[45].
Пожалуй, в наибольшей степени это суждение относится к 10-летнему царствованию императрицы Анны Иоанновны, которое в работах некоторых историков предстает чуть ли не временем массового террора, символом которого стали слова, произносимые при аресте лица, заподозренного в государственном преступлении: «Слово и дело». В то же время народ в повседневной жизни не имел причин считать эту государыню более суровой по сравнению с преемниками и предшественниками. Несмотря на обилие немцев у трона, внешняя политика Анны Иоанновны была вполне национально ориентированной и способствовала укреплению международного положения российской державы.
Овдовев и оставшись в Курляндии, Анна вечно нуждалась в деньгах, получая финансовую помощь из Петербурга. После пресловутой войны за курляндское наследство (1727 г.) денежное содержание урезали, а находившегося при ней на положении не только посланника, но и гражданского мужа П.М. Бестужева-Рюмина отозвали на родину.
Его место занял 28-летний курляндский дворянин Эрнст Иоганн Бирон (1690–1772), девятью годами ранее поступивший на службу в канцелярию Анны Иоанновны, а затем управлявший одним из ее имений. По одной из версий, от этой связи появился на свет Карл Эрнст – законный сын фаворита.
Судьба Анны резко изменилась после смерти Петра II, когда из номинальной правительницы скромного прибалтийского герцогства она превратилась в самодержавную правительницу обширной империи…
Судьба Российского престола решалась 19 января 1730 года на заседании Верховного тайного совета с участием Г.И. Головкина, двух братьев Голицыных и четырех представителей клана Долгоруких, остановившихся, в конце концов, на Анне[46].
В пользу такого решения говорили два довода. Во-первых, она принадлежала к старшей, по отношению к потомству Петра Великого, ветви династии, во-вторых, не имела в России и за ее пределами никакой реальной опоры, а потому полностью зависела от воли «верховников», рассчитывавших ограничить власть монарха в свою пользу.
Фактически речь шла об установлении аристократического правления, базировавшегося на хрупком единстве представителей «старой знати».
В качестве гарантии сохранения своей власти члены Верховного тайного совета составили т. н. «Кондиции», подписание которых было обязательным условием вступления Анны Иоанновны на престол.
До ее прибытия в Первопрестольной состоялись собрания членов Сената, Синода, генералитета и высшего чиновничества, по ходу которых большая часть участников выступали за сохранение самодержавия, что объяснялось боязнью усиления родовитой аристократии. Наряду с этим оглашались проекты создания парламента по английскому или шведскому образцу, выборов монарха, как в Речи Посполитой.
364 человека высказались за создание выборного «Вышнего правительства» из 21 человека с введением выборности сенаторов, губернаторов и президентов коллегий.
При этом сторонники столь либерального проекта выступали за ликвидацию Верховного тайного совета, что фактически означало раскол среди противников самодержавия.
Сторонники абсолютизма, напротив, консолидировались, организовав целый ряд делегаций, которые посетили прибывшую в Москву Анну Иоанновну и заверили ее, что «Кондиции» ни в коей степени не отражают чаяний российского дворянства.
Императрица Анна Иоанновна
25 февраля 1730 года в Лефортовском дворце в присутствии членов Верховного тайного совета представители дворянской делегации из 800 человек зачитали Анне Иоанновне прошение, в котором говорилось, что в Кондициях «…заключаются обстоятельства, заставляющие опасаться впредь для народа событий неприятных, которыми враги Отечества могут воспользоваться».
Тотчас прибыла еще одна делегация с просьбой «соизволить собраться всему генералитету, офицерам и шляхетству по одному или по два от фамилий, рассмотреть и все обстоятельства исследовать, согласно мнениям по большим голосам форму правления государственного сочинить». Сторонники «верховников» из числа гвардейских офицеров стали угрожать делегатам расправой, после чего Антиох Кантемир (1708–1744) зачитал еще один документ с просьбой: «…всемилостивейше принять самодержавство таково, каково ваши славные и достохвальные предки имели, а присланные к Вашему Императорскому Величеству от Верховного совета и подписанные Вашего Величества рукою пункты уничтожить»[47].
Статский советник Маслов принес Анне Иоанновне «Кондиции», которые она публично разорвала, а на следующий день приняла присягу как самодержавная правительница.
Кары, обрушившиеся на главного радетеля аристократического правления Дмитрия Михайловича Голицына (16651737) и клан Долгоруких стали прологом к репрессиям, которым на протяжении своего царствования Анна Иоанновна подвергала тех, кто дерзал как-то ограничить ее полномочия.
События, связанные с восшествием на престол Анны Иоанновны, некоторые исследователи и публицисты трактуют как предпринятую аристократией попытку ограничения самодержавия, которая, в случае успеха, в перспективе могла бы привести к трансформации монархии абсолютной в монархию конституционную.
Анна Иоанновна разрывает «Кондиции»
Обоснованность подобных утверждений нельзя считать бесспорной, поскольку борьба между монархом и аристократией отнюдь не всегда вела к торжеству конституционализма, вырождаясь, например, в случае Польши, в анархию, заканчивающуюся распадом государственности.
Однако весьма неоднозначные результаты самодержавного правления Анны Иоанновны создают почву для рассуждений об «утраченном историческом шансе»…
Слова и дела русской царицы
Разорвав «Кондиции», императрица занялась укреплением самодержавной власти, упразднив Верховный тайный совет. Ведение текущих государственных дел возложили на новую структуру – Кабинет министров, в который вошли два более осторожных «верховника» Г.И. Головкин и А.И. Остерман, а также А.М. Черкасский и Президент Военной коллегии фельдмаршал Б.Х. Миних.
Наиболее влиятельным человеком при Дворе стал фаворит императрицы Э.И. Бирон, без согласования с которым не принималось ни одно важное решение. На ответственные должности все чаще назначались немцы из числа уроженцев остзейских (прибалтийских) губерний и Финляндии.
Э.И. Бирон
Несмотря на закрепившуюся за Анной Иоанновной репутацию жестокой правительницы, репрессии, имевшие место в ее царствование, почти не отражались на повседневной жизни народа и били в основном по представителям высших слоев элиты. Иностранные мемуаристы описывали ее, скорее, доброжелательно. Характерен отзыв испанского дипломата герцога де Лириа: «Императрица Анна толста, смугловата, и лицо у нее более мужское, нежели женское. В обхождении она приятна, ласкова и чрезвычайно внимательна. Щедра до расточительности, любит пышность чрезмерно, отчего ее двор великолепием превосходит все прочие европейские. Она строго требует повиновения себе и желает знать все, что делается в ее государстве, не забывает услуг, ей оказанных, но вместе с тем хорошо помнит и нанесенные ей оскорбления. Говорят, что у нее нежное сердце, и я этому верю, хотя она и скрывает тщательно свои поступки. Вообще могу сказать, что она совершенная государыня…»[48].
Тем не менее мрачным символом эпохи стала созданная в 1730 году Канцелярия тайных розыскных дел, ставшая своеобразной преемницей Преображенского приказа. Легкомысленные слова или даже жесты давали доносчикам повод произнести страшное: «Слово и дело», после чего обвиненный попадал в застенки, из которых лишь очень немногие могли вырваться на свободу.
Общее число казненных за десять лет царствования определяется примерно в одну тысячу человек, число сосланных – примерно в двадцать тысяч.
В какой-то степени суровый характер царствования способствовал снижению уровня злоупотреблений, во всяком случае, Россия перестала напоминать носящийся по воле волн корабль.
В 1731 году отменен указ о единонаследии, запрещавший раздробление дворянских имений, а обязательная бессрочная служба дворян ограничена 25 годами[49].
Во многих вопросах императрица явно следовала стопами Петра Великого.
Осенью 1731 года в Санкт-Петербург возвратилась гвардия, а 15 января 1732 года прибыла и сама императрица, и на следующий день устроили торжественный въезд. Парадное шествие двигалось по Артиллерийской улице (ныне – Литейный пр.), Невскому проспекту и завершилось в Исаакиевском соборе, у Адмиралтейства.
Любимое детище Петра Великого вернуло, таким образом, свой столичный статус.
21 июля 1730 года издан именной указ «О содержании галерного и корабельного флотов по регламентам и уставам», предусматривавший строительство новых судов.
В 1732 году корабли начали регулярно выходить в море на учения, дабы «иметь сие и людям обучение, и кораблям подлинной осмотр, ибо в гавани такелаж и прочее повреждение невозможно так осмотреть, как корабль в движении». Тогда же под председательством вице-канцлера А.И. Остермана учреждена Воинская морская комиссия, сформулировавшая первую военно-морскую доктрину России, реорганизовавшая управление и принявшая решение о восстановлении закрытого в 1722 году Архангельского порта с созданием для строительства военных судов Соломбальской верфи.
Не оказалась забыта и армия. Для подготовки офицерских кадров в 1732 году открыт Сухопутный шляхетский корпус. Гвардия пополнилась двумя новыми полками – пехотным Измайловским и лейб-гвардии Конным.
Суровый Миних, бывший главным инициатором военных реформ, успешно занимался укреплением южных границ России, страдавших от набегов крымских татар.
В 1733 году грянула т. н. война за польское наследство (1733–1735 гг.), причиной которой стало стремление действовавших в унисон России и Австрии посадить на польский прест