– Не знаю, – ответила я. Ночью мне пришло в голову, что Вулфмейер мог починить свои ворота и вернуться, чтобы свести счеты. А Карсон там один ни пони, ни мика, ничего.
Не отвечать же так! А пока я придумывала как, он сказал:
– Фин, подойдите сюда.
Он смотрел вверх на протечку в потолке. Челночок раз за разом подлетал к ней.
– Пытается заделывать, – задумчиво произнес Эв. – Фин, вы сохранили остатки того, которого съел Булт?
– Если это можно считать остатками, – заметила я, но порылась в сумке и достала их.
– Прекрасно! – воскликнул Эв, разглядывая кусочки. – Я опасался, что Булт съел клюв. – И он пристроился с ними у стенки.
Выпрыгушка показывала свое. Фин бинтовала объеденную ступню Карсона и рыдала.
– Все хорошо, – говорил Карсон. – Не плачь.
Сцена завершилась, и посреди камеры повисли слова. Титр: «Автор: капитан Джейк Тропопроходец».
– Взгляните! – сказал Эв, подходя с кусочком челночка. – Видите – клюв плоский, как мастерок. Можно, я сделаю анализ?
– Конечно. – Я подошла к двери и выглянула наружу. Булт стоял под дождем на гребне, где клубился поток.
– Как я раньше не сообразил! – сказал Эв, глядя на экран. – Посмотрите, как высоко расположена дверь. И для чего бы бутери делать пол вогнутым? Он встал и снова осмотрел протечку. – Вы говорили, что ни разу не видели, как бутери сооружали камеры? Это верно?
– Угу.
– А помните, я рассказывал вам про шалашника?
– Тот, что строит гнездо в пятьдесят раз больше его самого?
– Не гнездо, а беседку для ухаживания.
Я не понимала, к чему он клонит. Мы давно знали, что туземы используют Стену для ухаживаний.
– Самец пингвина Адели ритуально преподносит самке круглый голыш. Но голыш ему не принадлежит. Он украл его из чужого гнезда. – Он бросил на меня выжидающий взгляд. – Кого это вам напоминает?
– Ну, мы с Карсоном всегда утверждали, что Стену воздвиг кто-то другой. – Я посмотрела на челночка. – Но он же слишком мал, чтобы соорудить нечто подобное, ведь правда?
– Беседка шалашника в пятьдесят раз больше его самого. А вы говорили, что за год Стена увеличивается только на две камеры. Существуют виды, спаривающиеся всего раз в три года, а то и в пять. Может, они трудятся над ней несколько лет.
Я посмотрела на закругленные стенки. Трехлетний, если не пятилетний труд, а затем являются империалистические туземы, захватывают камеру, расширяют входное отверстие, вывешивают флаги. Интересно, что скажет на это Старший Братец, когда узнает?
– Это всего лишь теория, – сказал Эв. – Мне нужно провести сопоставление величины и силы, взять образчики Стены.
– Теория, по-моему, очень здравая, – возразила я. – Мне ни разу не приходилось видеть, чтобы Булт пользовался хоть каким-то орудием. Или заказал какое-либо.
Слово, обозначающее по-бутерийски стену, переводится как «наше», как и слово, подразумевающее львиную долю жалованья Карсона и моего. И он смотрел выпрыгушку Эва.
– Мне бы один экземплярчик, – сказал Эв, алчно поглядывая на челночка, который отчаянно носился между нами.
– Валяйте, – сказала я, пригибаясь. – Сверните ему шею. А я сажусь за отчеты.
– Сначала нужно сделать голо, – ответил он, и следующий час снимал, как челночок снует возле протечки. Насколько я могла судить, птичка к потолку не прикасалась, однако к середине утра капать с потолка перестало и там появилось свежее, сверкающее белизной пятнышко.
Вошел Булт, держа зонтик и двух мертвых челночков.
– Дай-ка мне, – сказала я и выхватила у него одну птичку.
– Насильственная конфискация частной собственности.
– Вот именно. – Я отдала челночка Эву. – Наше! Лучше спрячьте его в сапог.
Эв спрятал. Булт следил за ним свирепым взглядом, а потом запихнул в рот вторую птичку и вышел. Эв вытащил нож и принялся отколупывать кусочки Стены.
Дождь стихал, и я вылезла наружу осмотреться. Булт стоял там, где поток прорезал гребень, и смотрел на Кучипони. Потом прошлепал по воде на ту сторону и направился дальше вдоль гребня.
Видимо, уровень воды в ручье понизился, а в озерке – так безусловно. По всем наклонным поверхностям еще стекали молочно-белые струи, но камень лепешка пони – и желоб в нижней стороне озерка уже различались на дне. На западе тучи начали редеть.
Я вернулась к гребню. Булта нигде не было видно. Я забралась назад в камеру и начала запихивать вещи в сумку.
– Куда вы собрались? – спросил Эв. Когда я вернулась, он оглянулся, проверяя, не Булт ли это, и продолжал колупать.
– Искать Карсона, – ответила я, пристегивая ремни так, чтобы сумку можно было надеть на плечи.
– Вам же нельзя, – сказал он, занося нож. – Это против правил. Вам положено оставаться на месте.
– Совершенно верно. – Я сняла мик и отдала его Эву вместе с карсоновским. – Ждите здесь до конца дня, а тогда вызывайте КейДжей, и она вас заберет. До Кинга Десять всего шестьдесят кмов. Явится в один момент. – Я переступила порог.
– Но вы не знаете, где он, – сказал Эв.
– Я его отыщу, – сказала я, но искать не пришлось. Они с Бултом шлепали через ручей и о чем-то беседовали, чуть не стукаясь головами. Карсон хромал. Я нырнула назад в камеру, бросила сумку на пол и запросила Р-28-Х. Надлежащее Захоронение Останков Эндемичной Фауны.
– Что вы делаете? – спросил Эв. – Я хочу, чтобы вы взяли меня с собой. Это же неразведанная территория. Мне кажется, вам не следует разыскивать Карсона в одиночку. – Тут в двери появился Карсон. – А! – удивленно воскликнул Эв.
Карсон вошел прямо в середку действия выпрыгушки, которую не досмотрел Булт. Лил дождь. Фин стояла столбом и смотрела, как на нее несутся две тысячи багажников. Карсон взлетел в седло и карьером помчался к ней.
Карсон выключил выпрыгушку.
– Ширина месторождения, по-твоему? – спросил он меня.
– Восемь кмов. Может, десять. Длина обрыва, – сказала я и протянула ему его мик. – Ты потерял.
Он надел мик:
– Ты уверена, что оно не длиннее восьми?
– Нет. Но дальше начинается каменная шляпа, и если мы не станем анализировать подпочву, все будет в порядке, – сказала я. – Так ты искал, как его обойти?
– Я хочу отправиться в полдень, – сказал он и отошел к Булту. – Пошли, у нас есть работа.
Они примостились в углу, и Карсон выгреб свои карманы. Где бы он ни разгуливал, ф-и-ф он собрал в немалом количестве. Три растения в пластиковых пакетах, голо какого-то копытного и целая груда камешков.
Нас он перестал замечать, что нисколько не смутило Эва, который был поглощен препарированием своего экземплярчика. Я упаковала снаряжение и навьючила широкоугольники на пони.
Карсон взял камешек и отдал его Булту. Прозрачный кристалл с треугольными гранями. Собственно, мне следовало бы запросить минералы и выяснить, нет ли у него уже названия, но я не собиралась ни о чем говорить с Карсоном, раз он подчеркнуто не смотрел на меня.
– У бутери есть для него название? – спросил Карсон у Булта.
Булт помялся, словно ожидая от Карсона какой-нибудь подсказки, а затем произнес:
– Тхитссерррах.
– Тчахссиллах? – сказал Карсон.
Минералы вроде бы должны начинаться со срыгивающего «б», но Булт кивнул:
– Тчатссаррах.
– Цсирррох? – сказал Карсон.
Они продолжали в таком же духе пятнадцать минут, пока я приторачивала терминал к моему пони и сворачивала спальники.
– Цсаррра? – сказал Карсон раздраженно.
– Дасс, – сказал Булт. – Цсаррра.
– Цсаррра, – сказал Карсон, встал, подошел к моему пони и продиктовал название. Затем вернулся туда, где скорчился Булт, и подобрал пластиковые пакеты. – Остальным займемся потом. Я не хочу провести в Кучипонях еще одну ночь.
Что, собственно, это значило? Я стояла и смотрела, как он убирает пакеты в свою сумку.
Эв все еще корпел над своим экземплярчиком.
– Кончайте, – сказала я. – Мы отправляемся.
– Еще только парочку голо, – попросил он, хватая камеру.
– Что он делает? – сказал Карсон.
– Собирает материал, – ответила я.
Наконец Эв вышел, и тут же ему понадобилась пара голо внешней стороны, и еще он должен был отколупнуть кусочек внешней поверхности Стены.
Ушло у него на это полчаса, и в ожидании Карсон вел себя беспокойно, клял пони на все лады и поглядывал на тучи.
– Похоже, будет дождь, – твердил он. Только было вовсе не похоже. Дождь явно кончился: тучи рассеивались, а лужи уже подсыхали.
В путь мы тронулись часов около трех. Булт и Карсон впереди, а сзади Эв, который ежесекундно снимал Стену и провожавшего нас челночка.
Поток, прорвавшийся сквозь гребень, успел превратиться в жалкую струйку. Мы спустились по руслу до Языка, а затем повернули на восток.
Язык прорыл здесь широкое ущелье, и на противоположном берегу пони было где идти вдоль воды.
Булт опустился на колени и уставился на воду. Только я себе не представляла, что он мог бы разглядеть в розовой мути. Во всяком случае, не цси митсс. Но, видимо, во время дождя бурное течение всех их унесло далеко отсюда – во всяком случае, он сделал утвердительный знак, мы погнали пони вперед, а на том берегу двинулись вверх по каньону.
Примерно через один км берег стал таким каменистым, что уже высох, а тучи все дальше уплывали к горизонту. На несколько минут даже выглянуло солнце. Эв возился со своим материалом. Карсон и Булт беседовали, жестикулируя и обсуждая, куда повернуть, а я бесилась. Так вот и убила бы Карсона! Я-то словно видела его труп все последние три дня – застрявший в какой-нибудь расселине, объеденный кусакой. И ни словечка, когда он вернулся, о том, как, черт дери, он продержался во время наводнения и где, черт дери, он пропадал.
Начался подъем, и я уловила доносящийся спереди странный глухой рев.
– Слышите? – спросила я Эва.
Он с головой ушел в свой экран, разрабатывая теорию челночков, так что мне пришлось повторить вопрос.
– Угу, – сказал он, рассеянно подняв глаза. – Похоже на водопад.