Он отрицательно качает головой.
— А почему?
— Я же не городской малявка, — после долгой паузы поясняет Бакро. — У меня не хватит нервов постоянно быть начеку, не позволять себе ни на секунду расслабиться. Нет, я этого не выдержу. В городе всегда кто-то не спит. Всегда кто-то за тобой наблюдает.
— Но малявки все-таки живут здесь.
Он кивает.
— И всегда жили. Но мы отличаемся: есть городские малявки, а есть деревенские. И, кстати… — Он колеблется, потом добавляет: — Мы особо не общаемся друг с другом.
— Так как насчет идеи о том, что малявки могут превращаться в птиц? — напоминаю я. — А вдруг она окажется правдой? Но ты об этом можешь никогда не узнать, потому что ты не общаешься с ними, а они, в свою очередь, с тобой.
— Если бы такое было возможно, — задумчиво произносит он, — тогда… да, они, скорее всего, не торопились бы поделиться этой новостью с нами.
Значит; если бы произошло такое грандиозное событие, городские и деревенские малявки не сообщили бы об этом друг другу?!
Я только качаю головой, но я и не думала разубеждать его. С какой стати? Наверное, у каждого есть что-то такое, в чем он по-глупому упорно уверяет себя. А с упрямцами очень трудно спорить и переубедить их невозможно.
Поэтому я просто благодарю его:
— Спасибо тебе. За все спасибо.
Он снова кивает мне в ответ.
— Желаю удачи, — говорит он напоследок.
После этого они с Рози трогаются в обратный путь, а я остаюсь одна возле туннеля, который ведет к дому Мины.
Все оказывается не так плохо, как я вообразила себе. Сделав несколько шагов по трубе, я осознаю, что здесь действительно сухо и даже уютно. Может быть, чересчур уютно, потому что очень скоро я понимаю, насколько тут душно. Луч света от фонарика Бакро выхватывает из темноты корни растений, проросшие через верх и стенки трубы, а в одном месте мне пришлось даже немного потрудиться, чтобы пробраться через них. Но довольно быстро я приближаюсь к концу трубы, где действительно нахожу деревянную дверь, о которой говорил Бакро. Рядом с ней висит веревка, о чем он тоже предупредил меня.
Я тяну за нее, и где-то вдали раздается звон колокольчика.
Потом я просто стою и жду (проявляя огромное терпение, что для меня совсем не характерно). И вот когда терпению приходит конец и я уже собираюсь потянуть за шнур во второй раз, с той стороны двери раздаются какие-то звуки. Я слышу, как отодвигается засов, после чего дверь распахивается, и поток света проникает в туннель.
— Добро пожаловать, — слышу я женский голос.
Вот так я познакомилась с Миной.
Это миниатюрная сухонькая женщина. Ее даже верзилой не назовешь, она раза в два меньше Ти-Джей. И все же Мина определенно не малявка. При ходьбе она пользуется палкой и сильно сутулится, но даже если бы она выпрямилась во весь рост, то была бы немногим выше метра. Глаза у нее большие и круглые — как у героев японских мультфильмов, да к тому же ярко-голубые, как мне показалось при первой нашей встрече. Лицо у нее избороздили морщины, просто не кожа, а схема неведомых маршрутных линий. Никогда еще не видела, чтобы на лице умещалось такое громадное количество морщинок. Но при всем этом она не выглядит старой. Ну, я надеюсь, вы меня поняли. Даже если внешне она и старая, но дух у нее очень даже молодой.
— Кто же рассказал тебе про меня? — спрашивает она чуть позже, уже после того, как мы с ней познакомились.
Мы находимся на кухне. Пожалуй, это самая большая комната в ее квартире. Она занимает почти всю заднюю часть дома. В середине стоит огромная железная печь, по стенам расположились деревянные буфеты, и повсюду развешаны сухие травы. Сама она сидит за столом, у которого наполовину отпилены ножки, чтобы ей было удобней. Но для меня, конечно, он все равно очень высокий. Поэтому я сижу на самом столе на удивительно удобном стульчике, который, по словам Мины, она смастерила сама.
Долгое время я колеблюсь, потом, наконец, набираюсь храбрости и выдаю:
— Один парень по имени Бакро.
Мина улыбается:
— Он такой забавный! Он прекрасно осведомлен о том, что я знаю о вашем существовании, но при этом считает, что пока мы с ним не встретились, это можно назвать неправдой.
Я киваю, чтобы показаться вежливой и воспитанной. Конечно, Бакро — весьма своеобразный тип, но он здорово помог мне. Поэтому я не собираюсь сидеть и перемывать ему косточки с верзилой. Конечно, Мина не совсем похожа на верзилу в прямом смысле этого слова. Но, так или иначе, она все равно остается ей.
— Наверное, у него есть на то веские причины, — осторожно предполагаю я.
Мина кивает:
— Вне всяких сомнений. Но, какими бы они ни были, он ими ни с кем не делится. Так что же тебе нужно от меня, Элизабет Вуд?
Я пересказываю ей все то, что уже поведала Бакро, только в более сжатой форме. Я не посвящаю ее в свои отношения с родителями, не упоминаю и о неудачных попытках уйти из дома и стать дика… простите, лесничей. Впрочем, какая разница, как вы их назовете, смысл остается прежним. Я до сих пор путаюсь в том, как кого называть.
— Да-а… — задумывается Мина, выслушав мой рассказ. — Интересно, а ты имеешь какое-нибудь отношение к Вудам из племени Кальдевен?
— Что-что?
— Это старинный род городских малявок. Существует поверье, что Дженки Вуд заключил сделку с верзилой и рассказал ему очень многое из жизни малявок, в том числе и про крылья и свободу. Я не очень поверила в это, восприняв все как сказку, которую можно рассказывать гостям за кухонным столом. Впрочем, я мало общаюсь с городскими малявками. Если не ошибаюсь, верзила из той легенды был писателем.
— Значит, вы все же не исключаете, что это правда?
Мина улыбается и пожимает плечами:
— Что я могу сказать? Я никогда не видела, чтобы малявка превращался в птицу или наоборот, раз уж на то пошло. Но как-то раз мне пришлось наблюдать, как лисица превратилась в рыжеволосого юношу прямо у меня на поле. Вот почему я не могу сказать, что это невозможно.
— Вы и в самом деле это видели? — удивляюсь я.
— Точно так же, как я сейчас вижу тебя за столом, — подтверждает Мина.
Я подаюсь вперед, упершись локтями в коленки.
— А он вас заметил? Вам удалось с ним поговорить? А что он стал делать потом?
— Нет, у меня не было возможности даже переброситься с ним парой слов. Он сел в подъехавший автобус и отправился в город.
— Как бы мне хотелось посмотреть на нечто подобное!
Мина улыбается:
— Тут ничего особенного не было. Он зашел в автобус точно так же, как это делают все остальные люди.
— Да нет же, я не то имела в виду… Но вы меня понимаете.
— Конечно. Это было восхитительно. Такие воспоминания лучше золота. Они сияют, они прекрасны, они ни с чем несравнимы всякий раз, когда вы снова и снова «пересматриваете» их своим мысленным взором.
— А вы не могли бы познакомить меня с этим Дженки Вудом? — прошу я.
Но она только отрицательно качает головой:
— Я даже не вижусь с городскими малявками, им не нужна моя помощь. Это вы, деревенские жители, частенько звоните мне в дверь.
Никогда не считала себя деревенской, но, наверное, она видит меня именно такой.
— Значит, вы и мне не сможете помочь? — разочарованно произношу я.
— Я этого не говорила. Я могу познакомить тебя с Крысоловом, а уж он сделает для тебя все. Не исключено, что он сумеет разыскать для тебя кого-нибудь из Вудов. Может быть, даже самого Дженки.
Я долгое время смотрю на нее, не зная, что сказать.
— Как же так получается, — наконец начинаю я, — что меня все почему-то передают один другому?
— Именно так все и происходит в нашем большом мире, Элизабет. Нужно найти именно того, кто сумеет помочь в каждом отдельном случае. Это совсем не так, как в крошечном мире малявок, где все знают друг друга, потому что живут малюсенькими общинами, практически в изоляции.
Мне хочется рассказать ей, что мы не такие уж замкнутые. Кстати, я ведь сбежала из дома. И мы совершенно не изолированы ото всех остальных. Просто малявки могут жить лишь тем, что сумеют раздобыть в доме, где обитают, вот почему мы селимся семьями, а не большими общинами. Когда был выстроен наш дом, в нем жило много верзил. Там можно было раздобыть огромное количество еды, поэтому туда заселилось сразу три семейства малявок. Но потом хозяева дома уехали, их место заняла пожилая пара, и двум семьям малявок — Томасам и Картелям — пришлось подыскивать себе другое жилье. Мы остались только потому, что заняли этот дом первыми.
Потом там появилась Ти-Джей со своими родственниками, и еды снова стало так много, что можно было бы приютить и других малявок. Но это вопрос спорный, конечно. Сейчас в доме пусто, но малявки, подыскивающие себе приличную квартиру, вряд ли поселятся там. Я думаю, мои родители оставили после себя тайные сообщения о том, что это место гиблое и небезопасное для малявок.
Вместо того, чтобы поделиться своими мыслями с Миной, я спрашиваю ее:
— А вот этот Крысолов… он, что же, на самом деле ловит крыс, а потом, как бы это лучше выразиться, ездит на них верхом, да?..
— Как ковбой на родео, объезжающий диких скакунов? — Мина отрицательно покачивает головой и улыбается. — Вряд ли, хотя я тоже слышала рассказы о малявках, катающихся на крысах. Но Крысолов — не малявка. — Она довольна моей растерянностью и, выждав несколько секунд, словно разжигая мое любопытство, добавляет: — Но он и не верзила.
Я настораживаюсь, и мне кажется, что она говорит о самой себе.
— Тогда кто же он такой? — спрашиваю я.
— Он гном.
При этих словах лицо у меня так забавно вытягивается от изумления, что Мина не выдерживает и начинает хохотать.
— Не удивляйся, — успокаивает она меня, немного отдышавшись. — Маленькие существа, наделенные волшебной силой, — феи, эльфы, гномы и другие, встречаются гораздо чаще, чем думают многие.
— Но…
— Но что?
— Они же вымышленные, ненастоящие.
— То же самое можно сказать и о малявках.