— Почему?
— Агентурные данные.
— Тьфу на твои агентурные данные… Ты виноват. Ты — мой лучший ученик в КГБ!
— Так точно, генерал, — детина щёлкнул сапогами сорок пятого размера.
— Я отдал тебе все свои знания. Я обучил тебя лучшим пыткам. Вспомни Советский Союз. Ещё в те времена этот поганый цээрушник Дэвид Залкин убежал из концлагеря в Узбекистане, куда мы его заключили.
— Я помню, — кивнул полковник. — Он ушёл лесом. По пояс в снегу. Мы не думали, что он так хорошо ходит по снегу.
— Ушёл-ушёл-ушёл. На снегоходах не догнали негодяя. И он спутал все наши карты в Афганистане. А теперь мы не можем найти его и здесь.
— Нету его в автобусе.
— Найти его. Найти, найти, найти!
— А этих? Расстрелять? — в предвкушении хорошей забавы улыбнулся голубоглазый, хищно разглядывая пленных.
— Пусть катятся на…
Последнее, нецензурное, слово генерал произнёс с особо противным акцентом.
— Катитесь, — по-английски бросил полковник.
Пассажиры загрузились в автобус, и он сорвался с места, как наскипидаренный мулл.
— Вот вам, — сделал бывший шериф непристойный жест, оглядываясь на русских через заднее стекло.
Через час показался Караван-сити. И у друзей перехватило горло от восхищения.
Город был красив. Он очаровывал, брал в полон сердца, магически приковывал взор. Он будто сошёл с картинок комиксов. Вверх скалами вздымались небоскрёбы самых причудливых форм. Внизу ютились домишки. Через серебристую реку были перекинуты ажурные прекрасные мосты. Вечерело. Небо окрасилось в мягкие цвета. Низкие редкие облака плыли неторопливо вдаль. А за Караван-сити начинался Атлантический океан.
— Величественно, — искренне воскликнул Лаврушин.
— А то, сынок, — с гордостью кивнул бывший шериф.
— Смотри, — Степан ткнул Лаврушина локтем.
За автобусом вдалеке чернела точка. Она разрасталась. И вскоре приобрела очертания длинного лимузина с чёрными стёклами.
— В чёрной чёрной машине сидит чёрный чёрный пёс, — занудил Степан.
— Помолчи, а, — нервно воскликнул Лаврушин. Он решил в случае чего попросить взаймы у шерифа револьвер, но не был уверен, что оружие поможет, тем более когда боишься не только нажимать на спусковой крючок, но и держать его в руке. — Пригнись. Может, не заметят.
Чёрная машина начала обгонять автобус. Некоторое время она шла сбоку на одной скорости, будто раздумывая, стоит ли автобус внимания. Потом прошла вперёд. Неуверенно ехала. Водитель будто раздумывал, как быть.
— Господи, — прошептал Лаврушин.
Машина увеличила скорость. И вскоре скрылась из виду за поворотом.
— Повезло, — выдохнул с облегчением Степан.
— Пока — да, — кивнул Лаврушин.
Как долго они могут скрываться.
Те, кто их преследовали, обладали сверхъестественным чутьём. Пока провидение хранило друзей. Но кто в серьёзных делах серьёзно рассчитывает на провидение?
— Вы опоздали, — сказал администратор отеля «Атлантика». Он был похож на своего коллегу из «Ползучей звезды», как родной брат, только лет на двадцать постарше.
— Нет номеров? — разочарованно произнёс Степан.
— Нет номеров с обзором.
— Обзором чего? — брякнул Лаврушин и тут же пожалел о своих словах.
Администратор посмотрел на него с подозрением. Похоже, каждый человек в Америке обязан знать, на что тут обзор и мечтать о том, чтобы место осталось.
— Как нет мест с обзором?! — вслед делано возмутился Лаврушин.
— Желающих много.
— И что нам делать?
— Могу предложить номер на другой стороне. А обзор в холле.
— В холле?
— Да. Советую занимать места с семи часов.
— Ладно, — кивнул Степан. — Холл подойдёт. Давайте номер.
— Сегодня дороже на двадцать процентов.
— Как? — возмутился Лаврушин. — На двадцать процентов! И без обзора?
— С обзором дороже в два раза.
— Ладно, что с вами поделаешь.
Отель был новый, из чёрного стекла, с широкими балконами. С шестнадцатого этажа открывался вид на длинный мост, реку, впадающую в большую бухту, заполненную кораблями, и на несколько похожих на средневековые замки мрачных и величественных небоскрёбов. Казалось, они созданы не для того, чтобы там сидели клерки, работали с компьютерами, подсчитывали прибыли. В таких зданиях должны твориться тёмные ритуалы, там место для колдунов и рыцарей тайных орденов. Но, о, проза жизни, там обитали именно бухгалтеры и менеджеры.
Номер был двухкомнатный. Осмотрев его, друзья спустились в ресторан. Здесь было куда спокойнее, чем в нью-йоркском ресторане. Никто не сидел с ногами на столе, никто не махал пистолетами, никто никого не бил и не оскорблял. Похоже, слава Караван-сити как опасного места была несколько преувеличена.
Народу в ресторане было немного. Зал тонул в полутьме. На столах горели свечи. Звенело тяжёлое серебро ножей и стучали вилки о фарфор массивных тарелок. Тенями сновали официанты — сдержанные, безмолвные, неулыбчивые.
В меню оказался борщ. Его принесли в пузатой фарфоровой супнице и разлили по тарелкам. На вкус он меньше всего соответствовал названию, представляя из себя обычный овощной суп, но годился на голодный желудок.
В углу играл на скрипке нервную, тревожную мелодию скрипач в чёрном фраке.
— Пристойное место, — негромко произнёс Лаврушин.
— Только немного странные здесь все, — Степан едва заметно указал ножиком на двух джентльменов, сидевших через стол.
Те были в чёрных смокингах, сидели ровно, как аршин проглотили. Их лица отливали восковой бледностью, с каким-то зелёным оттенком, губы алели ярко, будто подкрашенные помадой. Перед ними лежали куски с мясом, если и жареным, то чисто символически. Джентльмены отрезали кусочки и неторопливо отправляли их в рот, методично пережёвывая. Что-то было не от мира сего в этой парочке.
— Бр-р, — Лаврушин передёрнул плечами.
Официант, принёсший крохотного запечённого поросёнка, наклонился к Лаврушину и прошептал едва слышно:
— Администрация понимает ваши чувства. Не всем нравится такое соседство. Но вампиром можно быть признанным только по суду. А так эти господа обладают всеми правами.
— Да нет, мы ничего, — Лаврушин смутился
Один из джентльменов бросил на него долгий, приценивающийся, немигающий взгляд. Эдакий взгляд гурмана, который решает, соответствует ли образец его изысканным желаниям.
— Тьфу, — Лаврушин еле заметно перекрестился. Непризнанный по суду вампир брезгливо поморщился и отвернулся.
Кухня в ресторане была отменная. Обильная трапеза как нельзя лучше способствует борьбе с дурными мыслями. А после стаканчика белого итальянского вина друзья почувствовали себя вполне прилично. И проблемы как-то измельчали. Стали вовсе и не такими проблемами. В конце концов и в Караван-сити неплохо с двумя мешками денег. А что чёрный лимузин и незнакомец с барбосом бродят где-то поблизости, так плюнуть и растереть.
К семи часам в холле шестнадцатого этажа начал собираться народ. Лаврушин и Степан успели занять места около самого окна — огромного, от пола до потолка. Отсюда открывался прекрасный вид на сказочный город с пиками небоскрёбов, с серыми, суровыми домами, с дикими переплетениями автострад.
— Сейчас, сейчас, сейчас, — ёрзал на сиденье бывший шериф. Он то и насоветовал друзьям этот отель, м сам заселился сюда на третий этаж. — Ещё пять минут. Всегда точно появляется.
— Не, в прошлом году на семь минут опоздал, — сказал один из собравшихся зевак — тучный чёрный как смоль негр. Он был в белоснежном смокинге и выглядел в нём как шоколадка, выглядывающая из белой обёртки.
— Это у тебя часы опоздали, сынок, — возмутился шериф. — В прошлом году я сидел в этом же кресле. И как только стрелка коснулась этого деления, он появился.
— А я говорю, опоздал, — настаивал негр.
— А я говорю, — бывший шериф вытащил свой огромный револьвер и прокрутил вокруг пальца, — что он пришёл вовремя.
— А ведь и правда, — тут же согласился негр. — Как я забыл.
— Время, — наконец сказал шериф.
— Дела-а, — протянул Степан.
Из-за крайнего небоскрёба появилось нечто. Огромное, волосатое, метров тридцати высотой.
— Кин-Конг, — воскликнул Лаврушин.
— А ты кого ждал, сынок? — улыбнулся шериф.
— И что, каждый год в это время приходит?
— Секунда в секунду.
— А почему?
— А кто обезьяну поймёт, — развёл руками шериф. — Сперва его стрелять пытались. Живучий. Оклемался. А сегодня можно было бы его, конечно, противотанковой пушкой, но плюнули. Просто дома и дороги на его пути восстанавливать перестали — чего на один год строить.
— А вдруг свернёт в сторону.
— Не. У обезьяны замкнуло в мозгах. За полсотни лет не свернул ни разу, и не свернёт. На небоскрёб взберётся, руками помашет, по груди себя кулаком поколотит, а потом обратно.
— Куда?
— Говорят, в горы на севере… Повезло с ним Караван-сити. Столько туристов поглазеть приезжает.
Кин-Конг пнул ногой давно разломанный мост подземки. Поколотил кулаком по земле. Заорал трубно, скорее как мамонт, чем как человекообразная обезьяна.
— Ах, — прокатилось по холлу.
Зрители были поражены в самое сердце. Из-за небоскрёба появилась ещё одна обезьяна! Пониже первой. И какая-то нежно-хрупкая, если такое можно сказать про существо трёх десятков метров высотой.
— Отпад! Он с чувихой приканал! — воскликнул молодой, ярко одетый парнишка, прилипший к стеклу.
— Точно, с леди. Ах, молодец, сынок. Ах, молодец, — бывший шериф всплеснул руками от избытка чувств.
Теперь уже две обезьяны сноровисто полезли по коричневому, уже сотню лет подпирающему облака небоскрёбу. На вершине Кин-Конг потряс шпиль, будто пробуя его на прочность. Его подруга сидела на краешке, свесив ноги, и ожесточённо чесалась.
— Интересно, какого размера должны быть блохи у такой твари? — прошептал Степан.
Кин-Конг поколотил себя кулаками в грудь — глухой барабанный звук донёсся до «Атлантики». Оглядел город. Досадливо взревел. Пнул ещё раз шпиль и полез вниз. За ним последовала его подруга.