Успешно, хотя и не так быстро, как могла бы (при отмене крепостного права), развивалась и промышленность. Царское правительство проводило последовательную протекционистскую политику, что с точки зрения предпринимателей хотя бы частично компенсировало пороки государственной административно-хозяйственной системы, связанные с чрезмерной бюрократизацией и заметным ростом коррупционной составляющей.
Причины же неискоренимости коррупции лежали в пороках самой системы, когда взятка становилась основой для диалога и сотрудничества между предпринимателями и чиновничеством.
При Николае I государственная идеология не только окончательно оформилась на патриотическом базисе, но и внедрилась в массовое сознание, когда представители самых разных сословий и национальностей действительно чувствовали себя гражданами одной большой Родины.
В формировании такой идеологии участвовали многие видные деятели культуры, хотя, возможно, в еще большей степени успех процесса предопределялся внешнеполитическими достижениями.
Н.Н. Муравьев-Амурский
Г.А. Невельский
На Кавказе, несмотря на серию неудач, удалось выработать стратегию, которая в конечном счете вела к победе, поскольку базировалась не только на чисто военных, но и на экономических методах.
Благодаря Н.Н. Муравьеву-Амурскому успешно шло освоение Дальневосточного края, а энергичные действия Г.А. Невельского обеспечили присоединение к России устья Амура. Победы в войнах с Персией и Турцией расширили территорию империи за счет Восточной Армении и Восточного побережья Черного моря, включая Анапу.
Унаследованный от предшественника польский вопрос Николай I разрешил чисто силовым методом, причем при обстоятельствах, позволявших минимизировать влияние от антироссийской пропаганды в пользу «несчастных поляков».
Вполне рациональное вмешательство в ход венгерской революции усилило степень влияния России на Австрию, хотя дальнейшие изменения в мировой политической конъюнктуре обнулили успехи и даже обернули их против самого императора.
Победы России создали предпосылки для возрождения армянской и румынской государственности, а также способствовали провозглашению независимости Греции.
Благодаря вмешательству в турецко-египетский конфликт Николаю I удалось на восемь лет (1833–1841 гг.) решить проблему контроля над средиземноморскими проливами, что, в свою очередь, сильно повлияло на позицию Англии, политика которой с середины 1840-х годов стала носить отчетливо антироссийский характер.
Британские интриги привели к складыванию антироссийского альянса и Крымской войне, победа в которой при сложившемся соотношении сил была априори невозможной.
Трудно сказать, в какой степени подобный невыгодный расклад явился следствием ошибок императора, а в какой был результатом закономерных и неизбежных процессов, но сам царь судил себя по самым строгим критериям.
Романы и драмы дочерей самодержца
Николай I всегда стремился выглядеть в глазах своих подданных образцовым семьянином, и, сколь бы ни ходило слухов о его любовных похождениях, семью царя действительно можно признать образцовой, особенно если учесть, что речь идет о семье властелина огромной империи.
Помимо старшего сына и наследника – Александра (18181881) у него было еще трое сыновей и трое дочерей, причем если говорить о сыновьях, то все они оставили яркий след в истории России.
Но поскольку деяния каждого из них проще понять в контексте следующего царствования, то рассказ о детях Николая I лучше начать с его дочерей – Марии (1819–1876), Ольги (1822–1892) и Александры (1825–1844).
Точно так же как появление Анны Павловны не обрадовало Екатерину II, появление на свет Марии Николаевны стало разочарованием для ее отца, который мечтал о втором сыне.
Об этом писала императрица Александра Федоровна: «Рождение маленькой Мари было встречено ее отцом не с особенной радостью: он ожидал сына; впоследствии он часто упрекал себя за это и, конечно, горячо полюбил дочь»[212]. Видимо, именно любовь к дочери помогла Николаю I спокойно воспринять ее решение выйти замуж не из политических соображений, а руководствуясь сердечным чувством. Хотя, если учесть, что супругами великих княжон становились не самые первоочередные немецкие принцы, брак, на котором она настояла, не выглядел совершенно вопиющим мезальянсом.
Избранником великой княжны стал принц славного, но отнюдь не древнего рода. Максимилиан Богарне (1817–1852) – сын одного из лучших полководцев Наполеона Бонапарта, вице-короля Италии Евгения Богарне (1781–1824).
Отец Евгения Богарне, в свою очередь, полководец времен Французской революции виконт Александр Богарне (1760–1794), отправленный революционерами на гильотину. Вдова казненного Жозефина (1763–1814; урожд. Таше де ла Пажери) вторым браком вышла замуж за Наполеона Бонапарта, так что помимо служебных отношений Евгений Богарне приходился великому корсиканцу еще и пасынком. Женившись на дочери короля Баварии принцессе Августе Амалии (1788–1851), он не просто породнился с почтенным правящим семейством баварских герцогов (с 1806 г. – королей) Виттельсбахов, но и, как выяснилось, обеспечил свое будущее.
Великая княгиня Мария Николаевна
Герцог Лейхтенбергский Максимилиан Богарне
Тесть Евгения Богарне король Максимилиан I (1756–1825) благодаря зятю расширил свои владения, а в 1813 году вовремя переметнулся на сторону союзников. В качестве благодарности после падения Наполеона баварский монарх обеспечил своего зятя Евгения Богарне, выкроив ему из собственных владений герцогство Лейхтенбергское. С кончиной Евгения титул герцога Лейхтенбергского перешел к его сыну Августу (1810–1835), который вместо того, чтобы управлять своими владениями, отправился на родину своей жены португальской королевы Марии II (1819–1853). Пиренейский климат через два месяца свел его в могилу, и следующий по очередности брат – Максимилиан Богарне – стал новым герцогом Лейхтенбергским.
В 1837 году по поручению своего дяди и сюзерена баварского короля Людвига I (1786–1868) он отправился в Петербург, чтобы принять участие в кавалерийских маневрах, и познакомился с Марией Николаевной. Молодые люди полюбили друг друга, и Николай I не противился этому браку.
Присутствовавший на бракосочетании известный критик николаевской России Астольф де Кюстин (1790–1857) писал: «Юная невеста полна грации и чистоты. Она белокура, с голубыми глазами, цвет лица нежный, сияющий всеми красками первой молодости. Она и ее сестра, великая княжна Ольга, казались мне самыми красивыми из всех, находившихся в церкви»[213].
Царь настоял, что супруги будут жить в России, а не за границей. Максимилиан, которого приняли на русскую службу в чине генерал-майора, не особенно этому и противился. Специальным указом ему даровали титул Его Императорского Высочества, а дети, рожденные в браке с Марией Николаевной, получали титул и фамилию князей Романовских.
Молодоженам временно отвели покои в Малом Эрмитаже, а позже (в 1845 г.) они переехали в построенный специально для них Мариинский дворец, сыгравший столь значительную роль в истории России.
Брак оказался на редкость плодовитым. В нем родилось семь детей: Александра (1840–1843), Мария (1841–1914), Николай (1843–1891), Евгения (1845–1925), Евгений (1847–1901), Сергей (1849–1877), Георгий (1852–1912).
Супруги занимались благотворительностью и меценатством, и Николай I назначил зятя Президентом Академии художеств. Овдовев, Мария Николаевна унаследовала этот пост от покойного мужа. Однако еще при жизни супруга у нее начались романтические отношения с блестящим офицером-конногвардейцем, красавцем и весельчаком графом Григорием Александровичем Строгановым (1823–1878).
После кончины герцога Лейхтенбергского, выждав годичный траур, влюбленные тайно обвенчались, причем невеста была несравненно выше жениха по происхождению и на четыре года его старше. От Николая I факт этого брака держали втайне, и официально его узаконили только при следующем императоре. Во втором браке на свет появилось еще двое детей – умерший в младенчестве Григорий (1857–1859) и дочь Елена (1861–1908), дважды побывавшая замужем – за командиром императорского конвоя Владимиром Алексеевичем Шереметевым (1847–1893) и офицером Свиты Его Императорского Величества Григорием Никитичем Милашевичем (1860–1918). Красивая и властная, Мария Николаевна стала единственной великой княжной из Дома Романовых, не уехавшей за границу вслед за немецким супругом, а оставшейся на Родине. Впрочем, скромные размеры Лейхтенбергского герцогства и его полная военная и политическая зависимость от Баварии позволяли лейхтенбергцам свободно обходиться и без своего герцога.
А вот следующая дочь Николая I Ольга (1822–1892) вышла замуж за представителя давно уже родственного Романовым Вюртембергского королевства, игравшего гораздо более заметную роль в жизни Германии.
Правда, этому предшествовал долгий период поиска жениха, причем список претендентов оказался на редкость внушительным. Однако для Ольги, в отличие от Марии, суженного подбирали уже исходя не только из личных, но и из политических соображений.
Граф Г.А. Строганов
Ольга получила отличное образование, а с одним из воспитателей знаменитым поэтом Василием Андреевичем Жуковским (1783–1852) до конца жизни состояла в переписке. В свое время он так охарактеризовал свою высокопоставленную ученицу: «Ольга Николаевна очень прилежна. Она раз в неделю занимается уже и со мною и всегда очень, очень внимательна. Слушает прилежно, и что поймет, того не забывает. Жаль мне только того, что не имею более времени: с нею очень приятно учиться»[214].
Голландский дипломат Фридрих Гагерн (1794–1948) так описывал самую завидную невесту в Российской империи: «Вторая великая княжна, Ольга Николаевна, любимица русских; действительно, невозможно представить себе более милого лица, на котором выражались бы в такой степени кротость, доброта и снисходительность. Она очень стройна, с прозрачным ц