.
21 марта Петр III подписал указ о полной секуляризации недвижимых церковных имуществ с передачей ведавшей их синодальной «Коллегии Экономии» в ведомство Сената. Материальное содержание духовенства фактически возлагалось на правительство. На практике данное решение означало переход церковных владений в собственность государства и лишение Церкви ее экономической независимости.
Исполнение указа на практике породило множество злоупотреблений, что дало Екатерине II возможность, формально дезавуировав этот указ, провести секуляризацию в гораздо более жестком варианте.
Указом от 18 мая 1762 года предполагалось заменить ликвидированную Конференцию при Императорском Дворе Императорским Советом, однако претворение в жизнь этого указа произошло уже в следующее царствование[90].
В конечном счете перегибы секуляризации и демонстративное пренебрежение православными обрядами, заключение крайне невыгодного мира с Пруссией, а также попытка начать ненужную войну с Данией подорвали авторитет императора.
Неуравновешенный характер государя вынуждал многих влиятельных сановников беспокоиться за стабильность своего положения. Наконец, несколькими кадровыми перестановками и отменой ряда традиционных льгот Петр III вызвал недовольство гвардии – силы, уже не раз влиявшей на ход отечественной истории.
Такое положение позволило оппозиционным кругам, группировавшимся вокруг молодой царицы Екатерины Алексеевны, начать подготовку к государственному перевороту[91]. Непосредственными его организаторами стали офицеры-гвардейцы – ее любовник Григорий Григорьевич Орлов (1734–1783) и его брат Алексей Григорьевич Орлов (17371807). Также среди участников заговора фигурировали видный сановник граф Никита Иванович Панин (1718–1783), княгиня Екатерина Романовна Воронцова-Дашкова (17431810) и др. Организаторы могли рассчитывать на 40 офицеров и 10 тысяч солдат гвардии.
27 июня, когда Петр III находился в Петербурге, где провожал отправлявшуюся в Голштинский поход гвардию, был арестован участвовавший в заговоре офицер Пассек. К находящейся в Петергофе Екатерине Алексеевне немедленно отправились братья Орловы, убедившие ее в необходимости немедленных действий.
На следующий день в Ораниенбаум прибыл Петр III и после завтрака отправился в Петергоф к супруге. Но Екатерины там не застал и, заподозрив неладное, послал доверенных лиц узнать о ситуации в столице. Переворот в это время был в самом разгаре.
В Петербурге Измайловский и Семеновский полки присягнули новой императрице. У Казанского собора сторонники Екатерины столкнулись с Преображенским полком. Противостояние едва не закончилось кровопролитием, но соратники по гвардии уговорили преображенцев перейти на их сторону. Толпа солдат вперемешку с жителями города двинулась к Зимнему дворцу. Здесь Екатерину ожидали все высшие чины государства, также поспешившие присягнуть ей на верность. Затем объявили Манифест о вступлении на престол новой государыни.
Получивший известия из Петербурга Петр III начал рассылать курьеров, а затем по совету фельдмаршала Миниха решил отплыть из Петергофа в Кронштадт.
Однако, когда лодки с государем и его свитой приблизились к островной крепости, оттуда сделали несколько предупредительных выстрелов, а затем объявили, что гарнизон поддерживает Екатерину II.
Петр III и его свита вернулись в Ораниенбаум, где находилась их последняя надежда – голштинцы[92].
Однако уже утром 29 июня дюжие русские гвардейцы во главе с Екатериной II выгнали голштинцев с их позиций, даже не прибегая к оружию – пинками и подзатыльниками.
Убедившись в полной несостоятельности своего войска, Петр III дал арестовать себя и был препровожден в свой загородный дворец в Ропше.
Здесь он находился под охраной нескольких гвардейцев во главе с А.Г. Орловым и 17 июля убит ими, вероятно, в результате случайно вспыхнувшей пьяной ссоры. Нельзя исключать и версию о том, что убийство являлось спланированным или произошло при молчаливом попустительстве императрицы. По официальной же версии свергнутый монарх умер от «геморроидальных колик».
В отличие от предшественников, Петра III похоронили не в Петропавловском соборе, а в Александро-Невской лавре.
Вместо 75 %-го немца, свергнутого, по мнению общества, за измену национальным российским интересам, на российский престол вступила 100 %-ная немка Екатерина II, которую можно будет упрекнуть в чем угодно, кроме нехватки твердости в отстаивании интересов страны, ставшей ей новой и единственной Родиной.
Общие итоги. Петр III
Противоречивое царствование внука Петра Великого явно и очевидно несло отпечаток его импульсивной натуры.
В качестве распространенного аргумента, якобы подтверждающего отсутствие у Петра III русского патриотизма, его критики и хулители указывают на срочно свернутую войну с Пруссией. Его увлечение Фридрихом Великими действительно лишило Россию, казалось бы, уже присоединенной Восточной Пруссии. Хотя вопрос о том, в какой степени интеграция этого края в империю была бы успешной, остается открытым.
С одной стороны, восточнопрусское дворянство имело все шансы вполне органично влиться в ряды имперской элиты, заняв столь же заметные позиции, как и остзейские немцы. С другой – Россия могла нажить себе смертельного врага в лице Прусского королевства, и тогда важнейшим фактором общеевропейских процессов стал бы фактор русско-немецкого противостояния. Впрочем, не исключено, что, лишившись своей самой древней провинции, Пруссия Гогенцоллернов вообще не состоялась бы как великая держава и объединительница Германии. Шаг этот действительно свидетельствует, что голштинского в Петре III было больше, чем русского, однако из этого вовсе не вытекает, что интересы империи были ему абсолютно чужды и враждебны.
Оставшись не только по крови, но и по воспитанию, уроженцем небольшого немецкого княжества, Петр III особенно четко видел те застарелые проблемы, которые тормозили развитие России и которые его предшественники игнорировали во имя сохранения внутриполитической стабильности.
Не случайно практически все важнейшие принятые им государственные решения, при очевидной непопулярности как среди элиты, так и в народе, оказались сохранены и претворены в жизнь его более хитрой супругой, преемницей и соперницей. Сам же император расплатился за свои, в общем, правильные и здравые по сути реформы не только популярностью, но и своей жизнью.
Часть IIIИз века просвещения в век революции
Екатерина II – абсолютная немка на русском троне
Н а знаменитом Медном всаднике, ставшем одним из символов Санкт-Петербурга, выбита надпись по латыни: «Петру Первому Екатерина Вторая».
Слова эти показывают, как именно хотела позиционировать себя Екатерина II в российской истории, и до определенной степени характеризуют ее политику, доведшую до логического финала абсолютистскую идею, сформулированную Петром I.
Самая известная российская императрица – чистокровная немка, если, конечно, не принимать в расчет версию, согласно которой она появилась на свет в результате любовного романа между ее матерью Иоганной Елизаветой Гольштейн-Готторпской (1712–1760) и молодым российским дипломатом Иваном Ивановичем Бецким (1704–1795), являвшимся, в свою очередь, незаконным сыном князя И.Ю. Трубецкого[93].
Родилась будущая государыня 21 мая 1729 года в самом крупном порту Померании Штеттине (современный Щецин). Официальный (и, судя по всему, настоящий) отец ее
Христиан Август Ангальт-Цербстский (1690–1747) состоял на службе прусского короля и в 1742 году получил звание фельдмаршала.
Дядя по материнской линии Адольф-Фридрих (17101771) в 1743 году избран наследником шведского престола, на который вступил в 1751 году под именем Адольфа-Фредерика. Другой дядя, Карл Эйтинский (1706–1727), должен был стать супругом цесаревны Елизаветы, но умер незадолго до свадьбы.
Полное имя будущей российской императрицы – София Августа Фредерика, но в семье ее называли просто Фике (уменьшительное от Фредерики). Она часто играла с мальчишками, была живым, общительным ребенком и при этом получила хорошее домашнее образование: училась английскому, французскому и итальянскому языкам, танцам, музыке, основам истории, географии, богословия.
Елизавету, подбиравшую невесту для Петра Федоровича, судя по всему, устроило скромное положение родителей девушки, для которых подобный брак представлялся пределом мечтаний, а также их родственные связи с прусским, датским и шведским королевскими домами. Возможно, сыграли свою роль и ностальгические воспоминания о женихе, умершем накануне свадьбы.
Прибыв в Россию, будущая императрица продемонстрировала усердие в изучении русского языка, истории, православия, а когда заболела воспалением легких, еще оставаясь лютеранкой, попросила привести к себе православного духовника.
Екатерина II
Высылка матери, пытавшейся интриговать в пользу Пруссии против А.П. Бестужева-Рюмина, никак не отразилась на положении Фике[94]. Став великой княгиней Екатериной Алексеевной, она продолжала прилагать максимум усилий, чтобы узнать страну и завоевать расположение своих будущих подданных.
Однако установить отношения с мужем у нее не получалось. Рождение в 1754 году сына Павла никак не способствовало укреплению брака, причем иностранные дипломаты и все большее число представителей российской элиты начинали воспринимать великую княжну в качестве самостоятельной политической фигуры.
В 1757 году, в период болезни Елизаветы Петровны, А.П. Бестужев-Рюмин организовал заговор, предусматривавший в случае смерти императрицы передачу власти не Петру Федоровичу, а его супруге. Однако великая княжна сумела убедить выздоровевшую Елизавету в своей непричастности к этим замыслам.