Дзюба опять принял мяч, стоя спиной к воротам. Развернулся — да в другую сторону, не в привычную для защитников. Катнул мяч мимо — прямо на выбегающего из толпы Кокорина… Кокоша не ударил, нет. Он сделал шаг и финт, убирая защитника. И еще шаг и финт, укладывая вратаря, а потом издевательски завел мяч в ворота англичан.
Ай, красавец!
Вот это поднялся рев и свист! Наши налетели на Кокорина, замершего на поле и не верящего в свое счастье, и начали его качать и подбрасывать, качать и подбрасывать.
Я поднялся, улыбаясь и стараясь унять дрожь в руках после выброса адреналина. Один — ноль! Ведем! Красота!
Вратарь англичан, Аарон Рэмсдейл, принялся орать на защитников. Тренер, Палмер Бастон, просто стоял, потирая подбородок и покачиваясь с пятки на носок. Он все видел: Кокорин крут, на защиту орать не за что, они выложились по полной.
Игра началась, замельтешили спины защитников, закрывая обзор, и тут опять свисток. почему? Мяч ведь у нас!
А-а-а, ясно: перерыв. Надо отдышаться и послушать.
Ух. Ну и футболище! Самый яркий матч чемпионата.
Наши подхватили Кокорина и понесли.
Что сказано в раздевалке — остается в раздевалке. Но сказано было много хорошего. Я не понял даже: вроде выигрываем, а тренеры для каждого нашли щелбан в лоб — дабы не расслаблялись, а Дзюбе — подзатыльник в полную силу. И даже объявили сразу, что меняют его. Сказали, что убирают с поля имеющих желтые карточки.
Сэм как заорет! Как понесется по раздевалке! Ну еще бы, в таком рубилове поучаствовать! Валерий Кузьмич аж смолк, дал ему проораться.
И крайка поменяли, выпустили Микроба на поле, но Федор особо не бесновался, просто улыбнулся. То есть у нас тут теперь волжская мафия такая: я в воротах, Микроб слева и Сэм по центру. А Сэм еще здоровее Дзюбы. И моложе — побегать сможет.
Как только мы вышли на поле, пошла встречная игра. Только теперь, смотрю, судья стал посвистывать в пользу англичан. Особо не наглел, как-никак весь мир смотрит, но работал против нас. Ну так и предупреждали, что никто не даст нам просто так выиграть. Значит, осторожнее надо быть в единоборствах.
Ха! Как они стали биться о Сэма! Как стали падать вокруг него! И Джуд Беллингем не избежал этой участи, а вот Палмер, видя такое дело, сделал выводы и не подставлялся.
Карпин научил Сэма выкручиваться: он не двигался, когда о него убивались. То есть это не его нарушение — сами бьются и сами падают. Судья — руки в стороны. Продолжайте, мол, играть.
Играли. Сражались. Бились.
На желтые карточки подвесили уже всех трех наших центральных защитников. При этом у англичан — без травм. Вот за что тогда желтая? Что за опасная игра, если ни травм, ни крови, ничего? Сами же в первом тайме разрешили жестко играть!
Я в очередной раз прыгнул и взял мяч. Оглянулся — кинуть некому. С руки ногой вынес вперед, к центру поля, на Сэма. Сэм четко затылком — на левый фланг. А там наш волжский Месси, Микроб. И все знают его игру: обычно он подхватывает мяч и несется по бровке, стараясь на скорости обыграть всех, кто перед ним. А потом дает пас в штрафную…
Но это обычно. А тут Микроб принял мяч на грудь, опустил его и, почти не глядя, — левой ногой! Ба-бах! Пушка!
Мяч по крутой дуге перелетел вышедшего из ворот вратаря англичан (это сейчас общая тактика такая: вратарь выходит далеко вперед, поддерживая защитников и позволяя кому-то из них убежать в нападение). Вратарь прыгнул, вытянулся, но высоко, высоко… Мяч залетел четко в правый верхний угол!
Вот пусть Микроб так сто раз ударит на тренировке! Пусть — двести! И ведь не сможет. А тут, в такой игре…
Толпой навалились, обнимая мелкого. Какой удар! Как сделал всё… И Сэма солидно по плечу хлопают. А как же — его предголевой пас.
И уже два — ноль.
И мы уже чисто выигрываем.
И как обычно в таком случае, пошел навал. Англичане всей командой насели на мои ворота. Да только и наши в обороне — не дворовая команда. Три линии обороняются. Сэм стоит скалой. И каждый готов вылететь в атаку, как только получится. Каждый! И все вместе.
Штрафной. Еще штрафной. Один честный, один — притянутый за уши.
Ну, да, крепко били товарищи наглы. Но для того в воротах вратарь, чтобы мяч дурной не залетал. Вот так, издали, пусть бьют. Такое мне на руку. И вижу всех и все, и даже иногда могу начать контратаку.
А вот, кстати! Мяч оказался не очень сильный. Я не отбил, а поймал, не падая на землю, не прижимая к груди. И тут же рукой — налево, где должен быть Микроб. И он там есть, и сразу, в касание, перевел в центр. А по центру, разогнавшись от линии штрафной площади, понесся взбешенным носорогом Сэм. Ух! Сэм несется, земля дрожит, остальные наши веером разбегаются в стороны, предлагая себя для паса…
Но они Сэма не знают еще. Сэм не просто так бежал. Он бежал на ворота. Он видел ворота — и ничего, кроме ворот, ему не было нужно. Он пробежал, считай, все поле, ворвался в штрафную англичан, и как врезал… Как врезал прямо во вратаря! Того аж скосило.
Но не гол.
Да ладно! И так хорошо.
Свисток судьи.
Конец игры. Что, блин? Конец? Игры? Мы их всухую раскатали? Вот это да!
Англичане рухнули кто где стоял. Их защитники-ветераны, Кайл Уокер и Киран Триппьер, для которых этот мундиаль последний, не скрывали слез.
А тем временем стадион, забитый английскими болельщиками, затих. В этой мертвой тишине наши водили хоровод в центре, а мне просто хотелось упасть и слушать, как колотится, успокаиваясь, сердце.
Победа! Даже если продуем в финале, все равно поедем домой победителями.
Вот! Вот это есть — великая игра футбол.
Глава 21Дьявол в деталях
Когда я, ошалелый от радости, шел в раздевалку, в ушах еще стоял рев и свист трибун, перед глазами мельтешили спины защитников, мяч метался по полю.
Играя с Бразилией, я устал гораздо больше: было дополнительное время и пенальти. Теперь же радость просто захлестывала волной и несла, несла, смывая усталость и голод, как одежду во время шторма, и оставалась чистая эйфория.
О-о-о, что творилось в раздевалке! Кокорина качали и подбрасывали, Микробу батончик не давали съесть, то Федор летал вверх-вниз, то мой отличившийся тезка. И если у Микроба все впереди, то Кокорин — по футбольным меркам ветеран. Скорее всего, это его последний чемпионат мира. Даже если бы я не участвовал в игре, одного взгляда на него было достаточно, чтобы ощутить душевный подъем. Это был его последний шанс, и Саня им воспользовался!
Только Артем Дзюба, который тоже ветеран, был не весел: он понимал, что сильно подвел команду, и его теперь вряд ли выпустят. И еще Тюкавин печалился, прикладывающий лед к ушибленному колену. Рядом с ним на корточках сидел наш врач, ощупывал его ногу, и эта троица, расположившаяся рядом, словно излучала отчаянье.
Представилось, что там, в раздевалке англичан. Наверное, настоящий траур. Потому что ладно бы Аргентине проиграть или Италии, а так — всухую продули аутсайдерам, которых и в четвертьфинале никто не ждал. Но такова жизнь: по закону равновесия, если где-то смех и пляски, в другом месте должны быть печаль и слезы.
Откуда им знать про особенность советского человека находить резервы, когда отправили в нокдаун, и не просто подниматься, а становиться сильнее. Нас загнали в спортивную резервацию, желая наказать, заставить деградировать, но мы даже в таких условиях выиграли у англичан!
И очень жаль, что футболисты «Рейнджерс», с которыми у «Титана» давние счеты, сидели на скамейке. Весь мир смотрел игру, потому судьи не решались топить нас открыто: это мировой скандал! А мелкие пакости не помешали нам выиграть.
Наши праздновали. Карпин приволок две бутылки шампанского, встряхнул, открыл обе и с двух рук поливал парней, с открытыми ртами кидающихся в пенные струи. В душ никто не спешил, и я решил освежиться первым.
Жуя батончик, я принимал душ. Наша команда добилась наилучшего результата за все время участия в чемпионатах мира! В чем секрет? Во мне и Микробе? Может быть, но скорее нет. В государственной заинтересованности и косвенном участии самого Горского.
В той реальности, что ли, мало талантливых парней? Навалом, в такой-то огромной стране. Просто система слишком коррумпирована, вникать начнешь, как там и что работает — противно делается, и долго не хочется смотреть футбол, гниль эта словно видна и чувствуется. Футболисты — не столько мастера своего дела и надежда страны, сколько расходники. Денисов просто так, что ли, на уши клуб поставил, требуя, чтобы гонорары отечественных футболистов равнялись тем, что получают легионеры? Не от них зависит, будут ли они играть, а от воли зажравшихся чинуш и того, как повезет.
Когда я вышел, освежившись, ликование продолжалось. Пиняев, которому тоже не везло, и его не выпускали в поле, скакал с таким же низкорослым Микробом, схватившись за руки. Кокорин, положив руку на плечо Сэма, хлебнул шампанское с горла и отдал бутылку казаху, тот тоже к ней приложился.
Валерий Кузьмич наблюдал за подопечными с тихой радостью. Нет, он был счастлив, зачем-то держал радость внутри, но она все равно рвалась наружу. Казалось, если выключить свет, его глаза будут сиять.
— Парни, спасибо за игру, — наконец проговорил он, и в раздевалке воцарилась тишина. — Это было дерзко, профессионально и красиво. Самый зрелищный матч, судьи не ломали игру. Поздравляю всех нас с победой!
— Ура! — заорал Кокорин, его крик подхватили, захлопали себе и боевым товарищам.
Сейчас в Сиэтле 19:20, а в Москве 05:20 — прямая трансляция идет в неудобное время и начинается в три часа ночи, вечером должны показать повтор. Но уверен, что страна не спит, страна смотрит, и миллионы счастливых людей пойдут на работу невыспавшимися. На Дальнем Востоке двенадцать дня, но там уже среда, и тут опасность гораздо большая: может встать рабочий процесс, будний день ведь! А тут наши с англичанами играют! Как пропустить такую эпическую б