Я все-таки ее поцеловал и побежал тренировать Саенко, чувствуя, как за спиной разворачиваются крылья.
Глава 24Бой продолжается
До чего же приятно просыпаться не по будильнику, а от поцелуя! Утро перестает напрягать, а день наполняется смыслом, появляются силы для подвига.
Потянувшись, я привлек Дарину к себе, повалил на кровать и ответил на поцелуй.
— У нас есть полчасика?
Девушка отстранилась и приложила палец к моим губам.
— Нет. Сегодня у тебя игра, нужно поберечь силы, потому разбудила минута в ми…
Запиликал будильник, я тяжело вздохнул.
— Придется пару минут потратить на то, чтобы остыть. — Я потянулся к стакану с водой, стоящему у прикроватной тумбочки, сделал несколько глотков. — Рина, иди в душ! Если ты будешь рядом, я не остыну никогда.
— Ты лучший!
Она вспорхнула с кровати и прошлепала в ванную, высунулась из дверного проема, посылая мне воздушный поцелуй.
Ни я, ни она не хотели спешить и быстро съезжаться, потому что то, что дается легко, не ценится. Я номинально жил с парнями, пусть и страстно желал все время просыпаться с Риной, однако заночевал у нее только три раза. Но ведь не дело жить в крошечной подубитой квартирке, когда у меня достаточно денег, чтобы снять или даже купить роскошные апартаменты.
Ну вот, опять вью гнездо. До появления в моей жизни Дарины о покупке недвижимости и сопутствующих хлопотах думать было лень, теперь же я уже мысленно мебель расставляю.
И вроде все взаимно, но проклятая тревога подтачивает. Потому что каждый раз, когда я в безопасности, случается что-то скверное. Сейчас, получается, самое время для удара под дых, и где-то притаился песец.
Еще «Кардифф» долбанный и недельная командировка в Ялту! Этот город запал мне в душу, как неприступная красотка-старшеклассница — подростку, хотелось туда съездить с немалыми деньгами и при статусе, но там на мне непременно повиснет Энн. Если бы она была обычной неравнодушной ко мне девушкой, то могла бы остыть и никуда не поехать, но она — агент, потому надеяться на ее отсутствие не стоит. Придется развлекать.
Будь я правильный агент, то ради блага дела выведывал бы у нее сведения через постель. Да и чего теряться, когда такая красота сама в кровать прыгает? Но теперь, когда наконец в моей жизни наступила гармония и я обрел то, к чему так долго стремился в обеих жизнях, нельзя допустить, чтобы между мной и Дариной поселилась ложь. Ложь — она как кислота, попавшая на металл. Сперва коррозии можт быть не заметно, но со временем она проявится.
Рина хотела поехать со мной. Взять отпуск за свой счет и рвануть в Ялту, но Тирликас и Димидко встали на дыбы: такой ответственный матч, а ты все по бабам! Но Рина не сдавалась, написала заявление и пообещала ко мне не подходить и не отвлекать, а просто наслаждаться южным теплом, но ее заявление не подписали в отделе кадров, и мне кажется, я знал, кто приложил к этому руку.
Кротов, который меня вербовал, мертв, и я теперь подотчетен Тирликасу, а он заинтересован побыстрее выйти на коллаборантов. Что ему мои отношения с Дариной? Нужно будет объяснить, что Энн — просто пешка, она ничего важного не знает и ни на что не влияет. Хотя это может быть иллюзией, умелой игрой.
Из душа вышла Рина, вытирающая волосы полотенцем.
— Ты еще валяешься?! — воскликнула она. — Р-рота, подъем!
— Так точно, товарищ генерал!
— Десять кругов по плацу за опоздание! Вперед, солдат!
— А можно…
— Правильно: разрешите обратиться! — гаркнула она.
Вот кто бы еще со мной так пошутил? По-свойски, по-пацански. И притворяться не надо, с Риной можно быть собой.
Когда я вышел из душа, в сковородке уже скворчал омлет, а Рина варила кофе в турке. Позавтракав, на стадион мы отправились вместе, пришли раньше остальных. Серьезной тренировки в преддверии игры с «Динамо» из Сухуми не будет, и мы стояли у ворот, обнявшись и не желая друг друга отпускать, пока вдалеке не замаячили наши. Чмокнув меня в щеку, Рина убежала к себе, а я потопал в раздевалку.
За час до игры мы, как обычно, собрались в раздевалке. С утра была небольшая тренировка, даже скорее разминка, и тренер приберег все важное напоследок, посмотрел на меня с сомнением и спросил:
— Нерушимый, готов к труду и обороне? Ничего не кружится? Силы на игру оставил?
Теперь, когда мы с Риной были официально вместе, Погосян сперва меня избегал, но через пару дней привык. И все равно между нами будто черная кошка пробежала, не было той легкости в общении. Вот и сейчас я чувствовал, как он косится злобно.
— Так точно! — отозвался я. — Здоровее, чем был раньше.
Сан Саныч погрозил пальцем.
— Мы на тебя рассчитываем!
— Можно подумать, он когда-то подводил, — проворчал Микроб.
Димидко напомнил:
— Матвеич травмирован, и это плохо, потому что он универсал. Вместо него пойдет Щенников.
— Е-е-е! — воскликнул ветеран «Титана», хотя какой он ветеран, двадцать девять лет, самый пик формы, а он на скамейке штаны протирает.
— Сегодня играет Воропай, — продолжил Димидко. — Левашов — на скамейке.
Димон недовольно кивнул. Он работал больше всех, потому все чаще оказывался в основном составе и имел все шансы потеснить Жеку.
— Саенко! — Сема вздрогнул и напрягся, глядя на тренера. — Не расслабляться! Вдруг чего, например, Сане поплохеет — будь готов. Соперник серьезный, с южанами всегда сложно.
— Я и не расслаблялся, — ответил Сема.
— У меня ноги сами бегут, — поделился Колесо. — Вот я сижу, а они бегут! И копытами бьют.
— Азарт — хорошо! — кивнул Димидко.
Меня и самого охватил предыгровой азарт. Соскучился я по хорошей игре, по адреналину опасных моментов, по поддержке болельщиков. Футбол — это не только работа и потный труд. Футбол — это призвание и процесс, когда душа поет. А если игра не в радость — нафиг ты пришел в футбол?
Мы играли дома. Болелы, заскучавшие по победам, морально готовились и стайками сновали вокруг стадиона с самого утра. Ох, чую, грядет настоящая рубка, уж очень мы все заряжены! Кроме, пожалуй, Погосяна, который все не мог расстаться с надеждой на ответное чувство Дарины.
— Итак, — говорил Димидко, — помнить надо главное. Перед нами типично южная команда. То, что они «динамики» — тоже значение имеет. То есть они тренируются постоянно и дисциплинированно. И нет у них снега. Футбольный сезон — круглый год. Значит, техника хорошая, как у бразилов. Значит, сыгранность. Значит, стандартные положения и хитровымученные удары. Чем мы можем их взять?
— У нас есть Нерушимый! — подал голос Левашов. — А Саня — моща!
— Первое: мы дома, — продолжил Димидко, будто не услышав его. — И воздух тут наш, и трибуны — наши. Второе: да, сыгранность послабее. И тренировок поменьше. Но зато у нас есть наработанные связки, когда чувствуешь своего чуть ли не пятой точкой. И есть личная отвага и мужество, помноженные на личную же техническую оснащенность.
— Красиво, — пробасил с места Рябов, хлопнул себя ладонью по груди. — Я прямо вот прочувствовал, Сан Саныч!
— Прочувствовал сам — дай прочувствовать соседу! — отшутился Димидко.
Вот так, с улыбками, мы провели предыгровую накачку. Правда же — что тут говорить лишнего? Играем с южанами. Сухуми — это ведь совсем южный юг. Они, наверное, и на пляжах играют, как бразильцы. И в море купаются постоянно…
— Сань, а ты заметил — они опять синие! Как специально, что ли? — прошептал на ухо Микроб, напомнив о зарубежном турне.
— А нам что синие, что красные — все одно. У нас же Месси! — услышал его Димидко. — А они не знают!
Посмеялись и побежали на поле.
Как только я вышел на стадион, по ушам ударили крики болельщиков, зрители начали подниматься и стоя петь гимн «Титана». Как же мне не хватало этого! И от переполняющих эмоций тоже хотелось заорать, но я всего лишь остановился и помахал болельщикам, выискивая среди них знакомые лица. Да что кривить душой — я Дарину искал, но трибуны были полными, и она где-то затерялась. Любил народ свою команду, уж и не верится, что когда-то трибуны пустовали, а редки гости нас освистывали.
Я повернулся, помахал болельщикам, что за спиной, и увидел человека, которому тут было не место: благоверную Димидко, вырядившуюся в ярко-розовое, чтобы ее точно было заметно. Ну не крыса, а? Но даже это не омрачило торжественность момента.
Погода была тоже за нас: плюс пятнадцать. И не жарко, и не холодно — бегай в свое удовольствие. И мне не замерзнуть в воротах.
Футболисты рассредоточились по полю, я встал на ворота, и прозвучал свисток.
Игра началась!
Южане с ходу кинулись вперед, придавливая высоким прессингом, кидаясь на каждый мяч и не давая обыгрываться с ближним. Мы этого и ждали, в принципе. Чуть уплотнились, чуть сдвинулись к воротам. Тут и мне проще покрикивать, наводить, так сказать, на цель. Сзади видно всех сразу, а не так, как в поле, когда мяч у тебя и один-двое перед тобой, и надо бы голову поднять, оглядеться, но кто же даст? Сразу зацепятся, толкнут, прижмут к бровке, и хорошо если просто выбьют в аут, а если отнимут мяч, если перехватят передачу?..
Гости сразу пасанули вперед и понеслись… Сколько? Ага, трое. У них стандартные четыре-три-три, что считается многими чисто атакующей расстановкой.
Ну-ну, атакуйте, атакуйте. А вратарь тут зачем?..
Удар по воротам под многоголосый возглас трибун — мяч полетел в «девятку». Прыгнул. Взял.
Вот за этим тут вратарь! Врешь, не пробьешь!
— Не-ру-ши-мый! Не-ру-ши-мый! — скандировали зрители.
И меня поднимало волной их доверия. Я брал мячи из воздуха, отбивал ногами в поле, старался не допустить перехвата и новой атаки противника.
Наши тоже времени не теряли. Уже второй раз слева проходил по бровке Микроб чуть не до чужих ворот! Он включил способности и опять феерил.
Игра пошла! Да какая! Напряженная, на нерве — болелы захлебывались от восторга, что игра идет и все получается. Микроб шел в обводку — и обводил. Пасовал с фланга на фланг — и мяч доходил до Бурака или Клыкова с Жекой. А уж знаменитый простейший финт с пробросом мяча вдоль бровки и потом резким спуртом…