Подобный образ действий можно охарактеризовать как подхалимаж, ибо менеджеры сайтов стараются польстить нам контентом и мнениями, которые мы почти наверняка воспримем благосклонно. Эти алгоритмы пропускают именно то, что мы хотим видеть, и предсказывают то, что мы найдем приемлемым, одновременно отсекая неприятную информацию, взгляды и идеи, выходящие за пределы наших комфортных пузырей. Алгоритмы настроены так, чтобы давать нам побольше того, что мы хотим видеть и слышать, и поменьше того, с чем мы не желаем иметь дело. Фильтрация, этот своего рода швейцар, очень сильно влияет на наше восприятие и усвоение информации, особенно если учесть, что, согласно свежим данным, социальные медийные ресурсы становятся для нас главным (а иногда и единственным) источником новостей. Интернет-активист Эли Паризер определил сложившуюся ситуацию как “фильтрующий пузырь” и раскритиковал социальные сайты за искусственное сужение интересов пользователей, так как последним предлагают “слишком много конфет и слишком мало моркови”. Имея 1,6 миллиарда активных пользователей, Фейсбук проводит широкомасштабное исследование, призванное оценить то, как именно происходит самостоятельный отбор информации. В данном случае речь идет о популярнейшем социальном сайте, бизнес-модель которого опирается на его способность охватывать рекламой огромную массу людей. Известно также, что Фейсбук обращается к данным своих пользователей для формирования нужных воздействий.
Интернет еще находится в пеленках, и сила влияния описанных феноменов остается пока малоизученной. Учитывая неоднозначность ситуации, я воздержусь от того, чтобы объявлять фильтрование информации великим социальным злом. Технология сама по себе не может быть ни злой, ни доброй; значение имеет то, как она используется в тех или иных приложениях. Действительно, бывают случаи, когда желательно предвосхитить интересы юзера. Например, металлург и фанат тяжелого рока получат разные результаты, если забьют в поисковик словосочетание “типы металла”, и эта стратификация позволит обоим сэкономить массу времени. Проблема возникает, когда мы используем социальные медийные средства в качестве барометра наших идей и мнений. Если отбирается только поддерживающая информация, а возражения отсекаются, то мы рискуем принять нашу поддержку в сети за поддержку в реальном мире, даже если наши идеи крайне неудачны или порочны. Такой подход чреват порождением коллективной формы подтверждения предвзятости, и тогда мнимая поддержка будет мало отличаться от аргумента к случаю из жизни. Это, как мы видели, очень шаткая позиция для принятия решений, и она имеет тенденцию приводить к неудачам.
Грубая природа этих фильтров зачастую создает нелепые и болезненные ситуации. Фейсбук продолжает оставаться самым популярным социальным сайтом, однако стремление очистить платформу от слишком “откровенных” вещей нередко вызывает к жизни неловкие решения, подрывающие репутацию самой платформы. Одним из безобразных примеров такого подхода стала реакция компании на статью 2016 года норвежского писателя Тома Эгелана о военных фотографиях, изменивших общественное мнение. В статье, среди прочих, был использован душераздирающий снимок “Ужас войны” (или “Напалм во Вьетнаме”) фотографа Ника Ута. На знаменитом фото 1972 года изображена страшно испуганная обнаженная девятилетняя девочка Ким Фук после напалмовой бомбардировки. Этот снимок произвел неизгладимое впечатление на наше культурное сознание и в 1973 году был удостоен Пулитцеровской премии по фотографии. Тупо, без какого-либо учета контекста, придерживаясь своих правил, Фейсбук удалил материал Эгелана, несмотря на всю историческую ценность снимка. Суровая отповедь журналистов и политиков Норвегии и других стран в конце концов заставили Фейсбук отменить запрет, но бессмысленные, глупые фильтры все равно остаются его огромной проблемой, а это часто приводит к блокировке материалов по таким вопросам, как грудное вскармливание, медицина и искусство, в то время как группы, сеющие ненависть, блокировке не подвергаются.
Возлагать вину за усиление тренда самоотбора только и исключительно на интернет-гигантов было бы ошибкой: эта тенденция пронизывает все интернет-пространство, так как является порождением нашего глубинного стремления окружать себя особой, подходящей сугубо нам реальностью. Несмотря на страхи перед вездесущими и принимающими за нас решения алгоритмами, изучение 10,1 миллиона профилей Фейсбука позволило обнаружить, что явно выраженные предпочтения того, что хотят видеть пользователи, влияют на отбираемый для них контент куда ощутимее, чем стандартная алгоритмическая сортировка, и являются мощным фактором, ограждающим их от противоположных мнений. По сути мы сами отбираем для себя подходящий контент. Разумеется, сетевые эхокамеры не могут быть намного более замкнутыми, чем эхокамеры нашего реального мира; просто в интернете эта тенденция доведена до крайности. В 2016 году в журнале Proceedings of the National Academy of Sciences был опубликован отчет об исследовании, в ходе которого обнаружилось, что ложная информация, в огромном количестве присутствующая в Сети, является следствием склонности пользователей “собираться в сообщества по интересам, что усиливает и питает подтверждение предвзятости, раздробленность общества и его поляризацию”.
Вообще-то нет ничего удивительного в том, что интернет-пользователи скапливаются в помогающих им самоутвердиться эхокамерах. То, что такое будет происходить, предсказали еще в далеком 1996 году ученые из МТИ Маршалл ван Альстин и Эрик Бриньольфссон. Они окрестили этот феномен кибербалканизацией, намекнув на раздробленность Балканского полуострова. В своей статье авторы констатировали, что зарождавшийся тогда интернет чреват сломом старых границ, и предупредили о потенциальной разрушительной изолированности и атомизации:
При индивидуализированном доступе и поисковых возможностях современных информационных технологий люди смогут сосредоточить свое внимание на профессиональных интересах, музыке и развлечениях, которые уже соответствуют их определенному профилю, или же смогут читать только те новости и аналитические материалы, которые соответствуют их изначальным предпочтениям. Люди, получившие возможность отсеивать материалы, не соответствующие их предпочтениям, будут образовывать виртуальные клики, изолируя себя от противоположных точек зрения, и тем самым укрепятся в своей предвзятости и предубеждениях. Интернет-пользователи смогут искать взаимодействия и общения с единомышленниками, придерживающимися точно таких же взглядов, а следовательно, перестанут доверять важным решениям, принимаемым людьми, чьи ценности отличаются от их ценностей. Эта добровольная балканизация и утрата навыка разделения опыта и ценностей может оказать вредное влияние на структуру демократических обществ, так же как и на работу децентрализованных организаций.
Это суждение, высказанное за много лет до явления массового интернета и возникновения социальных сетей, оказалось поистине провидческим. Конечным результатом стало формирование порочного круга: положительная обратная связь, возникающая из самоотбора, искажает восприятие и в еще большей степени отклоняет индивида от реальности. Возьмем для примера Твиттер. По условиям этого микроблога все записи на платформе являются по умолчанию публичными. Но это не предупреждает поддержания эффектов эхокамеры, ибо пользователи выбирают источниками информации твиттеры тех людей, за которыми они готовы следовать.
Реальность такова, что медийные каналы распределения информации изменились до неузнаваемости мгновенно. В прошлом информация рождалась в отделах новостей по всему миру, причем коллективы журналистов и редакторов работали над соблюдением стандартов и проверяли соответствие любого сюжета фактам. Эти усилия не всегда были успешными – безусловно, оставалось огромное поле для улучшений. Тем не менее при всех недостатках той традиционной модели она обеспечивала – в определенной степени – сохранение стандартов и качества журналистики. В традиционных средствах массовой информации сюжеты, мнения и материал получали огранку и, как правило, приводились в соответствие с контекстом. Но в течение всего нескольких коротких лет нового тысячелетия все драматическим образом поменялось.
Большинство из нас теперь черпает новости в Сети. Причем, как правило, мы получаем их не из цифровых вариантов традиционных газет или журналов, а путями, преломленными призмой социальных медийных сетей. В итоге мы становимся собственными кураторами и зачастую настроены выхватывать вершки, полностью лишенные какого бы то ни было контекста. Когда же мы превращаемся в “самих себе редакторов”, то приобретаем склонность укрепляться в наших предвзятостях, вместо того чтобы бросить им вызов. Редактируя свои собственные новости, мы склонны придавать большую значимость тому, что согласуется с нашим восприятием и уверяет нас в том, что наш взгляд на мир верен. При обилии доступных источников информации мы можем с легкостью подобрать десяток статей, излагающих убеждения, которых мы уже и без того придерживаемся, и вдобавок подкрепить их несколькими постами и видеороликами из YouTube. Вместо того чтобы получать информацию вместе с контекстом, мы по сути компилируем беспорядочный набор вырезок, подтверждающих то, что мы предпочитаем считать правдой, а не то, что на самом деле ею является.
Лишенные контекста и сдерживающих барьеров наиболее радикальные голоса двух противоположных краев спектра легко делятся на два противостоящих друг другу, четко разделенных лагеря. Любой предмет, рассматриваемый через такую редуцирующую линзу, приобретает черно-белые свойства: он может быть либо “хорошим” или “плохим”, либо “правильным” или “неправильным”. Конечно, как мы уже видели, такая дилемма часто оказывается ложной, так как предполагает игнорирование спектра мнений, которых придерживаются разные люди. Уже сам тот факт, что один человек имеет возможность по собственному желанию выбрать только те источники, которые согласуются с его взглядами, а другой – и тоже базируясь лишь на своих предпочтениях – выбирает иные источники, придает глубокую субъективность любому спору, препятствуя достижению любой формы согласия. Хуже того: эта разделенность бывает настолько глубокой, что исключает даже возможность договориться по поводу неоспоримых фактов и порождает еще большую поляризацию. Данная проблема была очень четко изложена в опубликованном в 2016 году докладе Колумбийской школы журналистики о воздействии социальных медийных средств: