Чтобы не выдать неприязнь, Костенко на меня не смотрел, скользнет взглядом — и сразу отворачивается. Отвечать он тоже не спешил, хотя мое признание его удивило. Пришлось пояснять:
— Повторяю: строить карьеру в «Динамо» я не планирую, мое будущее — с «Титаном». Но, видно кто-то наверху посчитал, что со мной у команды больше шансов достойно провести товарищеские матчи.
Теперь Марокко хотел вытолкать наглеца взашей. Бедолага, откуда такая ненависть? Впрочем, понятно: второй раз навязывают выскочку.
— Нам друг друга навязали, Максим Романович, — сказал я другими словами. — И мне это не нравится так же, как и вам. И я понимаю, что не получится играть в команде, где мне мягко говоря не рады. Но я не имею права избавить вас от своего присутствия, увы.
«Как и вы меня — от своего», — додумал я. Вопреки ожиданиям, правда привела Марокко в полную ярость, он сдерживался с трудом. Уязвило, что я нем не заинтересован? Или он рассчитывал, что этот щенок будет заискивать и вилять хвостом? А может, его взбесило, что я ворочу нос от такого подарка судьбы?
— Ты всерьез считаешь, что способен помочь команде? — скорее прошипел, чем прошептал он. — Не слишком ли ты самоуверен? То есть ты уверен, что справишься лучше нашего Игоря Полозенкова? Который, между прочим, скорее всего войдет в сборную СССР.
— Я просто уверен в своих возможностях.
Марокко с трудом сдержал злую улыбку, откинулся на спинку стула, качнулся пару раз. Считывать, чего он хочет, я не стал — и так все ясно.
— Что ж… Я смотрел несколько твоих игр. Это неплохо. Для Первой лиги — даже очень хорошо. Но — не для высшей. Я не знаю, кто захотел, чтобы ты был в «Динамо», но этот человек слабо разбирается в футболе, скорее всего, его решение продиктовано общественным мнением. Что уж говорить, ты популярен. — Он злобно сверкнул глазами. — Знаешь притчу про воробья, корову и кошку?
— Нет.
— Январь. Минус двадцать. Воробей замерз, упал на землю, околевает. Мимо проходила корова, уронила на него лепешку. Воробей отогрелся, высунул голову из кучи, расчирикался. Рядом оказалась кошка, цапнула воробья и съела. Мораль притчи такая: не всякий, кто опустил тебя в дерьмо, твой враг. Не всякий, кто тебя из дерьма вытащил, твой друг. И раз уж попал в дерьмо, сиди и не чирикай!
Захотелось съязвить, что еще это к деньгам, но Марокко припечатал ладони к столу и как заорет:
— Какого хрена ты расчирикался?! Какого хрена «Динамо» теперь журналисты полоскают? Мы устали отбиваться! Хочешь посмотреть, что мне пишут? — Он развернул ко мне ноутбук. — Читай!
Все как всегда: «Свободу Нерушимому», «Верните Нерушимого болельщикам», «Чтоб ты сдох, лысый черт», «На пенсию, старый пердун!» — и куча других оскорблений от болел.
Меня словно ледяной водой облили. Слона-то я и не заметил!
Промашка вышла. Гнев, который должен был быть направлен против генералов, обернулся против главного тренера «Динамо» и самой команды, которая в общем-то ни причем. Теперь ярость Костенко понятна. Представляю, как ребята на меня злы — я невольно их подставил, не рассчитал последствия поднятой шумихи.
С минуту мы молчали, поглядывая друг на друга. Молчание нарушил я:
— Приношу свои извинения.
— Парням это скажешь, — мрачно сказал Марокко.
Н-да, «Динамо» и так не самая популярная среди болел команда, а теперь они получили повод для травли.
— Я готов исправить недоразумение.
Марокко перекосило, он тряхнул брылами и процедил:
— Недоразумение? Это не недоразумение, это полный…
Надо отдать ему должное, сквернословить он не стал, сдержался.
— Повторяю: я готов загладить свою вину, если вы мне поможете.
Тренер нервно засмеялся, плеснул себе воды, выпил залпом. Я продолжил:
— Как вы понимаете, я не могу просто развернуться и уйти. Давайте сделаем так: вы собираете журналистов, а я говорю, что недоразумение разрешилось. Я согласен отыграть товарищеские матчи в Великобритании и защитить честь нашей Родины, после чего вернусь в «Титан». Как вам такой вариант?
Марокко впервые посмотрел на меня без ненависти.
— А согласятся те, кто тебя сюда… присватал?
— Скандал никому не нужен, — пожал плечами я. — Думаю, с этим проблем не возникнет, буду проходить службу в другой команде, вот и все.
— Хотелось бы верить, что получится так просто. Карина!
Похоже, Марокко начал успокаиваться. В кабинет заглянула брюнетка, Марокко распорядился:
— Организуй нам с Нерушимым пресс-конференцию. В ближайшее время, желательно вчера. Пригласи всех, кто будет свободен, особенно интересует «Советский спорт» и «Первый спортивный канал».
Ну вот, похоже, больше не стоит вопрос, а не кинут ли меня с возвращением в «Титан».
Итак, сегодня одиннадцатое мая. Первая игра «Динамо» в Англии — второго июня. Потом — по игре в неделю, последняя — третьего июля. Первая игра во втором круге у «Титана» второго августа — я захватываю даже последние игры первого круга.
Как же хорошо, что я не стал разбивать голову назло главврачу, очень ведь хотелось. Вот если выживу после встречи с динамовцами, на которых из-за меня обрушился шквал негатива, значит, все сложилось наилучшим образом.
— Если честно, — признался смягчившийся Марокко, — мне страшно тебя представлять команде.
Он вздохнул, задумавшись, что же делать.
— Давайте сразу с извинений начну, — предложил я. — Сперва вы скажете, подготовите их, потом я. А там как пойдет. Поверьте, мне не впервой решать конфликты.
— Хорошо, давай попробуем. Информация о туре в Англию еще не анонсировалась в прессе, но наши ребята, конечно, о нем знают. Похоже, пришла пора удивить общественность, — кивнул Марокко и снова крикнул: — Карина!
Женщина появилась сразу же, натянула на лицо улыбку, которая вполне сошла бы за искреннюю. Тренер глянул на часы, поднялся с кресла не грузно, а изящно, как молодой.
— Ровно через десять минут сопроводи, пожалуйста, Александра в тренерскую. Посмотрев на меня с осуждением, он мотнул головой. — Натворил же ты делов… Саша. Не советую тебе без сопровождения заходить в раздевалку — порвут.
«Разве что если всей толпой навалятся», — подумал я.
Тренер удалился. Что ж, его реакция понятна и объяснима, я создал проблемы, причем немалые, и мне предстоит веселый месяц в окружении людей, которые меня ненавидят и вряд ли переменят мнение.
Карина повела меня в тренерскую уже через пять минут. Застыла под дверью, смотря по телефону трансляцию с камер. В зале стол гвалт, отдельных слов было не разобрать. Я подпер стену, скрестив руки на груди. Наконец Карина потянулась к ручке двери, глянула на меня с сочувствием:
— Ну, с богом!
Я вошел, и сразу поднялся ор и свист.
— Козлина! — крикнул кто-то на галерке.
— Проваливай в свою дыру, — громко сказал Кокорин, сидевший в первом ряду.
Марокко посторонился, уступая мне место на трибуне, я только открыл рот, как футболисты принялись кто хлопать, кто — свистеть, кто — шлепать себя по ляжкам.
Марокко свистнул в свисток, призывая к тишине. Я пробежался взглядом по лицам, и мороз продрал по спине. Никогда и нигде меня не ненавидело столько людей разом. Если бы взгляды убивали, меня давно рассеяло бы на атомы.
Что бы я сейчас ни сказал, все будет обращено против меня. Но раз уж вызвался, надо пройти этот путь.
— Товарищи…
Грянул дружный смех. Поднялся футболист, знакомый из той реальности, Игорь Денисов. В этой он тоже отличался несдержанностью, но более-менее научился усмирять гнев. Это благодаря ему «Динамо» провело тот блестящий матч со «Спартаком», закончившийся ничьей.
— Нерушимый, ты — мудак, — сказал он. — Тебе не место в нашей команде. И хоть Максим Романович уверяет, что ты нас покинешь в июле, бегать с тобой по одному полю мне не улыбается.
Его поддержали аплодисментами. Следующий оратор, невысокий узбек, похожий на перуанца, Тимур Исаматов, играющий на позиции Микроба, проговорил:
— Вот сожрешь то дерьмо, что на нас из-за тебя вылилось, тогда и приходи.
Снова свистнув, Марокко сказал:
— Сегодня вечером планируется пресс-конференция, где будет анонс нашей грядущей поездки…
Встал вратарь, двухметровый детина с маленькой головой и руками, как у гиббона, Игорь Полозенков и, ядовито улыбаясь, перебил тренера и предложил:
— Раз уж ты такой крутой вратарь, вызываю тебя на вратарскую дуэль. Отобьешь больше мячей, чем я — и никто тебе не будет мешать находиться на поле.
— Что за самодеятельность? — возмутился Марокко.
Полозенков по прозвищу, естественно, Полоз, вскинул гиббоньи руки.
— Никакой самодеятельности, Максим Романович. После того, как тренировка закончится, в ворота встану я, потом по воротам ударит каждый — и основной состав, и запасные. Затем мое место займет Нерушимый. Только, товарищи, — он снисходительно улыбнулся, — пожалуйста, без поддавков!
— Справедливо, — кивнул Марокко. — Даю добро. Нерушимый, иди переодеваться и — в спортзал номер один. Твой шкаф — тридцать шестой, там форма и обувь.
Он предусмотрительно отправил меня в раздевалку, когда все футболисты ушли на тренировку, и она опустела.
Я быстро переоделся в черную форму и отправился в спортзал номер один, рассчитывая увидеть привычные тренажеры, каково же было мое удивление, когда я обнаружил тут только маты, фитболы и гантели. Словно на женский фитнес попал.
Динамовцы косились на меня, но молчали. Особая душевная теплота исходила от вратарей, хотя Полоз поглядывал снисходительно, уверенный в своем преимуществе. И оно у него было: более высокий рост и более длинные руки, а еще — поддержка команды, которая на дуэли точно будет бить вполсилы, когда на ворота встанет он, а меня попытается закопать. Запасной вратарь, Красницкий, тоже здоровенный лось, и вот он больше всех агрессировал: казалось, вот-вот кинется и в горло зубами вопьется, ведь я типа на его место мечу.
Сказали же им, что я — временный пассажир, нет, бесятся. Или просто им нужно с кем-то бороться? Ничто так не сплачивает коллектив, как общий враг.