кий жадный взгляд бьет по нервам. Меня неожиданно срывает, я притягиваю его к себе и целую взасос. Блядь. Хорошо, что он мне это не вспоминает.
А еще, если по чесноку, немного жалко, что я вообще не помню, каким был сам поцелуй. Стерлось из памяти. Еще бы, столько текилы вылакать! Интересно, ему хоть понравилось?
От этих мыслей мне моментально стало жарко и неловко, поэтому я воровато отвела взгляд от Ника и уставилась в окно. Что он там говорил-то, господи? Что я не меняюсь?
— Меняюсь, — мой голос прозвучал хрипло и неожиданно серьезно, — и больше, чем мне бы того хотелось.
И я тут же, спохватившись, звонко рассмеялась, чтобы мои слова показались шуткой.
— Вот ты точно изменился! Давно стал оргом?
— Примерно через полгода, как ты ушла, — Ник задумчиво поглядывал на меня, его руки уверенно лежали на черном пластике руля. Красивые. С изящными, длинными, как у пианиста, пальцами.
— Через полгода? А, понятно, — я вдруг сообразила, что едва не потеряла нить беседы, засмотревшись на Ника. Черт-те что, как-то неловко при живом супруге чужие мужские руки глазами облизывать. — Слушай, Энкаунтер так помолодел, это просто кошмар какой-то! Мы когда играли, были в основном взрослые игроки — тридцать и около того, а сейчас сплошные дети.
— Есть такое, — не стал спорить Ник, — но ты и этих детей умудрилась впечатлить.
Стрэнджер стоял возле тебя, только что слюнями не захлебывался.
— Это тот рыжий?
— Он самый.
— Ник, — состроила я досадливую гримасу, — ну вот сколько ему лет? Двадцать?
Двадцать два? На что он рассчитывал со своими томными взглядами и детсадовскими подкатами? На то, что я его усыновлю?
Ник громко расхохотался.
— Обожаю тебя, Лерка! Значит, Стрэнджер для тебя слишком юный, а что насчет его папаши?
— С ума сошел? Он же прям старый!
— А зачем ты перед ним трусами сверкала?
— Ну надо же было как-то его отвлечь, чтобы наши ребята успели код вбить, — справедливо возразила я, — вот я и сказала, что мне жарко, и задрала юбку. Его проблемы, что он загляделся и про код забыл.
— Его можно понять! — хмыкнул Ник. — Думаю, многие мечтали бы оказаться сегодня на его месте.
— И ты? — вдруг вырвалось у меня.
Повисла неловкая пауза.
— И я, — неожиданно глухо ответил Ник, но уже через пару секунд громко и весело продолжил. — Знаешь, как обидно, когда твоя мечта сбывается у кого-то другого!
— Да было б о чем мечтать, — фыркнула я, — можно подумать, ты женских трусов не видел. Там у тебя счет уже на десятки пошел, готова поспорить!
Ник рассмеялся, но опровергать мое предположение не стал, и это меня отчего-то задело. Интересно, он женат? Кольца нет, но это ничего не значит, многие мужики не любят носить обручальные кольца. Но даже если не жена, то девушка наверняка есть.
Или нет? Черт его знает, отчего мне было так любопытно. Уже хотела шутливо уточнить: «А твоя девушка не будет против, что ты чужую бабу подвозишь?», но потом поняла, как тупо это будет выглядеть, и решила промолчать. Я и так уже много лишнего сегодня наговорила. С учетом того, что последний раз, когда мы виделись, я засовывала ему язык в рот, все это вообще выглядело довольно-таки двусмысленно.
— Было здорово снова тебя увидеть, — вдруг негромко проговорил Ник, — может, надумаешь вернуться в игру?
— Нееет, — улыбнулась я, хотя сердце тоскливо потянуло, — я слишком стара для всего этого дерьма.
— Я серьезно, — Ник пытливо посмотрел на меня. — Ты сама не хочешь? Или муж против? Почему?
— Потому что так гласит пророчество! — парировала я.
— Я смотрю, ты по-прежнему не отвечаешь нормально на этот вопрос, — усмехнулся Ник, — а говоришь, что поменялась.
— Я много что говорю, Ник, не стоит мне во всем верить: я та еще пиздоболка!
— И матершинница.
— И это тоже!
Мы обменялись улыбками, и мне вдруг стало так легко и хорошо! Давно не чувствовала себя такой живой и такой похожей на Леру образца двухлетней давности, как сейчас. Впервые за долгое время можно было говорить свободно и не следить за каждым своим словом, и это — очень приятное чувство, которое хочется продлить. Но мы уже подъезжали к нашему с Сашей дому.
— Тут шлагбаум, охраняемая территория, дальше ты не заедешь. Высади меня вот тут.
— Давай провожу.
— С ума сошел? Не надо.
— Как знаешь, — не стал спорить Ник.
— Спасибо, что подвез, мальчик, — все же не удержалась я от финальной подколки.
— Нарываешься, Нереальная, — глаза Ника неожиданно хищно сверкнули в темноте, и я на мгновение замерла, завороженная этим отблеском огня на шоколадного цвета радужках. Но только на мгновение.
— А что, есть на что нарываться? — насмешливо выгнула я бровь. Я ожидала саркастичного замечания в ответ, но Ник внезапно тяжело вздохнул.
— Иди домой, Лер, ладно? — устало попросил он. — Просто иди домой.
Я молча кивнула и, неожиданно смущенная, выбралась из машины. Поежилась от холода, который после теплого салона ощущался особенно остро, и, прихрамывая, пошла к калитке. Бал закончен, часы пробили полночь, Золушка торопится обратно, пока карета не стала тыквой. Все как в сказке, с той только разницей, что чудесный финал уже случился: я замужем за принцем и живу во дворце. И я счастлива. Правда ведь счастлива?
Глава 8. Вот билет на балет
Мне фантастически повезло, потому что, когда я вернулась, Саша спал. Я быстро сняла с себя все, залезла под душ и зашипела, когда горячая вода попала на ссадины.
Черт, больно! Кое-как помылась, вылезла, сложила юбку, колготки и туфли в пакет и запихнула его в мусорку. Их, к сожалению, уже не спасти. Они верой и правдой послужили мне там, где не должны были, так что мир их праху.
Теперь, когда адреналин после игры схлынул и испытанное удовольствие притупилось, мне уже не было так весело. В дело вступила совесть и начала из меня буквально выгрызать душу. Я себя ощущала отвратительно — как будто изменила мужу. Не последнюю роль в этом играли внезапно всплывшие воспоминания о том, как я практически перед свадьбой сосалась с другим мужиком. То, что я была пьяна, никак меня не оправдывало.
Поэтому наутро я была тише воды-ниже травы. Встала вместе с Сашей, хотя это потребовало от меня диких усилий — отвыкла я все же не спать по ночам — приготовила ему завтрак, почти ничего не испортив, а потом, выждав некоторое время, начала его теснить к спальне. Мне очень нужен был сейчас секс с мужем. Как отпущение грехов и одновременно как восстановление нашей с ним связи. Меня пугало, что вчера, впервые за все то время, что мы вместе, я посмотрела на другого мужчину как на мужчину. С интересом. И ничем, кроме тотального недоеба, я это объяснить не могла. Так что вперед — исправлять этот недостаток!
Саша всегда заводился быстро, почти с пол-оборота. Стоило притереться к нему бедрами, скользнуть губами по шее — и в меня уже упирался вставший член. Дальше все шло по привычному сценарию: несколько страстных поцелуев, недвусмысленное пригибание моей головы вниз, чтобы я поработала ртом на благо отечества, а потом меня опрокинули на спину и быстро, яростно оттрахали. Слишком быстро. Можно было как-то и растянуть этот процесс. Мне кажется, я только завелась к тому моменту, когда он уже кончил. Если мне нужно было напоминание, почему я в последнее время редко инициировала секс — то вот оно. Прямо между моих раздвинутых ног.
Раньше, когда мы только начинали встречаться, меня так сильно возбуждал Сашин напор и вот эта брутальность в сексе, что я чуть ли не кончала только от того, как властно он прижимал меня к кровати. Мне это очень нравилось! Но последний год ощущения притупились, и я бы не отказалась немного поменять наш привычный сценарий. Ну или хотя бы расширить тайминг представления.
— Не иди сразу в душ, — выдохнул Саша мне в шею и откатился, — полежи немного с задранными ногами.
Но мне сейчас было не до того, чтобы упрощать жизнь его сперматозоидам.
Захотят — добегут. В конце концов, это их работа. У меня же сейчас был более серьезный вопрос.
— Я не успела.
Оргазм я не изображала принципиально. Может, и зря: нашу семейную жизнь это бы изрядно упростило.
— Опять? — Саша недовольно скривился. Ненавижу эти разговоры. Он всегда так смотрит на меня в этот момент, будто хочет сказать: «Дорогая, ну я-то успел. У тебя было столько же времени, сколько и у меня, ты просто не умеешь грамотно его распределять — изучай тайм-менеджмент, работай над собой». Он, конечно, так не говорит, но на лице написано примерно это.
— Мне нужно больше времени, Саш, я же говорила.
— Лер, ну раньше-то тебя все устраивало. И оргазмы были. Может, у тебя уже просто гормональные изменения в организме начались? Все-таки ты не девочка уже.
Хочешь, поласкай себя — я посмотрю.
Ага, щас. Снова доставить тебе удовольствие? Теперь визуальное?
— Давай лучше ты мне поможешь. Языком.
Сашино лицо дернулось.
— Нет, милая, говорили же об этом много раз. Не могу. Давай я пальцами.
Я отрицательно покачала головой. Руками муж, к сожалению, работать не умеет.
Я вроде и показывала, и объясняла, как мне приятно — без толку. Может, и правда во мне проблема? И надо как-то заранее себя настраивать и возбуждать перед сексом, чтобы успевать кончить? Я не знала. Но настроение у меня было препоганое.
— Что это? — Саша вдруг заметил царапины, когда я все же закинула ноги «в березку». Если с удовольствием не вышло, может, хоть репродуктивная задача выстрелит.
— На лестнице упала, когда от Ленки шла.
— Долго сидели?
— До утра почти. Давно не виделись. Я, наверное, в душ сейчас схожу, а потом еще посплю.
— Давай, но недолго, — кивнул муж, — не забывай: в шесть идем на балет.
Ебаный балет.
— Можно я не пойду?
— Нельзя.
Больше балета я ненавидела только оперу. Но почему-то у бизнесменов Сашиного круга было принято ходить на мероприятия, где билет стоил как треть моей зарплаты, и изображать из себя культурно развитых личностей. А с тех пор, как он начал водить дружбу с министром культуры, эти билеты на нас еще и бесплатно стали сыпаться. Теперь не пойти значило обидеть Виктора Назаровича. И пофиг, что уже после первого акта эти любители культуры смывались в вип-комнату, где с удовольствием потягивали коньяк, ожидая конца представления. А я как дура вынуждена была сидеть в ложе вместе с женой министра и другими малоприятными бабами.