– Нам сейчас с тобой надо со скоростью света сложить все вещи, что есть в этой квартире, – говорю дочери, – благо их не особо много, я жил тут всего год, ну и не то чтобы часто что-то покупал.
– Все-все вещи? – хмурится она. – Прям вот совсем все?
– Ага, – улыбаюсь ее реакции, допивая кофе. – А потом мы поедем в наше новое жилье, нам привезут всю мебель, шкафы, кровати, кухонный гарнитур, еще технику… Короче, дел у нас с тобой выше крыши. И до самого вечера.
– Звучит невкусно, – хнычет дочь. – Хотя, с другой стороны, новая квартира…
– И твоя комната самая большая в квартире, – говорю я ей, замечая заинтересованность. – И у тебя там зеркало в половину стены. И свой балкон.
– Дай мне полчаса! – кричит она мне уже из ванной, где сгребает свои баночки в сумку.
Удивительный ребенок.
К двенадцати часам мы подъезжаем к нашему новому дому, как я и планировал, и…
– Па, – шепчет Мышка, глядя в окно, – а это что?
– Это? Это дети мои. Хорошо воспитанные дети, – улыбаюсь, замечая всю команду, стоящую у подъезда. Всю! Несмотря на то что вчера все жутко устали, все равно приехали помочь нам, хотя я никогда не настаивал.
– Какие они классные у тебя, – говорит Диана, улыбаясь.
– Что есть, то есть. Пошли? У тебя важная задача: наблюдать, как работают мужики. Справишься?
– С удовольствием, – хихикает она, а потом резко замолкает, глядя на меня. Что там на моем лице? – Просто справлюсь, в смысле. Да.
Глава 22Диана
Мой папа – удивительный человек. И парни из его команды на самом деле тоже. По сути, они чужие друг другу люди. Но отношения у них всех точно семейные. Даже не дружеские! Они правда все как братья, а мой папа и их папа тоже.
Придя к ним совсем еще зеленым пацаном, он сумел создать такую атмосферу, что сейчас они общаются все на равных и при этом очень уважают папу. Не боятся. Но и не наглеют. Я никогда не вру, когда говорю, что папа – пример тренера для меня, и я обязательно стану таким же.
Завтра у нас первая тренировка в составе группы поддержки, кстати. Сегодня созванивались с директором «Феникса». Так волнительно! Как это будет все…
Сижу на лавке, жую яблоко, что мне вручил капитан команды, болтаю ногами и, как и велел папа, наблюдаю, как работают мужики. Хорошо работают, что скрывать! Честно признаться, я даже еще не поднялась в квартиру. Как вышла из машины, так и осталась в этом вихре из огромного количества людей. Они отнесли все наши вещи, которые мы еле утрамбовали в машину, одним разом. А потом начали приезжать машины… Много машин!
Кто-то остался наверху, чтобы всю эту мебель собирать и ставить по местам, кто-то продолжает работать грузчиком и носить эти бесконечные коробки!
А я сижу. Мне хорошо… Сегодня очень тепло! Греюсь на солнышке, доедаю яблоко, и…
– Ой…
Из-за спины перед моим лицом появляется мужская рука, а в ней цветок. Совсем небольшой, размером с мой палец. Один из тех, что только-только начинают цвести. Я несильна в цветах, но, кажется, его называют крокус. И как бы мило ни было то, что сейчас произошло, за оборванные клумбы я готова руки отбить.
– Горин, ты дурак? – спрашиваю у него, но цветок все-таки беру. Поворачиваюсь к Диме лицом, стоит довольный, улыбка до ушей. – Вот он рос красивый, цвел, а ты взял и жизнь ему сломал. Теперь он завянет, а мог бы жить.
– Думал, тебе понравится, – закатывает он глаза. – Кто ж знал, что ты не любишь цветы.
– Я люблю цветы! Но живые, а не мертвые, – качаю головой. Ловлю себя на том, что поглаживаю цветок по лепесткам: как бы то ни было, такая прелесть мне очень приятна.
Отворачиваюсь обратно, но вдруг вздрагиваю, когда сбоку от меня появляется все то же любопытное лицо, негромко говоря мне прямо на ухо:
– Живые цветы – это в горшках? Ну, кактусы там, что еще? Дерево денежное…
– А? – пытаюсь понять, что он вообще от меня хочет. Поворачиваю голову, смотрю Диме в глаза и на автомате киваю: – Ага.
– Отлично, – он широко улыбается, кивает, а потом быстро чмокает меня в губы и убегает обратно таскать наши с папой вещи.
А я сижу в оцепенении… И даже голову на место вернуть не могу.
Он. Меня. Поцеловал. В губы!
Чмокнул по-детски, конечно, но сути дела это особо не меняет! Это что было вообще?
Внезапно, после ступора, у меня происходит осознание произошедшего, и я начинаю краснеть. Зачем он это сделал? Не специально? Хотел в щеку? Или планировал? Или что…
Я нахожусь в легком шоке, честно признаться, и даже машинально облизываю губы, словно ожидая ощутить на них вкус Горина… Но нет. Это логично. И я не понимаю, какого черта меня это расстраивает.
И больше он ко мне не подходит, оставляя наедине с этим уже почти умершим цветком. Я продолжаю гладить лепестки и раз за разом прокручиваю в голове момент этого касания губами.
Прихожу к выводу, что поцелуем назвать это, конечно, нельзя, но это ни фига не освобождает его от ответственности за содеянное! Нужно прижать его к стенке и спросить, какого черта он творит. Потому что я как-то совершенно на такое не рассчитывала.
Примерно часам к пяти наконец-то вещи, мебель и техника заканчиваются, и я поднимаюсь к нам на этаж со всеми, кто еще был на улице. Тринадцатый, вау! Всегда мечтала жить повыше…
Захожу в квартиру и чувствую, как замирает сердце. Это так круто на самом деле… Ничего пока непонятно от обилия обуви на пороге, людей в квартире и мебели, но точно просторно! От гордости за то, какой у меня крутой папа, наворачиваются слезы, но я быстро убираю их кончиками пальцев и не подаю виду, что я сентиментальная дурочка.
Мужчины заняты делом, и я не решаюсь их отвлекать, иду осматривать квартиру. Тут столько места! Такое ощущение, что жить мы будем не с папой вдвоем, а со всей командой, которая здесь сейчас и находится, серьезно. Даже ванные комнаты две! Это как вообще называется…
В квартире о-о-о-о-очень шумно, а еще весело. Эти хоккеисты не перестают шутить ни на секунду, то рассказывая всякие байки, то подкалывая друг друга. Я периодически посмеиваюсь над всякими шутками, пока осматриваю комнаты, а потом…
Нахожу свою. Точно ту, о которой говорил папа. Тут и правда зеркало в половину стены! Сделано из шестиугольников и выглядит как гигантские соты, и мне та-а-а-а-ак нравится это! Просто вау…
Машинально достаю телефон и подхожу к нему: нужна красивая сторис, поэтому время для фотографий. Это лучшее место, клянусь! Каждое утро теперь будет начинаться здесь. Как папа угадал, что мне нужно? И, самое важное, как сделал это так быстро? Я ведь приехала-то только вот-вот… А квартира была уже почти готова. Странно. Надо будет спросить у него, когда все разойдутся.
Делаю несколько фоток, тащусь просто от того, как все замечательно смотрится! Поворачиваюсь боком, отставляю ногу в сторону, голову назад, волосы на плечо, жму кнопку, чтобы сфотографировать, а потом рассматриваю результат в телефоне и вздрагиваю, когда меня сзади кто-то обнимает…
Кто-то.
Этот кто-то сегодня абсолютно нагло нарушает мои личные границы и при этом совершенно не раскаивается, ни капельки даже! Ведет себя так, как будто ему все позволено. Что за новости такие?
– Горин, – рычу на него, но он и не собирается отступать. Обнимает крепче, наглея уже окончательно, и выдает:
– Фоткай, ну! Видишь, как смотримся красиво.
Придумал тоже…
Смотрю в зеркало и замираю… Удивительно, но мы и правда смотримся красиво. Он прилично выше, и рядом с ним я как Дюймовочка. Мои яркие волосы на контрасте с его светлыми почти светятся, а его кудри рядом с моими ровными кажутся еще более ярко выраженными. Я одета во все темное, а он – в светлое. И этот контраст и правда смотрится очень привлекательно. Для фото! Конечно, для фото…
И, игнорируя здравый смысл, я таки открываю камеру и делаю несколько кадров, чувствуя при этом какое-то странное волнение в животе. Не понимаю, что происходит сегодня с Димой и, самое главное, что происходит со мной.
Это началось еще вчера, когда мы сели смотреть мультик. Выбор пал на «Храбрую сердцем». Мы просто смотрели, много болтали, а потом я уснула… И я осознавала, как падаю на его плечо, но была такой уставшей, что не могла этому сопротивляться. И чувствовала, как он касался пальцами моей щеки, убирая пряди от лица. И до этой секунды я думала, что мне это приснилось, а вот сейчас понимаю, что нет…
И что это такое?!
Фотки получаются классными, спорить нет никакого смысла, и когда я поворачиваюсь к Горину и показываю, что у нас вышло, ловлю его на том, что смотрит он совершенно не на телефон, а…
Он смотрит на меня.
Я краснею сразу же, но взгляда от его лица отвести не могу. Это что еще такое, а? Что за чертовщина… Как понять, что со мной, если еще никогда ничего подобного не было? Я не понимаю, что это внутри и почему сердце так колотится.
И мы просто стоим! У того самого зеркала… И боковым зрением я вижу наше отражение и ловлю себя на мысли, что это все похоже на какой-то кадр из фильма.
Дима поднимает руку, убирая прядь волос от моего лица, и теперь я точно понимаю, что вчера был не сон…
Мы долго-долго смотрим друг на друга, сердце пускается в пляс, когда Дима переводит взгляд на мои губы, а затем резко обнимает меня за талию и вжимает в себя. Настолько внезапно, что моя душа, кажется, покидает тело в этот момент, и вместо того, чтобы драться с ним или хотя бы сказать хоть что-то, я… просто смотрю в его глаза.
Абсолютно точно я где-то потеряла голову, наверное в лифте, пока ехала на этот тринадцатый этаж, но даже когда он наклоняется, чтобы снова меня поцеловать, я ни черта не делаю! Хотя маленькие демоны в моей черепушке истошно орут, что это надо срочно прекратить и выкинуть чертового Горина прямо с балкона.
Но я, совершенно глупая, закрываю глаза, и когда чувствую на своих губах горячее дыхание…
– Воу, вы бы хоть дверь закрыли! – прорывается в мое затуманенное сознание громкий насмешливый голос, и я отпрыгиваю от Димы так далеко, что едва ли не падаю. В дверях стоит Леша, один из «Феникса». – Простите, молодежь, что помешал, но нам тут шкаф собирать пора.