– Да, Виктор Палыч.
– Ты чего не едешь?
– Да такси жду, – взмахиваю телефоном, показывая приложение, – не едет пока никто.
– Садись давай. Сумку кидай, подвезем.
– Да ладно, Виктор Палыч, неудобно как-то…
– Неудобно на лыжах, когда все на коньках, а это удобно. Сумку кинул, в машину сел. Ясно? – Ржу, киваю. – И спасибо, что за дочь заступился. Ценю. Но руки не распускай – вырву.
Кусаю щеки изнутри, чтобы не расплываться в улыбке слишком сильно, иначе он меня не усадит в машину, а мордой об капот треснет. Но блин! Заработал я таки балл у Палыча, видимо. Даже то, что руки обещал вырвать, уже не так страшно. Хотел бы вырвать – давно бы вырвал уже.
Кидаю сумку как велено, сажусь на заднее сиденье. Диана сидит спереди, уже проснувшаяся и почти не сонная, грызет вторую шоколадку, оборачивается ко мне, удивляется.
– Привет, – говорю ей, улыбаюсь.
– Ты меня преследуешь?
– Да. Страшно?
– Не очень, – почему-то тоже улыбается.
Палыч садится в машину, мы замолкаем. Мне приятно, врать не буду, но и наглеть не хочется, все-таки я еще в подвешенном состоянии, повезло на матчах нормально сыграть, а то бы летел из команды быстрее шайбы.
– Адрес? – спрашивает, где живу, называю ему, и он почему-то от удивления поднимает брови. – О! Соседи, значит… – бормочет что-то себе. С кем соседи? Он знает кого-то, кто живет в моем доме? Видимо.
Едем молча, да и тут не особо далеко. Заезжаем во двор, и я снова вижу машину этого придурка. Он за теткой моей таскается уже хрен знает сколько, пугает ее. Я с ним раз пять дрался, наверное, он ни черта не понимает ни кулаки, ни русский язык. Не знаю, как еще объяснять, но при виде его у меня кровь в венах вскипает.
– Приехали, – говорит Палыч. Выходит, чтобы открыть мне багажник, но я уже иду к тачке, забывая даже о сумке. Меня трясет от злости, потому что знаю, как Марина ночами не спит из-за него, рыдает от кошмаров. У меня родители погибли, я был самым конченым подростком в мире, и никого, кроме нее, у меня не было. Могла отказаться, забрали бы в детский дом, и была бы права. Но ни фига. Она меня на свою шею посадила и тянула одна, терпела мой характер, все терпела, воспитывала. Она мне больше как старшая сестра, конечно, но хер я кому дам ее обижать.
Иду к тачке, пинаю сразу колесо. Палыч даст мне пизды за такое поведение, но тут иначе никак, буду объясняться.
– Горин, а ну стоять! – орет он мне и летит следом, хватая меня за плечо ровно за секунду до того, как моя рука ударяется о стекло со стороны водителя. – Ты чё, болезный, совсем охренел?
– Виктор Палыч, прости, но тут реально иначе никак уже, – говорю я, тяжело дыша от адреналина.
– Ты откуда знаешь его вообще?
– Он тетку мою преследует, зае… Достал, короче!
– Марина – тетя твоя? – говорит он с удивлением, заставляя меня на секунду охренеть. Он знает Марину?!
– Моя. Вы знакомы?
– Немного, – закрывает он глаза, сжимает пальцами переносицу и почему-то ухмыляется. – Дурдом. В машину сядь, я поговорю тут.
– Виктор Палыч…
– Бегом, я сказал! – рычит он на меня, и я отхожу обратно к его тачке, но вообще ни черта не понимаю! Откуда он знает Марину, почему он собирается сам разговаривать с этим куском дерьма, и в целом – что происходит?
Наблюдаю за тем, как Палыч почти вежливо стучится в окно этого… Паши, но, судя по выражению его лица, разговор там не очень вежливый. Блин, Санта-Барбара какая-то.
– Что происходит? – шепчет Диана. Я стою около автомобиля, а она опускает стекло, чтобы спросить.
– Я ни черта не понимаю, но если кратко, то мудак на этой машине преследует мою тетю, но, видимо, Палыч с ней знаком, поэтому пошел поговорить с ним сам…
– Твоя тетя – Марина? Из ресторана Тимура?
– Вы чё, все знакомы с моей тетей? – удивляюсь, а самому капец как интересно откуда. Но разговор там переходит на повышенные тона, а Палыч у нас всегда ярый противник драк, поэтому я не нахожу ничего лучше, как… набрать тетке. У придурка при ней всегда язык в жопе, заткнется и свалит. И пока мы тут, точно ничего не сделает ей. – Алло, Марин, не спала?
– Нет, – отвечает. – Тебя жду. Скоро?
– Да я у подъезда уже. Стою наблюдаю, как наш тренер, Палыч, болтает с твоим бывшим.
– Что делает?! – вскрикивает она. – Господи, я сейчас! – Бросает трубку и, я уверен, уже бежит вниз.
– Я ничего не понимаю, – шепчет Диана.
– Я тоже, – хмурюсь и киваю.
Тем временем Паша выходит из машины, что-то пытается предъявить Палычу, но тот ему и слова вставить не дает. Он не дерется, хотя я бы давно уже по челюсти дал пару раз, но словесно его разматывает так, что тому остается только стоять и слушать, почему нельзя обижать красивых женщин.
Вот это кинчик на ночь глядя!
Марина выбегает из подъезда в одном легком халате, бестолочь еще одна, и, повторюсь – бестолочь, бежит в самый центр разборки.
– Ку-у-у-уда собралась! – перехватываю ее. – Ты дурочка, скажи мне?
– Дим, как вообще до этого дойти могло? – спрашивает она, чуть не плача. Срываю с себя толстовку, укутываю ее, посмеиваюсь в моменте, что раздаю свои вещи, как будто у меня за углом завод этих толстовок стоит.
– Они меня подвезли, я взбесился, что мудак опять тут, но Палыч почему-то решил, что разобраться надо именно ему. Может, объяснишь, как так случилось?
– Ох, черт… Я сказала Паше, что Витя – мой жених, – кусает она губы.
– Ты сказала Паше что?! – У меня челюсть падает на землю от услышанного и башка кипит просто неимоверно. Я куда вообще попал? Ехал просто домой!
– Что я дура, – чуть не плачет она. – Господи, да прекратите вы! – кричит она в сторону Палыча и придурка, не могу называть его иначе. – Хватит, остановитесь! Уезжай, – говорит она бывшему, – просто проваливай, неужели это так сложно?
– А неужели так сложно было не становиться шлюхой, и…
Удар.
Оу, фак…
Палыч взмахивает рукой, сжимает и разжимает пальцы, а потом поднимает его за шкирку и буквально зашвыривает в машину как тряпичную куклу.
– Еще раз ты, сука, скажешь ей что-то подобное, я тебя найду и закатаю под лед, ты понял меня?!
Он захлопывает дверь его тачки, а потом поворачивается к нам. А тут картина маслом! Мне даже закурить хочется.
Марина вся в слезах стоит в халате своем. Я просто в ахере. Дианка, как оказалось, рядом и примерно с такими же эмоциями, как у меня.
– Горин, – говорит Палыч мне. – Ты не видел ничего, усек?
– Усек, Виктор Палыч, – киваю. – Я великий слепой.
– Господи, – закрывает Марина руками лицо, начинает рыдать и уже через пару секунд делает это в крепких объятиях Палыча. Если можно охренеть сильнее, чем я охренел от того, что Палыч умеет решать вопросы драками, то я вот сейчас все-таки охренел еще больше.
– Пора валить, – шепчу Дианке, и она хихикает.
– Он тоже так подумал, – кивает она на тачку мудака, который наконец-то уезжает отсюда. Не навсегда, к сожалению, драками его не возьмешь, но все равно победа.
– Итак, – слышим мы слова Палыча, – твой племянник один из моих детей, и ты молчала об этом?
– Итак, вы обнимаетесь с моей тетей, – пародирую я его, – и даже ни разу не зашли на чай.
– Итак, кто-то сейчас точно получит по шее, – шипит Дианка и дает мне подзатыльник.
– Итак, – резюмирует Марина, – если никто не спешит, то, наверное, нам и правда пора всем вместе выпить чаю.
И мы идем к нам в квартиру самой необычной компанией, которую только можно было представить. Интересно… во что это выльется в конечном итоге?
Глава 20Марина
Мне тридцать чертовых лет. А я настолько запуталась в своей жизни, словно мне не больше пяти. И вокруг все взрослые, а я одна маленькая и совершенно несчастная. Я не знаю, куда мне идти и что делать, зачем стараться жить дальше, если там все равно сплошные потемки. Все так туманно и запутанно, что я до сих пор не могу даже переварить все, что произошло сейчас на улице. Мы едем в лифте весьма интересной компанией, и, судя по лицам всех присутствующих, у всех тут плюс-минус одинаковые мысли. Никто ничего не понимает. И я в том числе.
Заходим в квартиру, спасибо я сделала уборку, а то было бы еще и стыдно, сразу сворачиваю на кухню. Обещала же чай…
Как робот, все на автомате. Ставлю чайник, достаю чашки, чуть не разбиваю одну…
– Сядь, – перебивает меня Дима и отбирает все из рук. – Просто сиди, бога ради. Я сам сделаю.
– Марин, ты в порядке? – спрашивает Виктор. Киваю. В порядке я, просто в ужасе от того, насколько мне стыдно.
– Мне очень жаль, что я изначально втянула тебя в это все. И потом, пока тебя не было, позволила себе прикрыться той легендой. А в итоге… вот.
– Ты все правильно сделала, – внезапно отвечает мне он. – Но вопрос как-то нужно решать, то, что происходит, ненормально.
– Я же говорила уже как-то, что это моя карма, которую я заслужила, – отвечаю и слышу, как рычит от злости Дима. Он терпеть не может, когда я так говорю, злится на меня. А я и правда так считаю. Вина ведь моя была…
– Не хочешь поделиться? – спрашивает Виктор. Не знаю… Наверное, нужно. Потому что я сама его втянула во все это, нельзя же теперь умалчивать, в чем вообще он участвует.
Дима ставит перед нами чашки с чаем, а потом говорит:
– Виктор Палыч, мы, наверное, с Дианкой фильм пойдем посмотрим, ладно? – Он знает, что тема болезненная и я не смогу при всех ее рассказать. Витя смотрит пару секунд на Диму, потом на дочь и в конце концов кивает. Это очень мило. Он и заботится, и ревнует, и не хочет быть тираном. Все вместе делает его классным отцом…
Детвора уходит к Димке в комнату, а Виктор вслед им напоминает, что надо быть благоразумными, не сдерживается все-таки. Посмеиваюсь немного, делаю глоток чая. Мне не хочется начинать рассказ, потому что придется окунуться во все воспоминания. А мне совершенно не хочется. Это больно. Совершенно неприятно, как будто кто-то длинными и острыми когтями душу царапает.