На прошедшем в 1862 году греческом плебисците не участвовавший в нем Николай Николаевич получил тем не менее около 1 % голосов избирателей и занял четвертое место, обойдя, таким образом, своего брата Константина. Никакого значения для последующей судьбы Греции и самого Николая Николаевича это не имело, но в судьбе Балкан он все же сыграл заметную роль, поскольку в 1877–1878 годах являлся главнокомандующим действовавшей на полуострове русской армии[257].
Его действия как полководца трудно считать безупречными. Форсирование русскими войсками Дуная действительно проведено на отлично, практически без сопротивления удалось захватить Северную Болгарию, однако промедление с взятием Плевны привело к необходимости долго осаждать этот город, за овладение которым пришлось заплатить примерно 40 тысячами убитых и раненых.
Е.Г. Числова
Дальнейшие действия русских войск ознаменовались блистательными победами при Шипки-Шейново и Филиппополе, взятием Софии и Адрианополя с выходом к столице Османской империи. Таким образом, в конечном счете Николай Николаевич оказался реабилитирован как полководец, в целом заслуженно получив высший российский воинский орден Св. Георгия 1-й степени и звание генерал-фельдмаршала[258].
Финал жизни третьего сына Николая I оказался омрачен его тяжелой болезнью. Выявленная в 1880 году злокачественная опухоль десны, по мнению врачей, повлияла на головной мозг, что и привело к психическому заболеванию. Самыми наглядными и скандальными симптомами этого заболевания стали болезненное увлечение женщинами и патологическая расточительность, которая приняла такие масштабы, что новый император Александр III наложил арест на имущество своего дяди.
Скрывать болезнь великого князя стало совершенно невозможно после смерти его любовницы балерины Екатерины Гавриловны Числовой (1846–1889), родившей ему пятерых детей: Ольгу (1868–1950), Владимира (18731942), Екатерину (1874–1940), Николая (1875–1902) и Галину (1877–1878), получивших фамилию Николаевы.
Последние годы жизни некогда знаменитый военачальник находился под домашним наблюдением. Скончался в Алупке, но, учитывая масштаб и политическое значение этой фигуры, его тело перевезли в Санкт-Петербург для захоронения в Петропавловском соборе.
Весьма показателен фрагмент письма, написанного в связи с этим императором Александром III своему сыну Николаю (будущему Николаю II): «Еле успели мы похоронить бедную тетю Ольгу, как опять новая кончина бедного дяди Низи в Алупке, но эта смерть, скорее, была желательна; в таком страшно печальном положении находился он все последнее время, почти в полном идиотизме. И для всех окружающих его это была чистая каторга и тяжелое испытание. Я все еще не могу забыть, в каком грустном состоянии мы его оставили при прощании в августе в Ровно, а потом оно шло все хуже и хуже, и в Алупке он уже не жил, а прозябал»[259].
Супруга Николая Николаевича Александра Фридерика Вильгельмина принцесса Ольденбургская хотя и происходила из рода немецких князей, родилась в Санкт-Петербурге. Ее отец – принц Петр Георгиевич Ольденбургский, имя которого стало практически синонимом самого понятия благотворительности, мать – Терезия Вильгельмина Нассауская (1815–1871), ставшая достойной помощницей своего супруга.
Естественно, не чужда была благотворительность и Александре Петровне, хотя это занятие и не слишком соответствовало воинственным склонностям ее супруга. Приняв православие и выйдя в 1856 году замуж, она использовала свои средства и положение прежде всего для помощи сиротам и больным женщинам. Ее усилиями в Санкт-Петербурге появилась Покровская община сестер милосердия, больница, амбулатория, отделение для девочек-сирот, училище фельдшериц.
В структуре ведомства учреждений императрицы Марии Федоровны она возглавляла Совет детских приютов и смогла аккумулировать капитал, на доходы от которого содержалось 23 приюта на 5 тысяч сирот. В Русско-турецкую войну на собственные средства Александра Петровна снарядила санитарный отряд, отправившийся на Балканы.
Великая княгиня Александра Петровна
Ее брак с Николаем Николаевичем трудно признать удачным, причем один из приближенных великого князя Сергей Дмитриевич Шереметев возлагает вину за это именно на Александру Петровну, считая, что его патрон: «…был достоин лучшей участи, он был достоин большего к нему внимания, большей заботливости, большей сердечной теплоты. Но всего этого не могла дать ему Александра Петровна. С ним она была резка и насмешлива. Отталкивала его резко, холодно непозволительно. Она жаждала деятельности, искала популярности, изображала из себя русскую царевну, не понимая духа Православия, любила суету благотворительности, как спорт, а не влечение сердца. Горделивая, сухая, властная, но и необыкновенно остроумная и саркастическая, она охотно прикидывалась смиренной и простой. Ей по ее честолюбию нужен был муж большого ума и силы воли»[260]. Трудно сказать, насколько подобный взгляд обоснован, но, можно полагать, что, занимаясь делами милосердия, Александра Петровна вряд ли не проявила бы понимания и по отношению к своему мужу.
Трудно, во всяком случае, понять Николая Николаевича, который после 10 лет супружества изгнал жену, публично обвинив ее в неверности со своим духовником – настоятелем домовой церкви Николаевского дворца протоиереем Василием Лебедевым. Александра Петровна удалилась из Санкт-Петербурга и поселилась в Киеве, где в 1891 году после смерти супруга тайно приняла монашеский постриг под именем Анастасии.
Инокиня Анастасия
Основанная ею Покровская община стала женским монастырем, при котором была открыта современная больница для неимущих с единственным в Киеве рентгеновским кабинетом, устроены бесплатная аптека, училище и приют для девочек-сирот, приюты для неизлечимо больных женщин и для слепых. Сама Анастасия жила в обычной келье и все собственные средства расходовала на основанные ею же учреждения. Зачастую она ассистировала хирургам на операциях и ухаживала за больными. В 1897 году, когда возникла угроза эпидемии тифа, инокиня-княгиня организовала еще несколько специализированных больниц. Занималась она и религиозно-просветительской деятельностью, выпуская духовную литературу, а также сама выступала с проповедями. Современникам особенно запомнился эпизод, когда в лоно православия под ее влиянием добровольно вернулась группа сектанток-штундисток. В связи с кончиной инокини Анастасии издали Высочайший манифест, в котором Александр III описывал все ее заслуги на ниве благотворительности и православного просвещения. В 2009 году канонизирована решением Синода Украинской православной церкви (Киевского патриархата) как местночтимая святая Киевской епархии.
Братья Александра II. Великий князь Михаил Николаевич и Великая княгиня Ольга Федоровна
Судьба и личность Михаила Николаевича (1832–1909) представляет собой странную параллель и одновременно выглядит контрастом по сравнению с судьбой и личностью его брата Николая. Имя получил в честь своего дяди Михаила Павловича.
Вместе с братьями участвовал в плавании на люгере «Ораниенбаум», но программа учебных занятий была составлена с уклоном на службу по артиллерийской части. Можно сказать, что имя предопределило его назначение в 1852 году на должность генерал-фельдцейхмейстера (шефа артиллерии), каковую занимал и его дядя.
Правда, реально руководили этим родом войск более опытные генералы, а Михаил набирался опыта, в том числе и боевого. Осенью 1854 года, в соответствии с пожеланием отца «Если есть опасность, то не моим детям избегать ее!», он вместе с братом Николаем отправился под Севастополь и принял участие в Инкерманском сражении, за которое получил орден Св. Георгия IV степени[261].
После кончины отца Михаил Николаевич прошел несколько командных ступеней по линии Гвардейского корпуса, пока в 1862 году не сменил А.И. Барятинского в качестве наместника на Кавказе и командующего Кавказским корпусом. Подавив последние очаги сопротивления горцев, он твердо, но не слишком жестко управлял Кавказом, снискав если не восхищение и любовь, то, по крайней мере, уважение как во вверенных ему войсках, так и среди местных жителей. Впоследствии его стараниями началось планомерное изучение истории боев и опыта действий против горцев. Материалы по этим темам публиковались в «Кавказском сборнике».
Во время Русско-турецкой войны 1877–1878 годов Михаил Николаевич осуществлял верховное командование на Кавказе, действуя в соответствии с планом Д.А. Милютина, по которому: «Главные военные операции предполагаются в Европейской Турции; со стороны же Азиатской Турции действия наши должны иметь целью: 1) прикрыть наступлением безопасность наших собственных пределов – для чего казалось бы необходимым овладеть Батумом и Карсом (или Эрзерумом) и 2) по возможности отвлекать турецкие силы от европейского театра и препятствовать их организации»[262].
Исходя из географии региона, войска оказались разбросаны между четырьмя отрядами, что привело к раздроблению сил. Еще более осложнили ситуацию мятежи в Абхазии, Чечне и Дагестане, так что туркам даже удалось занять Черноморское побережье Кавказа. Самым ярким эпизодом первого неудачного этапа войны стала героическая оборона Баязета.
С прибытием 1-й гренадерской дивизии ситуация изменилась. Противник был разбит в битве на Аладжинских высотах, пала сильнейшая крепость Карс, а остатки вражеской армии отступили к Эрзеруму. В 1878 году боевые действия на Кавказе не велись, да в них и не было необходимости.
Михаил Николаевич (как и командовавший войсками на Балканах его брат Николай) награжден орденом Св. Георгия I степени и произведен в генерал-фельдмаршалы.