Ее одежда не выставляет напоказ ее фигуру, но даже свободный крой не скрывает ее изгибов. А когда она поворачивается, ее великолепную задницу обрамляют края этого чертова белого фартука. Так и хочется задрапировать ее в шелк. Или одеть ее в распутное платье, чтобы носить только по дому.
Уголок моего рта растягивается в ухмылку.
Она может наряжаться только для меня.
Ее глаза сужаются от моего выражения, и она роняет пакет с пирожными на прилавок.
— Сколько я тебе должен? — Когда становится ясно, что она не собирается называть сумму, я вздыхаю и достаю из бумажника двадцатку, меняя ее на пирожное. Затем говорю ей.
— Сегодня вечером.
Обернувшись, я обнаруживаю, что внимание мэра сосредоточено на мне, и понимаю, что слишком сильно продемонстрировал свои чувства.
Поэтому я надеваю маску безразличия на свои черты лица, пока иду обратно к его столику.
— Красивая девушка. — Мэр наклоняет голову в сторону Пейтон. — Я давно положил на нее глаз, но, может быть, ты меня опередил?
Он оставляет вопрос открытым, ожидая, что я подтвержу его слова. И хотя мне хочется содрать кожу с его тела за то, что он посмел назвать ее красивой в моем присутствии, я сохраняю на лице безучастное выражение.
— Не в моем вкусе. Я здесь только ради еды. — Он не выглядит полностью убежденным, но сказать что-то еще было бы не в моем характере.
Я бросаю взгляд на часы.
— Мне пора бежать. Абдул должен показать мне некоторые новые объекты.
Как и планировалось, это привлекает его внимание.
— О? Ты должен дать мне знать, если решишь отказаться от чего-то, что может мне понравиться.
Опустив подбородок, я отворачиваюсь и ухожу.
Не оглядываясь в сторону Пейтон.
ГЛАВА 35
Пейтон
В тридцатый раз я поправляю одну и ту же стопку стаканчиков, прежде чем мэр наконец встает из-за стола. И я не отвлекаюсь от стаканчиков, пока не слышу, как открывается и закрывается входная дверь.
Его присутствие никогда не беспокоило меня раньше. Первые несколько раз, когда он приходил во время работы, я даже не знала, кто он такой, но в конце концов я услышала, как кто-то назвал его по имени, и я все поняла.
Он всегда казался дружелюбным и милым, но это было до сегодняшнего дня, до того, как я узнала, что он знаком с Неро. И до того, как я услышала, как он сказал, что положил на меня глаз.
Я подавила дрожь. Я прогуглила его. Я знаю, что он женат. И я сомневаюсь, что его жена оценила бы его комментарии, потому что это точно не звучало так, как будто он шутил.
А то, что он знает Неро…
Я обхватываю ребра, сжимая их до тех пор, пока не становится трудно вдохнуть.
Я не полная тупица. Я знаю, что Неро должен быть… вовлечен в какие-то дела. Нельзя уклониться от копов, забравшись через чей-то балкон, если ты не создаешь каких-то проблем. Но даже зная это, я всегда чувствовала себя в безопасности рядом с ним. И я знаю, что это должно быть очень странно, что в ту ночь, когда я оставила дверь открытой для него, он появился как по волшебству. Потому что это значит, что он, должно быть, наблюдал. Но это также означает, что он больше не переступал порог, пока я не пригласила его. Он пришел, потому что я попросила его. И он взял то, что я предложила, потому что я этого хотела.
Ничто из этого не казалось таким неправильным, как то, что он вошел сюда сегодня и вел себя так, будто я никто.
В моих глазах появляется тепло, и я ловлю себя на том, что принюхиваюсь, чтобы не почувствовать покалывание в носу.
Я понимаю, что Неро не ожидал увидеть здесь мэра. Было очевидно, что они не планировали встречаться. Но он не должен был вести себя так, как вел.
Не в моем вкусе.
Я здесь только ради еды.
Я быстро моргаю, поднимая взгляд к потолку.
Не смей плакать из-за него.
Чтобы отвлечься, я обхожу стол, чтобы убрать посуду, которую оставили двое мужчин.
Жан подходит с тряпкой, когда я забираю последний мусор, и я отодвигаюсь с ее пути, чтобы она могла побрызгать на стол, когда слышу ее ворчание.
— Чертов мафиози.
На моих губах начинает появляться улыбка, ее обычное циничное отношение к политикам забавляет меня.
Улыбка исчезает, когда я останавливаюсь и думаю…
Что, если она говорила о Неро?
ГЛАВА 36
Неро
— Последние два, — огрызаюсь я на Абдула, открывая дверь своей машины.
Его брови взлетают вверх.
— Оба?
— Я так и сказал.
Прежде чем он успевает задать еще вопросы, я забираюсь на водительское сиденье и захлопываю дверь.
Я не сержусь на него, как такового, я просто злюсь, что эти посещения сайта заняли так много времени.
Взглянув на часы, я понимаю, что уже больше шести вечера.
— Черт! — Я нажимаю на газ, выезжая с парковки.
Мои пальцы дергаются, чтобы позвонить на телефон Пейтон и убедиться, что она останется сегодня дома. Но я этого не делаю.
В основном потому, что я уверен, что она не ответит. И какая-то часть меня надеется на ее непослушание. Или, скорее, на последствия этих действий.
Проезжая через пробки, я наконец-то ощущаю сладкий фруктовый аромат. Терпкий.
Опираясь на колено, чтобы удержать руль, я беру маленький белый пакет и осторожно выкладываю пирожное на ладонь.
Мои ноздри расширяются, когда я подношу пирожное к носу и вдыхаю.
Если очень сильно задуматься, я представляю, что чувствую тепло розы Пейтон, которое исходит от ее руки, обернутой в бумагу.
Широко открыв рот, я запихиваю половину пирожного в рот и откусываю.
Вкус проносится по моему языку. Сладость, смешанная с привкусом вишни.
Мои веки опускаются, и мне приходится напомнить себе, что я за рулем, чтобы не закрыть глаза до конца.
Это так хорошо.
Вкус как у нее.
Я облизываю поверхность вишни на недоеденной половинке, замечая, что мой член теперь полностью твердый.
— Господи.
Все еще управляя своим коленом, я надавливаю другой рукой на свой член.
Мой взгляд метался туда-сюда между печеным лакомством в руке и дорогой, и более чем на мгновение я задумался о целесообразности дрочки, пока я набиваю рот оставшимися вишнями Пейтон.
Я сильнее сжимаю свой член, когда он начинает пульсировать. И прежде чем я успеваю сделать что-то действительно нелепое, я запихиваю остаток пирожного в рот, стону, жуя.
Когда я наконец добираюсь до района Пейтон, я замедляю шаг и останавливаюсь у бордюра в самом конце ее квартала.
Я ненавижу это дерьмо. Я хочу подъехать прямо к ее парадной двери.
На самом деле я хочу вытащить ее за волосы из этого здания и перевезти к себе. Мой большой пустой дом стал еще более пустым, чем когда-либо, с той ночи, когда я впервые увидел ее. А причины держаться от нее подальше становится все труднее и труднее пережить.
Я — Неро.
Меня боится весь преступный мир.
И все же я здесь, крадусь возле дома своей девушки, как подросток, нарушающий комендантский час.
Девушки?
Господи Иисусе. Я совсем спятил.
У меня не было девушки с тех пор, как… Откинув голову назад на подголовник, я задумался. А у меня была? Может, одна девушка в старших классах? А потом была та цыпочка, с которой я трахался большую часть года в свои двадцать…
Неважно. Не имеет значения. Потому что Пейтон не моя гребаная девушка.
Мои пальцы тянутся и выключают зажигание
Трудно сказать под таким углом и на таком расстоянии, но дверь во внутренний дворик Пейтон выглядит закрытой. Неудивительно, учитывая смертельный взгляд, которым она пыталась окинуть меня ранее в кафе. Свет, льющийся из ее окон, привлекает мое внимание. Должно быть, она дома.
У меня возникает искушение вернуться в пустую квартиру через дорогу от ее, чтобы посмотреть и понять, как она себя ведет. Но есть шанс, что она попытается пойти на этот гребаный концерт сегодня вечером.
Взявшись за ручку двери крепче, чем нужно, я открываю ее ключом.
Наглость этого гребаного парня. Просит ее номер прямо у меня на глазах. И она дала ему его.
Плохая Пейтон.
Как раз когда я выхожу на улицу, мимо моей открытой двери пролетает машина, с сантиметрами в запасе, и во второй раз за сегодня у меня возникает искушение вытащить пистолет.
Когда тормозные огни машины освещают улицу, я замечаю на приборной панели одну из тех светящихся неоновых лампочек, которые означают, что это машина для поездок. И что-то внутри меня останавливается.
Пока я стою там, наполовину войдя и наполовину выйдя из машины, дверь дома Пейтон распахивается, и сама женщина спускается по бетонным ступенькам и пересекает тротуар, прежде чем практически нырнуть на заднее сиденье машины.
На заднее сиденье автомобиля, которым управляет незнакомец.
Чертовым незнакомцем.
Я возвращаюсь в свою собственную машину, включаю ее и переключаю рычаг на передачу еще до того, как машина Пейтон начинает двигаться.
Моя нога дергается в сторону газа, но прежде чем я успеваю проехать вперед больше фута, я нажимаю на тормоз.
Я не могу просто сбить машину с дороги и похитить Пейтон.
То есть, я бы хотел.
Я хочу.
Но я не смогу.
Выезжая на улицу, я оставляю между нами несколько машин.
Поскольку это будний день, в центре города достаточно транспорта, чтобы спрятаться. Темнота делает меня одним из многих фар в их зеркале заднего вида. Но когда мы съезжаем с главных улиц и движемся к окраине города, рядом с тихим бейсбольным стадионом, я осознаю ошибку в своем плане. И точно, машина впереди меня делает еще один поворот, затем замедляется, приближаясь к незнакомому мне заведению.
К месту, где очередь из дверей и на весь квартал. И негде, блядь, припарковаться.
Машина, в которой сидит Пейтон, останавливается, и как только она вытягивает ногу с заднего сиденья, ревнивый и собственнический гнев сжимает мои ребра.
Она в гребаном платье. Или юбке. Что бы это ни было, оно достаточно короткое, чтобы юбка задралась, когда она наклоняется, чтобы вылезти, показывая бледную кожу над чулками до бедер.