Кстати, Акинфеева тоже не поругаешь, он все правильно делал. И выходило странное: никто конкретно не ошибся, никто не налажал, а мяч — в наших воротах. И пять минут до конца таймы.
Только и эти пять минут сборная Уругвая атаковала, а наша оборонялась.
Свисток наши приняли, как лекарство от головной боли, даже я выдохнул с облегчением. Скорее в подтрибунное помещение! Скорее слушать тренеров!
— Бекиевич! — донеся еще на подходе к раздевалке раздраженный голос Карпина. — Все равно уже проигрываем! Так какая разница, сколько они набьют, а? Пора менять тактику, пора менять схему.
Пока мы со своими собирались, перекидывались впечатлениями, пока дошли — тут уже тренеры вовсю свою линию давят.
— Валера, спокойнее, — это Кузьмич.
Главный наш всегда спокоен и улыбчив. Ему бы психологом работать… Хотя он и есть психолог.
Команда села. Все смотрели на доску и ждали объяснений.
— Ну что, нормально защищались, — резюмировал Валерий Кузьмич. — Как по мне — нормально. Провалов в обороне не наблюдал. Связки крайних защитников со своими центральными работали. Опорники подчищали и помогали. Вот только нападающие наши…
— А что сразу — нападающие? — возмутился Дзюба. — У меня уже, вон, волос на голове почти не осталось — всё мячами сбрили на этих угловых!
— А Дзюба у нас — мо-ло-дец. Так, Валерий Георгиевич? — Непомнящий улыбнулся добро.
— Молодец, молодец, — покивал Карпин. — Ну что, Курбан Бекиевич? Попробуем?
— Рули, — ответил тот и отсел от тренерского стола в угол, к игрокам.
К доске встал Карпин и стал показывать новую схему. Ну то есть она для нас не новая, она сегодня новая. Непомнящий изредка поправлял его и советовал со сменой игроков.
И получалось, что теперь мы будем играть в атаку. Схема стала такая: четверо в защите, двое четко в атаке — Смолов и Дзюба. Им сказали, что у них еще сил должно быть много. Смолов покривился в улыбке, промолчал. А Дзюба выступил:
— Вы мне только мяч дайте! Я забью!
— Забьешь, конечно забьешь… Вот мы сейчас центр поменяем чуток — и забьешь.
А в центре получился знаменитый ромб. Один опорник — Денисов. И это правильно. Он не пропустит никого. Две «восьмерки» — Зобнин с Оздоевым. И ложная «девятка». Человек под нападающими, который и сам нападающий. Кокорин.
Смотрел я на эту схему, и она мне нравилась.
— А в воротах у нас сегодня дебютирует Саша. Игорь нормально отстоял. Мяч не по его вине. Пора и молодых проверять. Как, не дрожат коленки?
Коленки не дрожали. Акинфеев похлопал меня по плечу, поддержал. Все погудели согласно, мол, тренеру виднее, и правда пора молодым дорогу, и вообще, вот мы отыграем свое — и кто придет на смену?
Валерий Георгиевич еще сказал:
— Ну а теперь вы пойдете на поле не играть, как я призывал, а выигрывать. И дайте, наконец, пас Дзюбе!
По-доброму смеясь, мы вышли на поле.
И вот тут коленки задрожали… Я — в сборной! Я играю против сборной Уругвая! И что теперь, включать «лучшего», или испытать себя?
Пожалуй, повременю.
Но с начала тайма игра пошла по колее. Уругвайцы привычно атаковали, а мы как-то привычно оборонялись. Я уже приготовился стать лучшим в мире вратарем, и тут рявкнул на защиту Денисов. Он начал выжигать весь центр, кидаясь зверем на каждый мяч и упираясь в борьбе с каждым уругвайцем, дошедшим на нашу половину поля. И Зоба с Оздоевым вдруг забегали. Оказалось, что численное преимущество на конкретном участке поля не рулит. Нужна еще скорость, страсть и напор.
Кавани еще дважды выбегал, но тут уже сработал я. Причем ни разу не отбил тупо в поле или за лицевую. Брал мячи мертво, четко прижимая к груди. Покрикивал на защиту, выстраивал — им, конечно, сходу было трудно из пяти в четыре играть. А потом игра пошла.
Пошла игра!
Карпин был прав. Хватит упираться и хватит играться — пора выигрывать.
Денисов как-то вдруг чуть ли не спиной стал чувствовать Кокорина, и раз за разом пас приходил Сане. А он или сам шел в обводку, или красиво перебрасывал кому-то из разогнавшихся нападающих. Не жадничал, не тянул одеяло на себя, было приятно смотреть. Кстати, я заметил, как похожи в беге Кокорин и Смолов. Они как бы стелются по траве. Мягко, но в то же время очень быстро.
И пошла перестрелка. То целый тайм мы оборонялись, а теперь на каждую уругвайскую атаку была атака наша. Вот уже и угловые пошли — а это показатель. Кто атакует, тот всегда бьет угловые.
Вот только у нас не было де ла Круса. То Оздоев бил, то Смолов убегал к угловому флажку. В принципе, это понятно: Смолов не игрок стандартного момента. Ему мяч надо давать на свободном пространстве, в чистом поле — на скорости он и в обводку пойдет, и сам издали влупит. А вот когда угловой… Тут нужен Дзюба и оба наших длинных центральных защитника.
Все же со стандартами у нас похуже. Думаю, тренеры внимание обратят и специально будут наигрывать комбинации.
И снова атака накатывалась на мои ворота, и опять я брал мячи и вводил в игру.
Наступил тот самый момент на поле, когда как в теннисе: ровно-ровно.
И тут, наконец, прошел пас на Дзюбу. Некоторые просто не знают, как он хорош в обводке, когда можно не просто ногами с мячом вытанцовывать, а еще и плечом таранить, продавливать защиту.
Денисов-Оздоев-Дзюба… Дзюба! Он потолкался и вывалился вдруг с мячом чуть не перед уругвайским вратарем. И тот, как натаскивают нас, вратарей, совершенно верно сделал шаг вперед, сокращая площадь ворот для нападающего, поднял руки… А Дзюба, на замахе уложив его, но пролетев мимо момента, когда надо было бить, отправил мяч чуть назад и вдоль ворот, а неслышно подкравшийся Кокорин четко положил его в пустые ворота.
В игре возникла пауза. Все остановились, смотря на арбитра, на мяч, на, казалось бы, толпу на линии штрафной и на наших нападающих, дружески лупящих друг друга по плечам. А потом — а-а-а! Наши побежали и завалили Кокошу телами.
Есть! Сравняли! Но какой Дзюбиньо!
1:1! Ну и всё.
Кавани — это, конечно, Кавани. И еще пару раз он меня проверил. Но все-таки возраст уже не тот, чтобы бегать два полных тайма. А у нас тройка нападающих совсем свежая. Дзюба отошел чуть назад, под нападающих, подкидывая им мячи, принимая весь верх, а впереди феерили Смолов с Кокориным. И то, что мы не забили еще — это чисто заслуга уругвайского вратаря. Он будто примагничивал мячи. Вроде наши уже защитников всех обнесли и некуда мячу деваться — оп! А там вратарь…
Возвращаясь в раздевалку, мы жали друг другу руки, обнимали наших героев, и впервые чувствовалось, что вот это — не калейдоскоп из разных осколков, а машина! Мы — можем!
— А я говорил, что Дзюба молодец? — сказал после игры Непомнящий. — Говорил?
— А Кокорин как же? — вступился за своего Денисов.
— И Кокорин молодец. И все вы — мо-лод-цы! — воскликнул Карпин, сияя от счастья.
В автобусе, который вез нас в аэропорт, толпа взрослых мужчин развлекалась тем, что кто-то запевал дурными голосом:
— Далеко, далеко, у штрафной пасется Ко!
А остальные подхватывали:
— Правильно — Кокорин!
А мне думалось, что Микроба на них нет, он бы им дальше текст сочинил.
Все не просто радовались — были счастливы.
Взбежав по трапу самолета, Кококрин закричал:
— Страна, встречай победителей!
Глава 18Страна, встречай героев!
Я смотрел в иллюминатор приземляющегося самолета, и голова пухла от дилеммы, чем заняться в первую очередь. Слишком много накопилось нерешенных вопросов.
Димидко настоял на том, чтобы, пока я готовился к товарищескому матчу с Уругваем, ко мне не поступало никакой информации о том, каковы успехи у «Титана» — дабы меня не расстраивать, если вдруг не очень. Я клятвенно пообещал полностью отдать себя десятидневным сборам и обещание выполнил, пусть было и непросто.
За это время «Титан» должен был провести две игры в гостях: одиннадцатого сентября в Воронеже с «Факелом» и восемнадцатого — с «Текстильщиком» в Иваново. Команды посильные, ребята должны справиться. Правда, Микроб выйдет на поле только восемнадцатого, но и без него есть кому играть. Второй вратарь, Леня Васенцов, заматерел. Для вышки он, может, и слабоват, но для Первой лиги очень и очень неплох.
Помимо успехов родной команды, мне никто не сказал, чем закончилась история с Сан Санычем, матерью Клыка Оксаной и почти бывшей женой Тамарой, которая вдруг решила вернуть нашего тренера в семью.
Еще меня терзало любопытство, раскрыли ли дело об убийствах одаренных и как дела у Семерки, которую поместили на лечение в клинику для сотрудников органов государственной безопасности, где самая современная техника и инновационные методы лечения. Нужно ее проведать, и она должна быть в курсе, что происходит в стране. Вопрос только в том, пустят ли меня к ней? В обычной больничке срабатывал ее статус, а в той клинике все такие, как она, или званием повыше.
Ладно, если с ней не получится встретиться, Тирликас расскажет.
Ну и последний важный вопрос — как движется судебный процесс с Жабой Васильевой.
Пожалуй, приоритеты я расставил правильно, осталось только приземлиться, чтобы Комсеть заработала.
Прибудем в аэропорт мы в двенадцать дня, в три у нас очередная пресс-конференция, к пяти освобожусь. Три часа на свидание с Семеркой: пока доеду до больницы, пока оттуда прибуду на вокзал… Дома появлюсь не раньше десяти.
Как вознаградят футболистов, до сего момента оставалось сюрпризом, даже Непомнящий этого не знал.
Эйфория победы поутихла, и парни пытались угадать, что им перепадет. Впереди меня сидел Дзюба и качал права:
— Ну, это будет нечестно, если сунут нам по десять тысяч, и радуйтесь. Учитывая, сколько получают иностранные футболисты…
— А для меня честь выступать за страну, — сказал Цыганков.
— Артем все ворчит, как старуха, — подал голос Кокорин. — Денег мне с головой хватает. Вообще круто, что я мир смотрю. То Англия, теперь, вот, Уругвай. Как дипломат прям!