— Но мы не понимаем по-английски! — развел руками Бурак.
— Что ж, придется поработать переводчиком, — улыбнулся я, промокнув рот салфеткой. — Но утром, сейчас вырубает. Так что ровно в восемь — здесь.
Я встал со стула и сразу же сел от головокружения. Ну а шутки ли — ни я, ни тем более Звягинцев не были боевиками, и меня знатно перетрясло, а теперь нервная система требовала сна, чтобы восстановиться. Хорошо, что, когда подробности дойдут до Рины, я буду уже дома, чтобы успокоить ее.
Сил переживать не осталось, я добрался до кровати, упал на нее прямо в одежде и вырубился, не выключая свет. Снились мне перестрелки, погони, война — и во сне покоя не было.
По будильнику я проснулся, вспомнил про откат и с замирающим сердцем прислушался к себе. Сегодня я худший в мире реалист.
Накатила паника, проснулось тайное знание, что не люди правят миром, а твари из четвертого измерения, Хозяева. Выступил холодный пот, сердце заколотилось. Стихающий голос здравого смысла посоветовал срочно сдаваться Тирликасу.
Нет! Нет никакой гарантии, что он не служит Хозяевам, как остальные люди-зомби. Я — сверхчеловек, и опасен для них, они хотели убить меня и не остановятся. Единственный способ остаться в живых — бежать!!!
Глава 11Худший лучший
Угасающий здравый смысл вытащил из моей памяти Массаракша с его рептилоидами, потряс им для устрашения, напомнил, как он смешон с его «Гагарин никуда не летал, там, наверху — вода» — и откат сделаем меня таким же. Чисто механически я включил телевизор (собирался ведь послушать про нас, наверняка ведь скажут) и принялся переключать каналы в поисках местных новостей.
Желание рвануть к Тирликасу и сдаться в руки санитаров быстро угасло.
Пришла мысль, что зря я вызвался работать переводчиком, не пойду, скажусь больным.
«Ни в коем случае нельзя такое говорить! Ты призовешь болезни и правда сляжешь!» — заверещала паранойя, порожденная откатом, но пару минут назад я еще мог ей сопротивляться, а теперь… Да это же правда, черт побери! Потому я мысленно выругался и вперился в экран.
Темнокожая девушка рассказывала об острове пластика, дрейфующем в океане, и призывала переходить на стекло и бумагу. Неспроста она это советует! Наверняка там в составе какие-то новые отравляющие вещества, которые в пластик не запихнуть. Придумали прогрессивные способы, как травить и зомбировать население.
Я отодвинул занавеску, выглянул в окно и увидел самолет, за которым тянулся белый инверсионный след. Распыляют отраву, сволочи! Можно ведь без этого следа, я читал в одном труде. Интересно, жив ли автор после того, как обнародовал тайные знания?
Вторая новость — массовая драка мигрантов и местных в Лондоне. И лишь затем заговорили о нас и о массовых беспорядках в Глазго, в которых пострадали два полицейских. Официальная версия — нападение футбольных фанатов на иностранный клуб «Титан», возмущенных поступком нашего нападающего, ударившего их игрока в лицо. И все, и ни слова больше!
Ну да, логично: международный скандал никому не нужен, он может породить массовые беспорядки, гражданскую и третью мировую войну…
Дальше пошли новости о достижениях в Глазго. В каждом символе мне теперь виделся глаз Гора — всевидящее око Хозяев, следящих за нами. А ведь прав был Массаракш! Не Массаракш — Евгений, так звали этого мудрого человека, а я был слепым и смеялся над ним, дурак! Каким же я был слепым! Я — сверхчеловек, и теперь Хозяева стремятся меня уничтожить, потому что я могу спутать их планы по управлению человечеством! Именно об этом предупреждал Гусак.
Они все знают, всегда на шаг впереди, видят прошлое и будущее одновременно и ни перед чем не остановятся! И они в курсе, что я здесь, а значит, дали команду своим псам меня уничтожить. В опасности вся наша команда: из-за меня могут взорвать отель, самолет, поэтому лучше спрятаться и где-нибудь отсидеться. Так я спасу парней.
Я глянул на таймер, пульсирующий в правом углу экрана: без семи минут восемь! Скоро меня хватятся, тогда уйти будет сложно. Нужно срочно одеваться и бежать. Залезть в канализационный люк, спрятаться там от всевидящего ока. Нет, спрятаться в католическом соборе, где силы зла слепы!
Лихорадочно одеваясь, я смотрел на таймер, видя, как утекают минуты. Когда был уже готов, в дверь постучали, и я мгновенно взмок от страха, руки задрожали.
Наверняка это кто-то из наших. Что делать? Молчать? Тогда вскроют дверь. Притворюсь, будто ничего не происходит, но буду начеку.
— Кто? — крикнул я, подходя к двери.
— Тирликас…
Я открыл дверь, выглянул в коридор. Лев Витаутович прищурился, внимательно меня разглядывая.
— Все в порядке? Ты обещал парням, что придешь в конференц-зал переводить новости.
Так… он не должен знать, что я прозрел! Потому я выпятил грудь и сказал как можно более убедительно:
— Конечно в порядке. Как еще может быть, когда все по-прежнему? Я жив, вы живы, все целы.
Как же хотелось поделиться с ним тайными знаниями, он должен понять, ведь тоже в некотором смысле сверхчеловек. Вот Горский точно понял бы.
Нет, нельзя.
— Чего вы так смотрите⁈ — не выдержал я. — Сейчас приду, мне… в туалет надо.
— Ну, давай.
Я захлопнул дверь. И что делать? Уходить в окно? Но оно открывается только на проветривание. Разбить его? Точно местные зомби услышат и сбегутся. Я припал ухом к двери, немного успокоился, слыша удаляющиеся шаги.
Сосчитал до шестидесяти трех, ведь тройка — мое счастливое число: шесть это три плюс три, шесть плюс три — девять, девять — три умножить на три, вон сколько троек! Выглянул в коридор и, никого не обнаружив, торопливо зашагал к лестнице. Спохватился, что тут везде камеры, и вдруг ощутил в себе потустороннюю силу, остановился, взмахнул руками. Вот, теперь камеры меня не видят! Как все просто, когда ты полубог!
За спиной хлопнула дверь, и я ускорился.
— Саня, ты в конференц-зал? Подожди меня! — крикнул Микроб, и я понял, что пора бежать, рванул по ступеням, ведь лифт могут остановить Хозяева.
— Эй, ты куда? — это вроде Круминьш.
Вас спасать, идиоты! Перепрыгивая через ступени, я вылетел в холл, рванул к выходу, и тут мне наперерез шагнул Тирликас, взявшийся будто ниоткуда. Подсечка, удар, и я валяюсь лицом в пол. Хрен вам! Я тоже не пальцем делан. Мы серьезно сцепились, мне удалось перевернуться, осталось сбросить Тирликаса.
— Осатанел? — зашипел он.
— Вы не… понимаете! Вы в опасности! Мы все в опасности!
Он отвел руку, думая, бить или нет, и тут налетели Микроб и Сэм, остановились в нерешительности, не понимая, чью сторону принять.
— Он с катушек слетел! Помогите! — крикнул Тирликас.
— Вы! Ничего! Не знаете! Они хотят моей смерти! — Я сделал отчаянную попытку сбросить Витаутыча.
Микроб кинулся к нам и стал помогать ему, а не мне! Сэм поколебался и присоединился, но я и не думал сдаваться, тогда Тирликас взял меня на удушающий, и мир померк.
Очнулся я в номере, вяло шевельнулась тревога, поплыли мысли, медленные и легкие, как облака. Приходил Микроб, что-то говорил, смысл его слов ускользал. Потом явился Тирликас, что-то мне вколол, и я уснул, а когда проснулся, была ночь.
Прошедшие события вспоминались с трудом. Еле удалось восстановить последовательность событий. Наконец вспомнилось, что откат превратил меня в психа, я хотел сбежать и затеряться, а потом подрался с Витаутовичем. А еще я всерьез думал, что взмахом руки могу заставить камеры поломаться.
Испанский стыд!
На самом же деле сотрудники отеля видели мою цыганочку с выходом, и это может здорово навредить моей репутации.
Я был худшим в мире реалистом, мой мозг готов был принять любой бред за истину. Как же хорошо, что позавчера предупредил Льва Витаутыча об откате, он заподозрил неладное и решил за мной понаблюдать!
Из-за меня отменили рейс. Рина ждет и места себе не находит. Что ей сказали⁈
Может, я сокрушался бы сильнее, но под действием успокоительных был слегка пришибленным и туго соображал…
— Очухался? — донесся из темноты голос Витаутыча, он включил свет, и я на мгновение ослеп, закрыл глаза рукой.
А когда проморгался, увидел у Тирликаса кровоподтек на скуле.
— Долбанный откат! — прошептал я, закрывая глаза. — Спасибо, что остановили. Я был не в себе. И извините за…
— Ерунда. Не ерунда, что местные все видели и наверняка сольют информацию СМИ.
— Наркоман я, ага — Димидко так тоже думал. А что мешает наркоману играть в футбол? Я ж не постоянно, и не во время игры. Пусть говорят.
— Ну, если так… — Витаутыч задумался. — И как часто такие… спецэффекты?
— Редко. Но это рандом, результат всегда непредсказуем. Два мощных отката подряд маловероятны, потому я и не злоупотребляю.
Я специально говорил так, чтобы было непонятно, о чем речь — на случай прослушки, пусть думают, что я на веществах. Тирликас подыграл:
— Вернемся, пойдешь в клинику.
— Нет смысла…
— Я сказал — пойдешь. Парней убедил, что у тебя бывают изменения сознания после сильного физического и эмоционального перенапряжения. Спи. Вылет у нас в десять, и так на день задержались — не тащить же тебя беспамятного, будут вопросы.
— Дарина в курсе, что мы не разбились, а просто задерживаемся? — задал я главный вопрос. — Ей нельзя нервничать.
— Да. Я об этом позаботился, — кивнул начальник команды, вставая.
— Спасибо, — поблагодарил я его еще раз.
«Парни хоть город нормально посмотрели», — подумал я, засыпая.
В самолете «титаны» делали вид, что ничего не случилось — видимо, Тирликас хорошо с ними поработал, но поглядывали косо. Интересно, кем они меня считают? Наркоманом или психом? Спасибо Димидко, отчитывать не стал, он один зыркал волком, но по совету Тирликаса не доставал нравоучениями и не пугал, что выгонит из команды. Только Микроб, сидящий рядом, смотрел с сочувствием.
Самолет набирал скорость, мимо проплывали другие воздушные суда, ожидающие очереди на взлет. Я изо всех сил старался не думать о вчерашнем дне, но мысли с мазохистским упоением возвращались к неприятной теме.