Эта любопытная религия возникла в ходе Второй мировой войны на затронутых военными действиями островках Тихого океана, где туземцы Меланезии поколениями жили в счастливом неведении о технологиях огромного, чужого им мира. Но военные действия докатились – со всеми своими наступлениями и отступлениями – даже до домов островитян. Первыми в Меланезию прибыли японцы – на самолетах с медикаментами, продовольствием и оборудованием. Потом, довольно скоро, японцев сменили союзники, построившие на островах военные базы, и в Меланезии появились вещи, каких местные жители прежде не видывали. Некоторые солдаты даже делились ими с потрясенными туземцами. Когда война кончилась, солдаты и их грузы исчезли так же быстро, как появились.
В глазах части островитян солдаты и их карго (то есть грузы) приобрели поистине религиозные качества. Писатель Артур Кларк однажды заметил, что “любая значимо продвинутая технология неотличима от магии”, а так как религия сама по себе склонна требовать избирательного отступления от наблюдаемых законов природы, то едва ли стоит удивляться, что многие островитяне отнеслись к увиденным им непривычным предметам как к появившимся из иного, потустороннего мира. Это преклонение было ловко использовано местными “большими людьми”, которые устроили религиозный культ на месте оставленных белыми пришельцами строений. Так же как это бывает во всех религиозных сектах, верования варьировали в зависимости от пророков и географического положения, но все они сходились в том, что доставленный солдатами груз имел божественное происхождение. На просторах меланезийского мира вожди нового культа проповедовали, что истинно верующие будут вознаграждены джипами, едой и одеждой.
Для того чтобы задобрить богов, владевших, по мнению аборигенов, всеми этими сокровищами, островитяне усвоили их (богов) формы поведения, постепенно создав сложные стилизованные ритуалы. Островитяне сделали почти точные копии того, что они видели у военнослужащих: широкие травяные взлетно-посадочные полосы и наблюдательные вышки, а также высокохудожественные украшения, напоминавшие таинственные средства коммуникации и армейское снаряжение.
На острове Танна верующие ожидали возвращения бога, которого они называли Джоном Фрумом и который обещал вернуться с драгоценным грузом. Внешность его описывалась рассказчиками по-разному – одни говорили, что он белый, другие – что черный. Чаще всего он принимал облик солдата времен Второй мировой войны. Когда кинодокументалист Дэвид Аттенборо спрашивал верующих, как выглядел Фрум, ему отвечали: “Он такой, как ты”. “У него белое лицо”, “Он высокий человек”, “Он живет далеко на юге Америки”. Но, несмотря на истовую веру и приверженность реликвиям и ритуалу, груз больше не прибывал – посадочные полосы и вышки оставались заброшенными.
Верующие считали это капризом Фрума, хотя фундаментальная проблема заключалась в том, что островитяне просто механически скопировали эстетику технологии, с которой столкнулись, не понимая, какие идеи лежали в ее основе. По аналогии с этим феноменом Фейнман создал термин наука карго-культа – для описания феномена бездумного копирования внешних атрибутов науки при полном отсутствии приложения истинно научного метода. Он говорил, что осмысленная наука должна опираться на “научную цельность, на принцип научной мысли в сочетании с предельной честностью и способностью оглядываться назад. Например, если вы выполняете эксперимент, то должны сообщить обо всем, что может сделать результат недостоверным, а не только о том, что, по вашему мнению, делает его успешным”.
Озабоченность Фейнмана была вполне уместной: схожесть с наукой может маскировать в высшей степени сомнительные течения. Сама аура “науки” уже озарена – оправданно или нет – сияющим нимбом авторитетности и заставляет нас некритично принимать ее постулаты на веру. К несчастью, однако, внешняя оболочка может оказаться троянским конем, напичканным ложью. Подозрительные высказывания часто рядятся в заемные одежды истинной науки. И сегодня, когда мы наблюдаем такое обилие доступной нам информации, эта маскировка делает отделение мусорной “науки” от настоящего познания адски трудной задачей.
Если есть нечто, объединяющее все, чего мы касались до сих пор в настоящей книге, то, вероятно, это наблюдение, согласно которому мы, люди, являемся биологическим видом, изнывающим под бременем противоречий. Эта противоречивость распространяется и на науку: даже тот, кто ею пренебрегает, в конечном счете цепляется за нее, чтобы найти подтверждение собственным аргументам. Существуют научные журналы по гомеопатии, где восхваляются достоинства тех или иных ритуалов эффективного встряхивания воды, несмотря на то, что при самом поверхностном анализе гомеопатия обнаруживает свою несостоятельность. Хотя такие журналы и посвящены фикции, на первый взгляд они сильно напоминают настоящие научные издания, а статьи в них обильно пересыпаны цитатами и ссылками и перенасыщены сложным псевдонаучным жаргоном. Однако это внешнее сходство с наукой исчезает, если вспомнить тот факт, что поборники гомеопатии настаивают на отказе признавать объективные данные, противоречащие их вере. То есть в гомеопатических журналах полностью отсутствует базовая цельность, каковой непременно требует научный метод. Подобные журналы – яркие образчики карго-культа Фейнмана, которые создают жалкий муляж науки, далекий от науки настолько же, насколько далеки от настоящих самолетов муляжи, сооруженные тихоокеансками островитянами.
Причина этого отчасти заключается в том, что, хотя мы живем в мире, преображенном наукой и медициной, их достижения по большей части малопонятны и воспринимаются лишь на интуитивном уровне. Тем не менее успехи науки неоспоримы, и ее авторитет молчаливо признают даже те, кому это, так сказать, “против шерсти”. Последователи научного карго-культа никогда не были так многочисленны, как в наше время, – отчасти благодаря демократизирующей природе интернета, который максимально приблизил к нам всю мировую информацию. Но в итоге, к сожалению, по миру стремительно распространяются глупость и беззастенчивое вранье. Безмерное количество циркулирующей в интернете информации уже само по себе предупреждает о том, что просеивать и фильтровать ее – задача не из легких, и адепты научного карго-культа, вполне освоившись в этой стихии, процветают, имитируя внешние атрибуты авторитетности и респектабельности науки для того, чтобы продвигать свои сомнительные верования. Существуют сайты с внешне пристойной нормативно-справочной информацией и форумы, посвященные всем мыслимым темам и проблемам – от теории заговора с целью установления нового миропорядка до ароматерапии, – где самые невероятные, самые сумасбродные идеи представлены в наукообразном стиле, хотя научная ценность проповедуемых там теорий равна нулю.
Такое переодевание в тогу науки может – и это неудивительно – ввести несведущих в заблуждение, заставить их думать, будто те или иные утверждения вполне легитимны, особенно если они вызывают достаточно сильную обеспокоенность или преподносятся с соответствующим апломбом. Аспартам, распространенный подсластитель, применяющийся в диетических, не содержащих сахара, напитках, стал в 1995 году источником паники в связи с информацией, рассылаемой по электронной почте. В своих сообщениях доктор Нэнси Маркл сообщила о страшных побочных эффектах, выявленных участниками некой научной конференции, посвященной этому заменителю сахара. Среди побочных эффектов упоминались системная красная волчанка, рак, болезнь Альцгеймера и даже синдром Войны в заливе. Эти предостережения были написаны в полуформальном стиле и пересыпаны наукообразной терминологией и наспех подобранными ссылками. Получатели писем – скорее всего не зная об опасности принимать медицинские советы от отправителей спама – рассылали их дальше, своим друзьям и коллегам. Озабоченные получатели были одурачены наукообразной иллюзией, и даже уверения органов здравоохранения в том, что высказывания, содержавшиеся в письмах, были полным вздором, нисколько не повлияли на интенсивность пересылок. Не подействовали и сведения о том, что на самом деле доктор Маркл была креатурой небезызвестной шарлатанки Бетти Мартини, склонной к раздуванию общественной истерии. Даже сегодня этот миф остается намертво впечатанным в общественное сознание. В 2015 году компания Pepsi удалила аспартам из своих диетических напитков, уступив страху, что присутствие этого заменителя снизит объем продаж. Год спустя аспартам вернулся в пепси-колу, так как потребителям не понравился новый вкус напитка. Печально сознавать, что результаты многочисленных исследований тонут в оглушительном хоре последователей карго-культов, не способных отличить реальную науку от имитации[82].
Интернет реанимировал старые мифы, а наукообразная презентация сделала их распознавание на порядки труднее. Яркий пример – теория фторидного заговора. В этой сказке нет ничего нового; в классическом фильме Стэнли Кубрика “Доктор Стрейнджлав” ненормальный генерал Риппер был твердо убежден в том, что фторирование воды – это коммунистический заговор, в результате которого он стал импотентом (прекрасная пародия на движение против фторирования и на паранойю холодной войны!). К моменту выхода фильма на экраны – в 1964 году – эта конспирологическая идея уже изрядно поистрепалась; за прошедшие несколько десятилетий многочисленные научные исследования подтвердили, что фторирование воды – надежный и безопасный метод предупреждения зубного кариеса. Эти исследования и их данные должны были, по идее, превратить движение противников фторирования в крохотную сноску на страницах истории. Но не тут-то было. Эпоха интернета стала свидетелем возрождения старого, но, как оказалось, не забытого мифа. Тревожит то, что многие его положения представлены на наукообразных сайтах, где перечисляются всевозможные жуткие побочные эффекты фторирования – от рака до депрессии. Эти сеющие панику источники лишены всякой научности, что нисколько не мешает их популярности.