Вылетели мы в четыре вечера, из холода и мороза — в субтропики. В Милане, наверное, уже магнолии цветут. В первую половину завтрашнего местные покажут нам город — хотя что там увидишь за пять часов? А после обеда мы будем играть — надо полагать, запасные против основного состава. Самолет был полон: помимо футболистов, летели отечественные журналисты из разных республик — надо же объективно освещать ситуацию.
Грядущий матч — по сути, боевое крещение, он покажет, насколько мы готовы к более серьезному испытанию. Справимся?
Посмотрим.
С одной стороны, мне хотелось, чтобы команда проявила себя достойно и не осрамила честь СССР. Но с другой, профессиональная ревность скрипела зубами и желала нашим поражения — так их за то, что на скамейку меня посадили!
Как все-таки много в нас дерьма, в том числе во мне! Неудобно стало за собственные мысли.
Пусть наши победят!
Летели мы над облаками, и видами насладиться не получалось, лишь над горами появились разрывы — хоть немного красоты показали: заснеженные вершины, отсвечивающие золотом, угольно-черные ущелья. Все такое маленькое, словно игрушечное!
Международный аэропорт Мальпенса тоже казался крошечным, но сверху напоминал скорее аэродром. Вроде такой же был и в той реальности: длинное здание аэропорта с ответвлениями терминалов, окруженных готовящимся к взлету авиалайнерами.
Один отсоединился от телескопического трапа и покатил к взлеткам. Красиво. Футуристично.
Таможенную зону мы прошли быстро, никаких проблем и претензий к нам не было. Сверили фото, поставили печать в загран — да, у нас он был. У меня и динамовцев — так со времен поездки в Англию, паспорта остальных лишились невинности посредством штампа.
Аэропорт был не лучше и не хуже отечественных. Пока шли к выходу через зал, все наши озирались. Среди ожидающих было много африканцев, мусульманок, закутанных по самые глаза, с выводками разновозрастных ребятишек. Воздух полнился парфюмом, детским визгом, выкриками на разных языках, перекрываемыми объявлениями о прибывающих и отправляющихся рейсах.
Чем-то это все напоминало фантастическую космическую станцию, где пересекались разные расы. Наш молодняк под ноги вообще не смотрел, только по сторонам. Топчи постоянно отставал, что-то фотографируя.
Наша делегация интереса ни у кого не вызвала. Директор команды подошел к двум милым итальяночкам с табличками «СССР», и они, щебеча на неплохом русском, поманили нас к выходу.
Мы с Микробом и Сэмом шли в хвосте процессии и не слышали, что они говорили.
И вдруг я ощутил чей-то пристальный взгляд. По спине продрал мороз, волосы встали дыбом, захотелось пригнуться, спрятаться за широкую спину Коровьева. А вдруг меня прихлопнут именно сейчас? Не как вратаря, который всем малину портит — как опасного одаренного?
Я огляделся и не нашел того, кто на меня смотрел. Паранойка разыгралась. Теперь я ни н минуту не буду чувствовать себя в безопасности. Может, на экскурсию завтра не ехать и вообще из номера выходить только на игры?
На улице было тепло, градусов двенадцать, вокруг зеленела трава. Южное солнце слепило, аж слезы выступили. Девушки отвели нас к автобусу с изображенным мячом, он уже ждал нас и открыл дверцу. Я проскользнул в салон, пока наши фотографировались на его фоне и так, чтобы и здание аэропорта попало.
Я перевел дыхание. Паника немного отступила. Странно, раньше я не был пугливым. Или это как с женщинами, которые во время беременности приобретают всевозможные фобии. Вот и у меня танатофобия пробудилась — я ведь в ответе и за Рину и за нерожденного ребенка.
В автобусе я поглядывал на наших сопровождающих и пытался выяснить, кто из них — охрана. Скорее всего, они одаренные, а чтобы почувствовать их, надо приблизиться, просканировать каждого и услышать белый шум вместо желаний. Зачем? Да чтобы спокойнее было.
Хоть и понятно, что вряд ли в меня стрелять будут сегодня, и прямо в аэропорту, но с тревогой справиться не удавалось, она будто бы рефреном в голове звучала.
Автобус тронулся. Итальяночка уселась возле водителя и стала рассказывать историю аэропорта. Решили совместить поездку с экскурсией — хорошо!
Рассказ про аэропорт перетек в абстрактные истории: про обитавшие здесь племена, про виноделие, потом — о войнах. Ганнибал до этих мест не дошел, но в трехстах километрах отсюда состоялось сражение при Каннах, где было убито около семидесяти тысяч римлян! Целый город. А конкретно здесь русские били французов и гнали из Милана.
Я смотрел за окно, провожал взглядом малоэтажные домики с красными крышами. Высотных застроек не попадалось, зато встречались виллы на огромных приусадебных участках.
Деревья тут на зиму сбрасывали листву, а пальмы встречались только возле вилл — чувствовалось, что здесь не курорт.
Думал, нам придется торчать в пробках, но трасса — две полосы в одну сторону, две в другую — была почти свободной. Проезжали как машины уже подзабытых европейских моделей, так и совершенно незнакомые — и «Мерседесы», и «Пыжики», и блистательные «Альфа-Ромео», всегда выигрывающие за счет дизайна кузова.
Полноценной экскурсии у нас не получилось из-за отсутствия достопримечательностей, и к стадиону Сан-Сиро мы приехали за сорок минут. Автобус специально остановился, чтобы мы насладились зрелищем и прониклись величием домашней арены легендарных конкурентов, «Милана» и «Интера».
Он был таким же, как и в той реальности и напоминал гибрид исполинской мокрицы и белого слона. Гигантские колонны напоминали ноги слона. Их количество было явно насекомьим. Хотя здание, конечно, монументальное, тут не поспоришь.
Поселили нас в нескольких сотнях метров от него, в стеклянном и немного аляповатом отеле, который к исполину относился только названием: HOTEL MILANO SAN SIRO, и уступал нашим топовым гостиницам как внешним интерьером, так и внутренним убранством. Иначе говоря, простеньким был отель. Зато он полностью был в нашем распоряжении.
Не на экскурсию хотелось, а отмотать время и поскорее уехать домой.
Сутки — и станет ясно, на что способна наша сборная.
Глава 5Встречай, Милан!
Где живет душа города? Не в фасадах центральных улиц — их показывают приезжим, жадным до впечатлений — а в извилистых примыкающих улочках, мощеных булыжником, который помнит копыта лошадей и колеса карет. В жизнелюбивых цветах, закрепившихся в трещинах стен. Подо мхом, поселившимся на черепичных крышах.
В центре, по которому нас возили, зелени было очень мало — то ли растительность не выдерживала конкуренции с камнями, то ли просто места не хватало. Повозка по такой улочке, может, и пройдет, а вот машина — точно нет. Но жители нашли выход из положения: в огромные горшки они сажали чайные розы, которые плелись по стенам, а некоторые до сих пор не сбросили листья. Неведомые мне и ранее не виданные растения свешивались с балконов.
Хотя побродить по закоулкам не получилось, и беглого осмотра города хватило, чтобы сохранить даже не память о нем — ощущение. Легкость, тепло, гостеприимство. Я б тут жил! Гораздо лучше, чем в Англии — изящнее, что ли. Архитектурный ансамбль не обезображен кривыми ручками современности. Небоскребы из стекла и пластика и прочие новострои высились там, где они не уродуют пейзаж.
А еще тут ездили трамвайчики: ярко-желтые и красные в ретро стиле и современные зеркальные, которые смотрелись не очень. Парни при любой возможности старались их сфотографировать.
Экскурсовод, та самая симпатичная русскоговорящая красотка, ее звали Сара, устала нас от трамваев гонять.
Ну и, конечно, достопримечательности. Символ города — миланский собор, стоящий в центре площади. Сказать, что это красиво — ничего не сказать. «Титаны» тотчас вытащили телефоны и принялись фотографировать собор, себя на фоне собора, команду вместе. Но как ни старайся, снимок не передаст величественности этого монументального, но в то же время воздушного сооружения.
Полчаса ушло на фотографирование — шутки ли: 108 метров в высоту, 158 в длину и 96 в ширину, 150 фигурок, и шпилей тоже около того, а между ними — будто бы мраморные кружева. Несмотря на свои размеры, собор словно парил, стремился вверх.
Все это время Сара рассказывала то, что я помнил из прошлой жизни: этот шедевр строился почти шестьсот лет, и, хотя на тот момент собор не был завершен, его для коронации выбрал Наполеон, и сейчас мы посетим этот зал. Только давайте побыстрее, пожалуйста.
— Руки в ноги и пошли! — рявкнул Денисов, которого и здесь назначили капитаном команды. — Джикия! Глаза потеряешь. Эй, Самат, ну что ты какой дикий, а? Давай, пошли внутрь собора!
Сара благодарно кивнула Игорю, и, будто две овчарки, они погнали стадо в собор.
Едва переступив порог, я обалдел: вот это масштабы!
Встав рядом с гигантской мраморной колонной, которых по числу недель в году, пятьдесят две, невольно чувствуешь себя песчинкой на ладонях Господа. Вспомнился знакомый конспиролог-антипрививочник из той реальности, которого я окрестил Массаракшем, его привела Алена, и, хотя он мой ровесник, являлся ей троюродным дядей по материнской линии.
Так вот, этот человек фантастической ориентации уверял, что «вверху не воздух, там вода», миром правят сущности, для которых люди — еда, а люди — клоны, и никакой истории у человечества не было, потому что люди не могли построить, например, вот этот собор.
Когда Массаракш нашел тайные знаки рептилоидов на коробке торта, купленного в «Азбуке вкуса» специально для него чуть ли не на последние деньги (потому что муку мы не едим, это яд, а вот сахар — можно) и долго и нудно убеждал нас выбросить приобретение в мусорку, я чуть не выбросил на мусорку его, сказал, что я и есть агент рептилоидов и сдам его службе инопланетянской безопасности — он их наверняка видел. Здоровые такие, на шаттле с крестом, в белых халатах.
Думал, Алена обидится, но нет, перекрестилась и больше Массаракша в гости не звала.
А сейчас я сам был немножко Массаракшем, озирался, округлив глаза и разинув рот, и понимал, что, если попытаюсь передать словами или с помощью фото величие этих колонн, красоту фресок и витражей, не получится. Это как описывать вкус мороженого папуасу, у которого и холодильника-то нет.