель сотни детей были опрошены сотрудниками благотворительной организации