Зеваю, обещаю себе до приезда домой не уделять внимание ничему, кроме работы, кладу щеку на макушку Мышки и тоже дремлю. Лучшее решение.
Глава 15Диана
Я очень давно не была на хоккее, и поэтому мои эмоции просто льются через край. Кажется, еще немного – и из ушей потечет, так сильно из меня льется восхищение «Фениксом» на льду!
Первый период, счет пока нулевой, я стараюсь ухватить каждую секунду матча, уже немного ощущая себя частью команды. Пятерки меняются так быстро, что я не успеваю даже понять, кто на льду, а кто уже за его пределами. Вратари работают на грани возможного, делая такие сэйвы, что дух захватывает!
Часто бросаю взгляды на папу, сижу прямо за ним на трибуне. В костюме, красивый до чертиков! На месте местных дамочек я бы только на него и смотрела, честно признаться.
Красивый, строгий, а еще он очень много кричит. Не понимаю, что они там на льду могут слышать, но его, наверное, они услышат даже из космоса.
Игра идет сложно, ошибки, драка на льду, удаление… Папа ругается, нервничает.
Период заканчивается все еще с нулями на табло, и, когда команды идут перевести дух, толпу развлекает группа поддержки. Я впитываю каждое движение и смотрю за всем пристально, даже не веря в то, что вот-вот я буду точно так же танцевать между периодами и во время игры, но уже на трибунах. На выездах, кажется, поддержка той команды, что дома, танцует на одной стороне стадиона, а той, что приехала, – на другой. Надо будет уточнить этот момент…
Второй период начинается, и у меня снова потеют ладони. Я болею за своего папу! Так хочется, чтобы они победили…
Но на третьей минуте что-то случается, и у нас меняют вратаря. Выходит Горин… Папа как-то упоминал, что второй вратарь у них не очень техничный, еще до того, как узнал, что мы с ним знакомы. О Горине говорил?
Наблюдаю пристальнее, все чаще смотрю в сторону ворот. Почему-то раз за разом в голове обрывки сцены в аэропорту. Надо было так облажаться! Просто поздоровались бы – ничего не было бы плохого. Папа и виду не подал бы, что что-то случилось. Но нет… надо было так! Теперь папа включает тотальный контроль, потому что как так, у его маленькой дочери есть знакомые мальчики.
Ох…
Прогоняю мысли, возвращаюсь на лед. Мы пропускаем… Крики папы слышны в соседней галактике, я уверена. Смотрю на Диму. Нервничает. Интересно, папа может выгнать из команды за плохую игру? Или дело было не в Диме, а в чем-то другом?
Досматриваю период, в конце команды уходят в раздевалку, когда на табло один-один. Капитан сравнял счет, чем немного успокоил моего папу.
В третьем периоде накал еще сильнее, жестче. Снова драка, удаление, у меня потеют ладони и дрожат пальцы. Вижу разбитую бровь у одного из игроков, кажется, это Захаров, если я верно прочитала на джерси. Нервничаю! Мне так хочется их всех приободрить, но, к сожалению, сейчас это не в моих силах.
Они играют с одной из сильнейших команд, завтра – во второй из этого списка и с той, что очень не любит папа. Еще бы! Тренер «Титана» – его брат. У них разные папы, но одна мама, поэтому разные фамилии. Они терпеть друг друга не могут, потому что с детства оба играли в хоккей, но Егор Николаевич всегда завидовал папе. И поэтому намеренно его сломал. Сильно… Я знаю эту историю досконально, слышала миллион раз, потому что сама раз за разом спрашивала о ней. Этого Егора я никогда не видела, настолько они ненавидят друг друга, что просто вычеркнули из жизни. Короче, история грустная, а еще грустнее то, что нам завтра придется-таки с ним встретиться. Надеюсь, он не такой красавчик, как мой папа, пусть и в этом ему проигрывает.
Снова вылетаю из мыслей ровно в ту секунду, когда шайба прилетает в наши ворота. Трибуны ревут, довольные своей командой, а мы… Лично я очень расстроена, а две минуты до конца матча, что показаны на табло, доверия особо не внушают.
Они бьются как настоящие львы, честно, но, к сожалению, к концу счет остается прежним…
«Феникс» тоже умеет проигрывать, но я уверена, что он обязательно возродится из этого пепла и покажет всем, на что способен.
После игры не выхожу со всеми зрителями на улицу, а бегу в коридор к раздевалкам, как велел папа. Прижимаюсь к стене и стою, краем уха подслушиваю разбор полетов. Ох… Это грустно на самом деле, но спорт на то и спорт, чтобы были и победы, и поражения.
Тут ходит очень много людей, игроков другой команды, девушек из группы поддержки и прочих, но до меня словно никому нет дела, и это даже немного радует. Все-таки хоккеисты гораздо более воспитанные люди, чем могло показаться на первый взгляд.
Спустя минут шесть выходит папа. Он очень расстроен, и я сразу обнимаю его, несмотря на то что тут ему стоило бы оставаться в образе грозного тренера. Нет. Пусть будет в нем хоть круглые сутки, но сейчас ему нужна поддержка, и я ему ее дам. Группа поддержки я, в конце концов, или кто!
– Я в порядке, – говорит мне, как будто я могу поверить в эту чушь. Нет, папа умеет проигрывать, но он не в порядке сейчас из-за того, что завтра мы встретимся с «Титаном». Это его убивает, он не может отпустить ту часть жизни, поэтому поддержка ему нужна как никогда.
Команда потихоньку вываливается из раздевалки, все грустные, и мне становится грустно вместе с ними. Ко мне подходит один из них, я пока не особо различаю, кто из них кто, но этот очень длинный. Он дает мне протеиновый батончик и мило говорит:
– Не грусти. Прорвемся.
И подмигивает.
Это очень мило, но на секунду я пугаюсь реакции папы, а когда замечаю кольцо на пальце этого большого парня, успокаиваюсь. Такое общение не запрещено, они просто милые парни.
– Давайте шустро за вещами и в автобус. Прилетим и будете отдыхать до завтрашнего обеда, игра вечером.
О, вау! Первый отдых за двое сумасшедших суток. Надеюсь, они успеют набраться сил и порвут этот «Титан» как Тузики грелку!
В автобусе до аэропорта они разбирают ошибки матча, и мне почему-то спокойно, оттого что все шишки не падают на плечи одного Горина. Не знаю… Это было бы очень обидно. Но папа говорит ту фразу, что и в моих мыслях вертится, и я понимаю, что права.
– Хоккей – игра командная, и не надо полагаться на то, что за ваши ошибки будет отдуваться вратарь. Несмотря на то что первую шайбу он пропустил исключительно из-за своей несобранности, вторая – ваша вина. Не надо показывать себя на льду, покажите команду. В этой игре ее не было, и итог вы видели сами.
Он напоминает мне преподавателя в универе. Стоит лицом ко всем в автобусе и разбирает, кто какие ошибки совершил. Но без криков, без оскорблений. Все четко и по делу. Я ловлю себя на мысли, что восхищаюсь им и, когда стану преподавателем, буду именно такой, как он. Папа – мой кумир и пример для подражания в том, с какой отдачей нужно относиться к своей профессии. Вкладывать душу. И я так буду. Обещаю сама себе.
А дальше снова аэропорт, самолет, музыка в наушниках на весь перелет и крепкое папино плечо вместо подушки.
Новая гостиница, новый номер и о-о-о-о-очень удобная кровать, просто волшебно божественная!
Я не представляю, как они с таким ритмом находят силы отыгрывать еще целые матчи, серьезно. Я с удовольствием бы лежала на этом восхитительном матрасе еще примерно дня три и никуда не вставала. А они в таком темпе успевают еще тренироваться и играть! С ума сойти… Какие там шайбы ловить? Тут себя бы по кускам собрать, честное слово.
Лежу. Мне удобно настолько, что от одной мысли, что мне куда-то придется отсюда встать, становится больно. Я, честности ради, даже не разделась, только скинула обувь. До сих пор хожу в толстовке Горина, это лучшая одежда для перелета, клянусь!
Прикрываю глаза. Посплю…
Но тут раздается стук в дверь.
Черт, ну конечно! Иначе и быть просто не могло! Мычу, что не открою, но стук повторяется, и я со стоном всемирного разочарования все-таки встаю и открываю дверь. Папа. Здравствуйте!
– Пойдем ужинать, – говорит он мне.
– Не хочу, па. Полежу. Правда не голодная!
Он не спорит, только закатывает глаза. Привык, что я могу есть тоннами или вовсе не есть сутками, не пример для подражания я, конечно…
Оторвали меня таки от кровати! Пока тело не успело понять, что его предали, я шустро падаю в ту же позу. Расслабляюсь. Кайф…
Прикрываю глаза. Все-таки посплю! И то-о-о-о-олько чувствую полное расслабление, снова открываю глаза от стука в дверь.
Да что это, на хрен, такое!
Я встаю. Злюсь. Открываю дверь и вижу тренера по физподготовке Ольгу Сергеевну. Она тоже зовет меня ужинать и познакомиться поближе, но я извиняюсь и говорю ей ровно то же, что и папе. Я не хочу есть. Я хочу спать!
Прыгаю на кровать с разбега, прямо от двери в номер. Закрываю глаза. Если еще хоть одна душа…
– Тук-тук-тук.
Да чтоб вас всех!
Я встаю к двери с желанием убивать и открываю ее с таким же выражением лица.
– Что?! – рявкаю.
За дверью стоит Горин. Тебя-то каким боком сюда принесло?!
– И тебе привет, воспитанная девочка, – хмыкает он. Закатываю глаза. Он умеет не бесить? Есть такая функция в его организме?
– И все-таки, что притащился? – спрашиваю, опираясь плечом на косяк.
– Пошли ужинать, – говорит он мне.
– У вас всех что, маниакальное желание меня накормить? Я не голодна и не готова покидать пределы этого номера, а точнее этой кровати, в ближайшую вечность, поэтому, будь добр, отвянь, а?!
– Не хочешь вылезать из постели? – ухмыляется он. Черт, ну конечно! Нужно следить за языком, этот парень зацепится за любую фразу. – Могу устроить!
– Можешь, – подмигиваю ему и делаю голос на пару тонов ниже. – Можешь, еще как. И я буду очень благодарна, если так и сделаешь. Просто… оставь в покое меня! Свали, а я лягу и стану самой счастливой девушкой в мире, ладно?!
– Как мало тебе надо для счастья, Громова, – выделяет он мою фамилию, словно напоминая самому себе, чья я дочь и почему ему стоит быть аккуратнее.