Генерал В.В. Фермор
В августе 1758 года произошла кровавая битва при Цорндорфе, закончившаяся, скорее, с ничейным результатом, но стоившая Фермору его должности. Хотя этот генерал происходил из старинного шотландского рода, уже более полувека верой и правдой служившего России, недоброжелатели припомнили ему как иноземное происхождение, так и службу в адъютантах у Миниха.
Новым командующим назначили еще одного представителя старой боярской аристократии Петра Семеновича Салтыкова (1700–1772), который оставил своего предшественника при армии и внимательно прислушивался к его советам. 1 августа 1759 года при Кунерсдорфе ему удалось нанести поражение лучшему военачальнику эпохи Фридриху Великому. Оставшись всего с тремя тысячами солдат, «старый Фриц» считал войну проигранной и думал о самоубийстве. Однако русское командование и на этот раз не проявило должной активности, отложив дальнейшие действия до следующего года[73].
Очередной командующий, бывший фаворит Елизаветы Александр Борисович Бутурлин (1694–1767) завяз в маневренной войне с Фридрихом, который бросался то на одного, то на другого из своих многочисленных противников.
Финальной точкой в войне с Пруссией стал кратковременный захват Берлина (28 сентября 1760 г.). Успех этот, впрочем, не означал конца войны, поскольку сравнительно немногочисленный отряд, взяв с города контрибуцию, отступил при приближении основных сил Фридриха Великого. Экспедицией руководил саксонец на русской службе Готтлоб фон Тотлебен (1715–1773), известный своей нечистоплотностью в финансовых делах и амурными похождениями. Будучи принят в армию в чине генерал-майора, за поход на Берлин представлен к очередному званию и ордену Александра Невского, но уже в июне 1761 года оказался арестован по обвинению в связях с неприятелем. После двухлетнего следствия Тотлебена приговорили к смертной казни, но его помиловала Екатерина II и даже снова приняла на русскую службу. Его участие в Русско-турецкой войне (1768–1772 гг.) можно считать относительно удачным, однако распри с союзными грузинскими князьями привели к переводу этого авантюриста в Польшу, на войну с конфедератами. Скончался от горячки и был похоронен в Варшаве, несмотря на свое лютеранское вероисповедание, в православной часовне. Лавры же покорителя Берлина отечественные историки впоследствии предпочитали отдавать заместителю Тотлебена Захару Григорьевичу Чернышову (1722–1784)[74].
Тотлебен – представитель когорты кондотьеров, которые начали поступать в русскую армию еще при Петре Великом, но почти исчезли при Елизавете Петровне. При Екатерине II люди этого типа снова потянутся в страну, где сам по себе статус иностранца зачастую воспринимался как своего рода подтверждение знаний и профессионализма. Однако авантюристы подобного типа часто встречались и в армиях других государств, а сами по себе они своего рода порождение эпохи – авантюристичной и куртуазной одновременно. Эпохи, тональность которой задавали идеи Просвещения, а не служения нации и государству.
Среди русских дворян представители подобного типа практически не встречаются. К концу войны с Пруссией основные командные должности занимали представители старых родовитых семейств, а главной восходящей звездой среди полководцев считался П.А. Румянцев, завершивший кампанию 1761 года взятием сильнейшей прусской крепости Кольберга (современный Колобжег) на побережье Балтийского моря[75].
Здоровье Елизаветы Петровны между тем резко ухудшилось. Еще в августе 1757 года во время очередного паломничества она упала в обморок и несколько дней находилась в критическом состоянии, что спровоцировало в среде элиты интриги, связанные с престолонаследием, сломавшие карьеры А.П. Бестужеву-Рюмину и С.Ф. Апраксину.
Тогда Елизавета оправилась, но в ноябре 1761 года ее состояние снова ухудшилось. Периоды временных облегчений сменялись приступами рвоты и кашля, свидетельствующими о каком-то сильном воспалительном процессе.
12 декабря императрица издала указы об амнистии большого числа заключенных и о снижении пошлины на соль, но ее состояние продолжало ухудшаться, 23 декабря Елизавета исповедовалась и причастилась, а на другой день соборовалась. Около постели умирающей неотлучно находились Петр Федорович и великая княгиня Екатерина.
Скончалась дочь Петра Великого 25 декабря 1761 года (5 января 1762 г. по новому стилю), передавая престол своему племяннику, в жилах которого русской крови будет всего 25 % против 75 % немецкой.
Общие итоги. Елизавета Петровна
Авторитетный историк В.О. Ключевский вообще высказал мнение, что «с правления царевны Софьи никогда на Руси не жилось так легко, и ни одно царствование до 1762 года не оставляло по себе такого приятного воспоминания», как царствование Елизаветы[76].
Не любя заниматься государственными делами, Елизавета всегда оставалась в курсе происходящего, возлагая текущую работу на способных и доверенных помощников. Живая и обаятельная, она умела окружать себя верными людьми и вполне удачно решала конфликты между различными группировками. Опираясь на дворянство, никогда не забывала об интересах других сословий и следила за благосостоянием подданных, видя в этом свой долг не только императрицы, но и христианки.
Вообще, Россией она управляла как рачительная хозяйка большой усадьбы, стремясь жить в свое удовольствие и возложив текущие заботы на помощников. Которых, впрочем, строго контролировала. И при этом всегда оглядывалась на пример своего великого родителя, воздерживаясь, впрочем, от характерных для него радикальных решений.
Пожалуй, единственным не слишком рациональным шагом Елизаветы Петровны стало вступление в войну с Пруссией. С одной стороны, это вытекало из духа союзнических отношений с Австрией, с другой – Россия вполне могла занять более взвешенную позицию, ограничившись дипломатической поддержкой Габсбургского дома.
Впрочем, негативные последствия оказались смягчены одержанными победами и вполне конкретным призом в виде Восточной Пруссии, так что на общих итогах царствования чреватая в перспективе большими неприятностями ошибка не отразилась. Не удивительно, что в памяти поданных «дщерь Петра Великого» сохранилась как дорогая и разумная правительница, царствование которой ассоциировалась с миром, спокойствием и благополучием.
Петр III – самый «нерусский» из императоров
Среди представителей семейства Романовых Петр III поставил печальный рекорд по краткости своего царствования. Финал его трагичен, а сам он остался в истории с репутацией одного из самых загадочных русских императоров, которого одни историки считают личностью психически неуравновешенной, а другие – политиком, опередившим свое время.
Петр III – первый российский монарх, родившийся не в России, а за границей – в главном городе Голштинии Киле. Его отец герцог Карл Фридрих Гольштейн-Готторп принадлежал к роду, владевшему маленьким Голштинским герцогством, расположенным к югу от Датского королевства, с которым шло постоянное соперничество из-за области Шлезвиг.
Великая княгиня Екатерина Алексеевна с супругом Петром III Федоровичем
Мать мальчика умерла, когда ему был всего один год, в 11 лет он лишился отца, после чего воспитывался в доме своего двоюродного дяди по отцовской линии епископа Адольфа Эйтинского, ставшего впоследствии королем Швеции Адольфом Фредериком[77].
Образование ему дали вполне достойное; он любил музыку и живопись, обожал военное дело, но сам рос болезненным и хилым.
Став в 1742 году наследником Российского престола, Петр получил от императрицы бывшую меншиковскую усадьбу Ораниенбаум (рядом с Петергофом) и 2545 душ крепостных крестьян. Цесаревич не только превратил это поместье в город, но и с энтузиазмом занимался здесь фортификацией, артиллерийским делом, в особенности строевыми эволюциями[78].
Е.Р. Воронцова
21 августа 1745 года Петр Федорович обвенчался с принцессой Софией Фредерикой Августой Ангальт-Цербстской, приходившейся ему троюродной сестрой и получившей при крещении имя Екатерина Алексеевна[79]. Брак оказался неудачным, хотя в 1754 году у великокняжеской четы родился сын Павел.
Сам Петр Федорович увлекся Елизаветой Романовной Воронцовой (1739–1792) – племянницей канцлера М.И. Воронцова, пытавшегося через нее наладить отношения с наследником престола. Среди фаворитов Екатерины стоит выделить секретаря английского посла и будущего последнего короля Польши Станислава Понятовского(1732–1798).
Не ладя с супругой, находясь в вечном подозрении у тетушки – императрицы Елизаветы, и вообще, чувствуя шаткость своих позиций при российском дворе, Петр создал небольшую собственную армию, укомплектованную преимущественно выходцами из родной ему Голштинии.
Цесаревич был противником войны с Пруссией, поскольку относился к Фридриху Великому с огромным пиететом и восхищением. Елизавета наводнила «молодой двор» в Ораниенбауме своими шпионами и разместила по соседству с голштинцами подразделения императорской гвардии.
По-видимому, смерть государыни вызвала у Петра III определенное облегчение и одновременно упоение от открывшихся перед ним возможностей.
Голштинские родственники
Будучи воспитанным в европейской культурной традиции, новый монарх не испытывал к России глубокой привязанности. Но хотя повседневное поведение императора зачастую наводило на мысль о его сумасшествии, большинство проведенных им государственных преобразований оказались весьма разумными и впоследствии были сохранены преемниками. В целом выбранный государем курс лежал вполне в русле «просвещенного абсолютизма», сочетая в себе укрепление институтов центральной власти с постепенной ликвидацией феодальных пережитков.