И тут вдруг их капитан, днепропетровский, здоровенный лысый мужик, проходя мимо, толкнул плечом, на ходу шепча: «Левый угол. Левый. Угол». Наши кинулись опять — надо защищать вратаря. Но тут я заорал:
— На линию! Не мешать! Мой мяч!
Стоя в воротах, я прыгал на линии и думал. «Левый угол» — мой левый? Это капитан мне подсказал, куда бьет их пенальтист, потому что никакого пеналя не было и им самим неудобно и противно? Если все так и будет — лично руку пожму; может, даже футболками поменяюсь.
Судья неразборчиво и торопливо пробормотал про «нога на линии, никакого движения до удара», и ушел в сторону. Их пенальтист постучал мячом о газон, рассматривая меня и ворота. Установил пятнистого. Отмерил три шага. Это хорошо. Самые трудные мячи — на силу. Там разбег другой. А если на точность, то можно изловчиться.
Ну, товарищ, покажи личико. То есть открой свои намерения! Меня обожгло желанием пенальтиста. Их капитан прав: удар придется в нижний левый угол. Я бы и сам это считал, но спасибо тебе, капитан!
Прозвучал свисток.
Я превратился в сжатую пружину, готовую распрямиться в долю секунды. Сердце зачастило. Если облажаюсь сейчас — вот позор будет!
Пенальтист разбежался, а я все стоял. И ровно тогда, когда он коснулся мяча, прыгнул влево, вытянувшись струной. Как раз туда, куда стриг траву мяч, точно пущенный в угол. Нет, такой не возьму. Самыми кончиками пальцев, почти как в волейболе, я подтолкнул, закрутил пятнистого. Мяч чиркнул по штанге и улетел в поле, где наши сразу навязали борьбу.
А я с опаской посмотрел на судью. Тот смотрел на меня, поглядывал на бокового, который линию держит, и следил за тем, чтобы я не дергался.
Все-таки капитан днепропетровский заслуживает уважения.
Но самое главное, что незабитый пенальти — это дикая встряска для тех, кто не пропустил, то есть для наших. Это такой адреналин!
И наши как понеслись в атаку! Пас, еще пас! На подлянки не отвечают. Через подкаты прыгают. В борьбу не лезут — передают мяч другому. И борись ты на здоровье, мяч-то — вон, впереди. Красавцы «титаны»! Аж в груди заныло — туда хочу, к ним, чтобы так же, как Бурак — пяточкой назад. Вот так — в противоход. Вот так — стеночку! И откатить мяч назад на набегающего слоном Гребко, который как вдарил! Эх! Вот как надо бить, а не на точность!
Нет, точность тоже нужна. Но когда вот такая пушка стреляет — прыгать бесполезно. Мы ведем 0:2. Осталось вытерпеть, дотянуть, дотерпеть, а уж этому нас учили долго, и еще с самых первых матчей.
Судья добавил всего три минуты, даже странно. Наверное, он понял, что ничего не получится, а если ставить второй незаслуженный пенальти, можно и по шапке получить.
Удар, еще удар! Вынос. Еще вынос. Парни ложились под удары, не пуская мяч к моим воротам.
Сколько времени осталось до конца? Сколько судья еще будет тянуть кота за хвост?
Есть! Наконец свисток!
Трибуны сидели тихо-тихо. Кто-то свистел, кто-то хлопал нам, причем это были не наши болелы. Всех затошнило от судьи, и недовольство направили против «Днепра» их же фанаты.
А на поле чуть не началось побоище. Чуть не сцепились Левашов и Погосян с их крайне наглыми крайками. Мы с Матвеичем кинулись наперерез, и Сан Саныч с кромки поля взревел раненым бизоном. Мы обняли и увели своих задир, днепропетровцы — своих.
Но потом я вернулся и пожал руку капитану «Днепра». И нападающему пожал, который пенальти бил. И судье — специально подошел и пожал руку и даже улыбнулся, вспоминая бои без правил, на языке так и вертелось: «Нет ли у вас родственника по фамилии Гришин?» Но смолчал, конечно.
А в голове вертелось, что титан легкий, но прочный! А «Динамо-2» тяжелые, неповоротливые и хрупкие, как глиняные горшки. И скоро мы сойдемся в битве, которая все расставит по местам.
Глава 24Почему ты спишь?
В автобусе Димидко достал две бутылки шампанского, раздал раскладные стаканчики и произнес тост бодрым голосом, в котором все равно сквозила грусть:
— Парни, вы понимаете, что вы… мы сегодня сделали? Сегодня люди видели самое настоящее чудо! Уверен, что теперь все болелы, разочарованные в своих командах — наши! Выпьем же за то, что невозможное возможно! Ура!
К нам присоединился Витаутович, но от шампанского отказался, плеснул себе коньяку из фляги. Его радость, в отличие от радости Димидко, который сильно запал на укатившую домой Анжелику, ничем не была омрачена, он скалился во все тридцать два и сиял, как новый червонец.
Когда автобус тронулся, мы как раз закончили разливать шампанское и дружно грянули: «Ура!» Микроб затянул жизнеутверждающий гимн «Титана», его подхватили все.
Я сидел рядом с Микробом, который пел громче всех, а вот Клык позади нас отлынивал, смотрел новости. Когда гимн закончился, он прокричал:
— Прикиньте, мы на первой полосе! Глянь! — Он передал мне телефон и зачитал: — «Подвиг Нерушимого».
Микроб сунул свой любопытный нос и воскликнул:
— Саня, опять про тебя! А еще пишут, что будет расследование, и судью отстранят, а возможно, и будут судить. — Он пролистал статью до конца и присвистнул: — И глянь, какой сёр в комментариях, все за нас! Тысячи людей смотрели и будут пересматривать эту игру.
Я достал свой телефон и улыбнулся, читая сообщение Лизы:
«Горжусь тобой! Ты настоящий герой!»
Да, сегодня я был героем для всех болел, Робином Гудом от футбола, борющимся с несправедливостью и дающим надежду на честную игру.
— Саня, давай на твоей страничке сделаем публичный раздел? — предложил Клык, забрав свой телефон и водя пальцем по экрану. — А то сколько благодарностей…
Мысль об этом привела меня в ужас. Это ж нужно общаться с болельщиками, делать объявления, следить, что они там написали, а времени мало. Так я и ответил, но Клыка поддержал Димидко:
— Необязательно им всем отвечать. Просто делай объявления, благодари за доверие и все в том же духе. Это несложно и много времени не займет.
— Да, — закивал Микроб, — представь, сколько людей ты сделаешь счастливыми.
Осознавать, что от меня зависит счастье тысяч незнакомых людей, было странно.
Тем временем Димидко откупорил вторую бутылку шампанского, и она извергла фонтан ему на колени. Матвеич густо пробасил:
— Сан Саныч, а что это вы нам дисциплину разлагаете? — И протянул стакан.
— Все правильно, — защитил тренера Колесо. — Шампунь делает настроение праздничным! Отмечать-то надо. От крепкого плохо поутру, да и много не выпьешь его. А расслабиться-то надо! Наконец у нас пошла игра, как в начале, а то расклеились что-то все без Сани.
Бутылка пошла по рукам. В самом деле, что такое полтора литра шампанского на двадцать три здоровых взрослых мужика?
— А че там «Динамо-2»? — спросил Гребко. — Клык, глянь не служба в дружбу, а то лень искать.
Микроб и Клыков уткнулись в телефоны, и первым результат выдал наш краёк, проговорил строгим голосом футбольного комментатора:
— Семнадцатого июля московское «Динамо-2» принимало тернопольскую «Ниву» и проявило абсолютную игровую импотенцию, завершив матч со счетом 0:0.
Сказало это было таким официальным тоном, что Погосян, в последнее время сдружившийся с Левашовым, заржал.
— Домо-о-ой! — запел слегка захмелевший Микроб. — Там так сладко бьется сердце северных гор!
Воодушевленный успехом, я подхватил песню, а в аэропорту команда продолжила пьянствовать в ресторане, не пили только я — организм плохо воспринимал много алкоголя — и Димидко, должен же кто-то следить за порядком и пресекать попытки безобразий?
Витаутович, хотя опустошил флягу с коньяком, выглядел трезвым и, сидя с нами за столиком, потягивал сок. Глянул что-то в телефоне и качнул головой в сторону двери — давай, мол, выйдем. Я кивнул, на ходу перебирая версии, чего ему от меня нужно.
Привалившись к стене, он проговорил, глядя в экран телефона.
— Обработали твой запрос по Анжелике. Сбросил тебе файл. Читай.
Разгоряченный и опьяненный победой, я уж и забыл, что просил об этом. Так, что ты за птица, Анжелика?
Анжелика Валерьевна Ларцова, 1983 г. р., место рождения — Симферополь, прописана в г. Иваново. Муж — Ларцов Виктор Олегович…
— Вот сучка! — усмехнулся я. — Как же он ее отпустил в нашу команду?
— Он капитан дальнего плавания, — объяснил Витаутович. — Когда он уходит в рейс, она идет на работу. Потом увольняется по собственному желанию. Ничего криминального в ее биографии нет.
Я процитировал бородатый анекдот:
— Перед свадьбой муж разрешил жене изменить ему трижды. И вот они состарились, и муж выпытывает: «Я знаю, что ты использовала возможность. Признайся, с кем изменила?» Бабка, краснея: «Один раз со взводом солдат, два — с футбольной командой».
Витаутович приподнял уголок рта.
— С Димидко пусть сами разбираются. Не надо туда лезть. Оба взрослые уже.
— Это да. Главное, чтобы она работать не мешала.
— Я проведу с ней беседу. Не будет мешать, — уверил меня Тирликас.
Обещание свое он выполнил. Анжелика вернулась девятнадцатого июня, стала тихой, шелковой, даже к Дарине больше не лезла и на Димидко не висела. Зато Сан Саныч засиял, воспарил и обкатывал на нас самые смелые идеи. Начать с того, что, увидев, как полезно сбегали в матче с «Днепром» наши центрозащи, он легализовал это и разрешил им оголять тылы. В случае обреза, конечно, меня бросали под танки, но Матвеич с Колесом обещали быть осторожными и не допустить такого.
Развивая тему, Саныч увлекся тотальным футболом и придумал свою версию испанской тики-таки, но с подковыркой. Он внедрил долгий перепас, который должен убаюкать противника, а в это время шустрые Микроб с Клыком должны были одновременно врываться в штрафную. Проверить эту тактику пока было не на ком, но на тренировках смотрелось солидно.
Кульминационная битва приближалась, напряжение росло, но это не было волнение перед серьезным испытанием. Мы изучили все проведенные матчи «Динамо-2» и уверились в победе, нами двигал азарт загонщиков: растоптать, раскатать по полю тонким слоем и с торжеством смотреть на опущенного Кирюхина, потому что таким не место в профессии. Они тормозят развитие и ломают крылья толковым ребятам. Конечной целью была даже не победа, а увольнение некомпетентного тренера.