Вину за это следует поделить поровну. Николай II пытался постоянно отыграть ситуацию, вернувшись к привычным ему самодержавным формам. Общество же, в свою очередь, требовало скорых радикальных решений, а к 1917 году смотрело на власть как на глубоко враждебную и не договороспособную угнетающую силу. Результатом стал конфликт, победителей в котором не оказалось. Но династия Романовых и ее глава Николай II заплатили более страшную цену.
Семья Николая II. Царственные мученики
Семья последнего русского самодержца считается поистине идеальной, поскольку все ее члены безгранично любили друг друга, были счастливы в своем кругу, куда при всем огромном количестве знакомых практически не допускали посторонних.
Крайне непопулярная в России супруга Николая II Александра Федоровна (1872–1918) была далека от того, чтобы пытаться создать при Дворе собственную партию или хотя бы приблизить к себе определенную группу сановников, на которых в кризисной ситуации можно было бы опереться.
Соответствующую попытку она предприняла только в период Первой мировой войны, и здесь можно говорить о своего рода защитной реакции, поскольку, с учетом немецкого происхождения, значительная часть общества обвиняла ее чуть ли не в измене.
Г.Е. Распутин
Своего рода идеологом и главой партии императрицы принято считать Григория Распутина. Финская исследовательница Эльфира Валтала пишет: «Наивность высказываний некоторых современников Распутина о том, что он не вел никакой политики, ибо был на это неспособен в силу мужицкой неотесанности и безграмотности, начисто опровергается фактами. При анализе различных документов можно сделать однозначный вывод: не было такой области социальной и политической жизни России, в которую не вмешивался бы Распутин. Начиная от снабжения страны продовольствием и кончая военными операциями на фронте – все диктовалось Распутиным и через Александру Федоровну передавалось царю. Распутин строго следил, чтобы его советы и поручения были выполнены. Вот почему в письмах царицы к своему мужу один и тот же „мотив“ зачастую повторяется десятки раз до победного финала. Политика Распутина была всесторонней и целенаправленной: везде, в любой области жизни, в любом регионе России поставить своих людей. В последние два года (1914–1916) Александра Федоровна как бы лишилась своего мнения, точнее, ее мнения стали мнениями и советами Распутина. Совершенно обезволенная Распутиным, она, по мнению многих современников, впала как бы в гипнотический транс, беспрекословно выполняя его волю»[360].
В целом здесь повторяются те же обвинения, которые звучали в адрес Г.Е. Распутина со стороны оппозиции. Однако.
Созданная в 1917 году комиссия Временного правительства долго и тщательно занималась расследованием деятельности «старца» и злоупотреблениями в царском окружении. В огромной массе свидетельских показаний, частной переписки и официальных документов фамилия Распутина встречается часто. Вот только его всемогущество выглядит весьма относительным. Скорее, можно говорить не о «партии Распутина», а о «партии Александры Федоровны», которая действительно делила всех политиков и чиновников на «своих» и «чужих», целенаправленно продвигая наверх именно представителей первой категории.
Бесспорно, Распутин имел огромное влияние на императрицу, не раз убеждавшуюся в его способностях целителя. Григорий Ефимович использовал ее покровительство для помощи нужным людям, получая за такие посреднические услуги не самое большое вознаграждение. Впрочем, он, бывший крестьянин, имея теперь десятки тысяч рублей на карманные расходы, чувствовал себя поистине богатым человеком. И охотно сорил деньгами.
Записки, в которых он просил того или иного министра «помочь хорошему человеку», продавались посредниками за сходную цену, поскольку не давали их обладателям никаких гарантий. Но многие чиновники действительно выполняли пожелания Распутина, предпочитая видеть в нем союзника, а не противника. Назначение же того или иного сановника на руководящую должность зависело, как правило, именно от Александры Федоровны, которая в письмах царю часто ссылалась на мнение старца как на дополнительный довод в пользу своей креатуры[361].
Это не значит, что время от времени у Распутина не появлялись собственные политические идеи. Правда, они не выходили за рамки обычного крестьянского здравого смысла. Понимая, что «немец умен», он настойчиво выступал против войны с Германией, действуя и здесь в унисон с Александрой Федоровной. Затем, когда война все-таки разразилась, через императрицу он советовал Николаю II следить за ценами и бесперебойным снабжением Петрограда продуктами, подумать над разрешением земельного вопроса и о будущем трудоустройстве демобилизованных. Зная все, что произошло позже, кто назовет эти советы неразумными? Хотя для того, чтобы их давать, вовсе не требовалось обладать даром предвидения.
Николай II, кстати, относился к Распутину без особого пиетета, однако, когда перед ним выложили очередную порцию компромата на старца, грустно заметил: «Пусть лучше будет десять Распутиных, чем одна истерика государыни.»[362].
Так и остался Григорий Ефимович в Петрограде, где нашел свою гибель.
Понимая, что многие подданные видят в ней чуть ли не агента кайзера, императрица усиленно демонстрировала свой великороссийский патриотизм и приверженность к православию, что, впрочем, никого и ни в чем не убеждало.
Как покровительница Российского Красного Креста в период Первой мировой войны она много времени и сил посвящала заботам о раненых и беженцах. Вместе с дочерьми Ольгой и Татьяной прошла обучение сестринскому делу у княжны Веры Гедройц (одной из первых в мире женщин-хирургов) и даже ассистировала ей во время операций. На собственные средства организовала несколько лазаретов и санитарных поездов[363].
Предметом ее особых забот стал госпиталь, организованный в Феодоровском городке Царского Села и размещенный в комплексе зданий, предназначенных для служителей одноименного православного собора.
Лазарет для раненых, получивший порядковый № 17, был создан Приказом по Управлению дворцового коменданта от 13 сентября 1914 года и первоначально предназначался только для нижних чинов. В 1916 году открыли второй лазарет – офицерский[364].
Комендантом обоих лазаретов стал военный врач Дмитрий Ломан, а их шефами стали дочери императора великие княжны Мария и Анастасия Николаевны.
Для помощи персоналу госпиталя в зданиях Феодоровского городка разместили Полевой Царскосельский военно-санитарный поезд № 143 Ее Императорского Величества государыни императрицы Александры Федоровны, доставлявший раненых с фронта.
Великие княжны Ольга Николаевна и Татьяна Николаевна
Среди санитаров лазарета был и известный поэт Сергей Есенин. В это же время в Феодоровском городке, строительство которого еще не завершилось, работали известный художник Георгий Нарбут и фотограф Виктор Булла[365]. Периодически в стенах Феодоровского городка для раненых устраивались концерты, на которых выступали поэты Есенин и Блок, балерина Ваганова, певица Плевицкая, певец Морфесси, актеры Ходотов, Давыдов, ансамбль народных инструментов Андреева.
Активное участие в уходе за ранеными принимали и дочери царской четы.
Старшую дочь Ольгу Николаевну (1895–1918) во время Первой мировой войны из политических соображений планировали выдать замуж за румынского принца и будущего короля Кароля II, но она категорически отказалась от этого брака, заявив, что как русская хочет оставаться на Родине.
Д.Я. Малама
Позже, в январе 1916 года, великая княгиня Мария Павловна (вдова Владимира Александровича) предложила ей в качестве жениха своего сына Бориса, но на сей раз кандидатура оказалась отвергнута уже Александрой Федоровной. Зная характеры Бориса Владимировича, а особенно скандального принца Кароля, можно с уверенностью сказать, что ни один из этих браков не стал бы для Ольги счастливым, хотя, возможно, и спас бы ее от страшной смерти[366].
Именно Ольга – главная помощница матери в ее заботах по военно-санитарному поезду, и, кроме того, она выполняла обязанности медсестры в лазаретах Феодоровского городка.
Вторая дочь царской четы Татьяна Николаевна (1897–1918) являлась шефом 8-го Уланского Вознесенского полка и носила прозвище Улан. В период Первой мировой войны являлась почетной председательницей «Татьянинского комитета», занимавшегося оказанием помощи беженцам и пострадавшим в результате боевых действий. Еще до войны сербский король Петр I хотел женить на Татьяне своего младшего сына князя Александра (будущего короля Югославии), с которым она познакомилась во время одного из визитов сербской правительственной делегации. Молодые люди понравились друг друга и вступили в переписку, так что когда в 1918 году Александр узнал о ее смерти, то был близок к самоубийству.
Неизвестно, насколько глубокие чувства к нему испытывала Татьяна. Работая в госпитале, она влюбилась в солдата Дмитрия Яковлевича Малама. Императрица Александра Федоровна писала о нем супругу: «Очаровательный юноша, из него может выйти идеальный зять»[367].
Малама погиб в борьбе с большевиками на Украине в 1919 году, Татьяна – убита вместе с родителями, сестрами и братом.
Третья дочь царской четы Мария Николаевна (1899–1918) с рождения также являлась шефом воинской части – 9-го драгунского Казанского полка.
Великая княжна Мария Николаевна
Во время войны вместе с младшей сестрой Анастасией часто бывали в госпиталях, шили белье для раненых, приготовляли бинты и корпии, посещали раненых солдат в госпиталях, которым по обычаю были присвоены имена обеих великих княжон. Мария и Анастасия переживали, что из-за возраста не могут стать настоящими сестрами милосердия, но часто устраивали концерты для раненых солдат и благотворительные балы, на которых выздоравливающие могли поразвлечься. Восторг публики вызывала выдрессированная Марией собачка Швибсик, умевшая танцевать на задних лапках