ся к Микробу: — Федор, есть батончики?
Он кивнул, все понял, и его напряженное лицо разгладилось
В душевой я привалился спиной к стене, сполз, сосредоточился на ощущениях и попытался разжечь огонь за грудиной. Он отозвался не сразу — боль мешала сосредоточиться. Искра вспыхнула и погасла. И следующая погасла. Лишь на третий раз удалось. Когда световой сгусток достиг размера кулака младенца, я силой мысли направил жидкий огонь по артериям и венам — к ключице.
Наверное, так смотрится диагностика с помощью контрастного вещества. В месте ушиба виделось черное пятно. Усилием воли я раз за разом толкал туда огонь. Сначала ничего не получалось: будто магма, золотистое сияние обтекало место повреждения. Но постепенно сосуды восстанавливались и пропускали целебный свет дальше, и дальше, и дальше. Понемногу чернота посветлела, сделалась бурой, потом — темно-коричневой, и стало видно, что перелома нет, но повреждена надкостница и мягкие ткани.
Не фатально. Но ушиб серьезный, мышцы и связки отечны, волокна местами разорваны.
Закружилась голова, солнце за грудиной побледнело, но я удержал контроль и снова и снова направлял жидкий огонь к ключице, пока боль не утихла, а место удара не приобрело светло-оранжевый оттенок. Не полное выздоровление, но близко к тому.
Так, вроде все. Я открыл глаза, поднял руку, повращал плечом, отжался несколько раз. Вроде нормально, боли нет, но и силы в конечности нет. Да и обострять чувства нельзя — есть вероятность истощиться и упасть в обморок.
Когда я вышел, все с тревогой смотрели на меня. Только Макс, наш третий вратарь надеялся, что его выпустят вместо меня.
— В норме, — сказал я, поднял руку, упал, отжался.
Карпин улыбнулся и зааплодировал, не сдержав эмоций. Валерий Кузьмич приложил руку к сердцу и закрыл глаза.
— Точно? — спросил Бердыев.
— Точно, — кивнул я.
Ко мне подошел Микроб, отдал свои шоколадные батончики, я их проглотил.
— Позволь тебя осмотреть, — с нажимом сказал врач-бээровец, я указал на душевую.
— Семь минут до выхода, — постучал по часам Непомнящий, я кивнул.
Мы с бээровцем уединились в душевой, я стянул футболку и повернулся к зеркалу: в месте ушиба расползлась гематома, не красная и даже не фиолетовая — буроватая, причем остались лишь отдельные островки. Так синяки выглядят через неделю после травмы.
Бээровец округлил глаза. Но быстро взял себя в руки, ощупал синяк, качая головой:
— Никакого отека… Будто прошло дней десять. Как это тебе удалось?
— Это старая травма, — соврал я. — Сегодня просто добавили.
Поджав губы, он сделал вид, что поверил.
— Мне нужны аминокислоты, энергетический коктейль — что-нибудь такое есть? — попросил я. — Это срочно и важно.
— Понял, сделаю.
Видимо, ему правильно все объяснили, да и сам он был товарищем неглупым. Когда я вышел из раздевалки, Непомнящий производил замены игроков. Традиционно сняли с поля ребят с горчичниками. На левый край выпустили Микроба — и я его поздравил, ткнув перчаткой в кулак и похлопав по плечу. А вперед вместо двух «столбов» кинули быстрых финтарей. Тюкавин и Кокорин в игре. И получается, игра меняется. Меньше пасов верхом, больше розыгрыша низом. И надежда на то, что бельгийцы тоже «наелись» в первом тайме.
Бердыев напомнил:
— Счет равный, впереди сорок пять минут, и играть надо, как будто мы только начали, оставляем усталость здесь.
— Не нарываемся, — продолжил Тихонов, — осторожничаем, но не боимся. Бережем себя, ведь мы может сделать только одну замену. Все резервы выпустили уже сейчас. Саня?
— Постарайтесь не пускать бельгийцев к воротам, — обратился я к футболистам, взирающим на меня с надеждой. — Со мной все в порядке, но лучше поберечься, чтобы не возникло осложнений позже.
— Рука ж левая? — уточнил Топчи.
— Это ничего не значит. В левый и правый угол бьют одинаково часто, — объяснил я. — Когда ловлю и отбиваю, нагрузка распределяется равномерно.
Карпин, чье настроение заметно улучшилось, мотивировал нас перед выходом:
— Мужики, хотите мировой славы? Надерите им задницы! Весь мир следит за нами и желает нам победы. Потому что все всё видели и понимают. И хотят красивой честной игры. Мы в глазах миллиардов болельщиков — те самые хорошие парни, которые часто выигрывают в кино, но очень редко — в реальной жизни. Вас на руках носить будут! Постеры с вами будут у каждого подростка! На стене каждого футбольного клуба! Сделайте это! За победу! Ура!
— За победу! — воскликнул Сэм, вскинув кулак.
Кокорин повторил его жест.
— Сделаем!
В этот момент появился врач с бутылочкой, похожей на те, в которых продается детское питание. Я изучил состав: глюкоза, витамины, микроэлементы, длинный список аминокислот. То, что надо.
Выпил я коктейль уже на ходу, выбросив бутылочку в урну.
Карпин стоял на выходе из подтрибунного и каждому давал пять, будто стараясь зарядить своими бодростью и задором. Когда наши начали выходить на поле, трибуны взревели. Я появился в числе последних. О, что творилось с болельщиками! Затрепетали красные флаги, многие фэны вскочили, запрыгали, заорали. Выйду ли я на ворота — это была главная интрига вечера.
Я встал на раму, прислушался к ощущениям: боли нет, слабости и головокружения — тоже. Но внутренний огонь пришлось погасить, потому что я имел все шансы истощиться и упасть в обморок, придется обходиться тем, что есть.
Бельгийцы играют в меньшинстве — это дает нам нехилый шанс на победу. Я следил за ними и видел, что они сосредоточены и собраны. Их тренер, удивленный нашими заменами, со скамейки давал распоряжения.
Интересно, тот парень с дредами меня ударил специально, или так получилось? Если первое — с подачи тренера, или по собственной инициативе? Парень ноунейм, нигде не блистал, в предыдущих играх не участвовал. И вдруг — вот он в поле! Уважающий себя игрок не станет вот так явно ломать звездного вратаря: во-первых, это черное пятно на репутации, во-вторых — не каждый пойдет против совести. А этого футболиста никто не знал, карьеру он себе не разрушит, потому что рушить-то нечего. Может, его устраивает слава Герострата.
Свисток — игра началась. Я тронул штангу, сосредоточился. Без способностей ощущение было, будто я голый и беспомощный. Осталось уговаривать себя, что скорость моей реакции в десять раз превосходит реакцию среднего человека.
Как я и думал, пошла совсем другая игра. Не хуже и не лучше, просто — другая. Начали получаться квадраты низом. Начали выбегать вперед края, растягивая защиту бельгийцев. А у них-то замен не было. Видимо, считали, что игра идет нормально, и смогут задавить.
Вот тут-то техника всё и решила. Микроб принял мяч, понесся по бровке, пробросил себе на ход, и уже к нему двинулся защитник из центра в помощь крайнему. А Микробище не стал всех в одну голову обводить, он четко между ними послал сильный пас на Тюкавина, на котором повисли сразу двое. Но Костя — гений! Он не стал принимать и возиться с двумя сразу. Он перешагнул, пропустил! И тут с правого угла штрафной скользящим шагом, как на коньках, въехал Кокорин. Даже успел сделать два шага, пока защитники опомнились и кинулись от Тюкавина к нему. А потом — финт! Первый бельгиец лег, а Кокорин — шаг вперед. Финт! И вратарь лежит. А Саня легонько, пыром, поддел мячик — и тот заскакал в дальнем нижнем углу ворот.
Ага! Есть! Получилось!
От воя трибун я чуть не оглох. Наши рванули качать Кокорина, а я, шальной от радости, не заметил, как уже не ору вместе со зрителями, а хриплю.
И мы уже впереди, а игра вдруг пошла, нет — полетела, победа окрылила и вдохновила. Все оживились, забегали, понеслись края, раздавая пасы полузащитники, стали меняться местами нападающие, отвлекая на себя всю защиту…
У меня голова закружилась — еле успевал следить за мячом, который — из одного края поля в другой. И удары пошли! Издали. Раз — Денисов отжег. И забил бы, вратарь еле успел прыгнуть. И еще — раз, теперь с правого края — в нижний левый…
Мелькнули спины защитников, закрывая вратаря. Единственное, что я увидел — как их тренер сжал голову, услышал, как ахнули трибуны. А когда обзор открылся, вратарь лежал, прижимая мяч, а Де Брюйне, капитан команды, гоняя защиту, аж покраснел, так орал.
Все-таки молодец их голкипер. Демон просто. Или бельгийцам сегодня везет. Вратарь реагировал, ловил, отбивал. Но статистика — вещь упрямая. Футбольная мудрость гласит: кто доминирует в атаке, чаще бьет по воротам и попадает в створ, тот обычно и празднует победу.
Бывают, конечно, и исключения, которые лишь подтверждают правила. Взять хотя бы легендарный в моем мире матч Лиги Чемпионов 2012 года, когда «Челси» в полуфинале против «Барселоны» на «Камп Ноу» выстоял под шквалом из 23 ударов по воротам, а сам, нанеся всего 7 ударов, сенсационно пробился в финал. Но такие матчи-исключения, когда все идет наперекосяк, в футболе — настоящая редкость.
А тут — удар за ударом! Наши как с цепи сорвались, словно наскипидарил их кто. Болельщики, как и я, охрипли. Если бы можно было оцифровать игру, то репутация нашей команды с фракциями болельщиков всех стран росла бы стремительными темпами. Это ведь то, что они так ждали! Красивый и дерзкий футбол. Профессионализм и находчивость. Командная игра плюс яркая индивидуальность каждого. Страсть и борьба!
Как в моей реальности превозносили Де Брюйне и Лукаку, так в этой будут с придыханием произносить имена Кокорина, и Дзюбы, и Денисова, и Федора Хотеева. Как его сравнивали с Месси, так талантливых низкорослых ребят будут сравнивать с неудержимым Хотеевым, потому что Месси останется в истории, скорее всего, это его последний чемпионат, а звезда Микроба только восходит на футбольном небосклоне.
Да и — долой скромность — обо мне уже говорят. И будут говорить!
И смешное — бельгийцы перестали валяться. Просто некогда стало. Они не успевали реагировать на изменение траектории мяча. И заблокировать игроков — ну никак просто. Наши стали убегать, играть в касание. А там и пяточки пошли…