Но ему хватает наглости пойти в нашу сторону. Мои пацаны сразу чувствуют опасность и замолкают, встают рядом, Марину прячу к себе за спину и почему-то точно знаю, что дочь моя тоже сейчас в безопасности. Чертов Горин, как так быстро он втерся ко мне в доверие, а?
– Свали по-хорошему, – говорю Паше, чувствуя, как кровь от злости закипает в венах от его наглой ухмылки.
– А то что? Снова ударишь?
Я слышу пару удивленных вздохов за спиной от команды. Да-да. Я не дерусь и им не разрешаю, все проблемы надо решать разговорами и все прочее, но иногда даже у меня сдают нервы.
– Уходи, я тебя прошу, не устраивай сцен, – говорит Марина, вцепившись в мое плечо. Я понимаю, что ей неловко. Перед всей командой, на улице… Но, видимо, придется прямо тут разбираться, тянуть дальше просто некуда. Он не дает Марине жизни, и я не оставлю это просто так.
– Ну что же ты, милая? – говорит он, и я на пару секунд задумываюсь, не мешают ли ему зубы во рту… – Я не просто так приехал. Сегодня ведь три года, да? Как погиб наш малыш. А ты так и не показала, где похоронила его. Я хочу на могилу к нашему ребенку.
Серьезно…
Сегодня Палыч не будет образцом для подражания, пацаны, простите. Это переходит все границы и выходит за все рамки. Я чувствую, как Марину позади меня начинает трясти, и вспоминаю ее состояние вчера. Все тело тянется мгновенно, я не успеваю подумать даже. Доли секунд.
Я бью его что есть сил, впечатываю спиной в его сраную машину и бью под дых, ломаю ребра и ударяю по лицу. Слышу хруст, даже не осознавая, что в очередной раз ломается, а когда он падает, пинаю ногой в живот, просто не понимая, какого хера он вообще выжил в той аварии, ведь таким тварям совершенно не место на Земле среди людей.
Адреналин зашкаливает, кровь кипит, руки дрожат. Я чувствую, как меня оттаскивают от него, гул голосов, девичьи крики.
– Виктор Палыч, да как так? – слышу от пацанов, но удивительно, в тех высказываниях нет ни капли осуждения.
– Это нас официально развязали всех? – ржет кто-то.
– «Скорую» вызовите! – женский голос.
– И полицию…
– Не надо полицию, разрулим!
Я слышу все словно под толщей воды, даже не понимаю, кто меня держит и держит ли вообще. Да, сорвался, но ни черта не жалею. Надо будет по закону ответить – отвечу. Я защищал женщину, жизни которой он угрожал. Всё. В правильности своих действий не сомневаюсь.
Поворачиваюсь к толпе, пока тот урод корчится от боли. Кто-то таки вызывает «Скорую», что в целом верно и логично, кто-то обсуждает ситуацию. А кто-то… Марина. На глазах ее слезы, но больше ее не трясет. И такого, как вчера, не случается. Она замечает мой взгляд и подходит ко мне, обнимает крепко, успокаивая нас обоих.
Замечаю взгляд дочери. Она кивает мне, говоря о том, что не осуждает моих действий. Все слышали, что он нес… Это невозможно просто.
– Да-да, па, тут ситуация такая, что защищали женщину, да, кто бил, мы не видели, но надо сделать так, чтобы камеры на входе не работали, – разговаривает Коваль по телефону. У него классный отец, влиятельный.
Все что-то делают, и при этом нет ни одного равнодушного. Я выгонял из команд за драки, порой даже не хотел разбираться, где они сбили свои кулаки, но сейчас, когда я сам избил человека, они все равно встают на мою сторону. Я точно многодетный папаша. Точно!
Через десять минут урода увозят на «Скорой», а отец Коваля говорит, что разрулят без нас. Нужно будет только заявление от Марины с доказательством в виде фото и скринов сообщений, где будет видно его слежку. Как оказалось, Горин часто делал такие фотки, что очень поможет делу. Марину трогать больше не будут, разберутся там сами, но больше ее жизни он точно не будет угрожать. Из мест не столь отдаленных сделать это довольно проблематично.
Глава 30Дима
Пять чертовых утра… Как вообще жить в такую рань? За столько лет я до сих пор не привык вставать настолько рано, поэтому только и делаю, что хожу по квартире туда-сюда и зеваю.
Благо еду с Мариной, она мне периодически отвешивает легкие шлепки по ребрам, когда пересекаемся с ней в коридоре. Тетя летит с нами, что было для меня удивлением, но в целом я не против. У них там явно с Палычем что-то наклевывается, прикольно даже. Он защищает ее как свою женщину, я и так всегда даже чересчур сильно уважал Палыча, а сейчас это чувство выросло во мне во сто крат.
Вчерашний день… Нет цензурных слов вообще. Ни одного. После всего случившегося Палыч куда-то увез Марину, а мы прогулялись с Дианкой и разошлись по домам, решая не накалять и без того раскаленную ситуацию.
Черт возьми, мы уже два раза ночевали вместе. Второй раз мы не планировали, но ситуация решила за нас, когда Марина была в истерике и Виктор Палыч решил остаться с ней.
Этот раз был менее горячий и напряженный для нас с Дианой. Понаглею и скажу, что к сожалению. Мы приготовили вместе ужин, затем включили какой-то сериал дурацкий, а потом Дианка снова уснула на моем плече, и я решил, что эта прикольная традиция мне очень даже нравится. Как и сама Диана. Нравится… Очень.
Я вообще не знаю, что между нами, не понимаю совсем. Ну. Я как бы понимаю. В том плане, что мы все обсудили, что целоваться не целуемся, дружим и не лезем друг другу в трусы. Но она-то целовала… И так целовала, что у меня чуть пар из ушей не пошел! Что-то ведь это значит, да? Я хотел ее целовать, потому что влюбился по самые уши.
А она зачем?
Вот этого и не понимаю, вот это и сложно. Но, наверное, по местам расставит только время. Именно поэтому в ту ночь я вел себя как самый настоящий верный друг, а утром мы уехали в спорткомплекс на игру. Еще одной ночи я с ней в постели в качестве друга не пережил бы… Именно поэтому мы разошлись по домам в этот раз.
Но утро, фа-а-а-ак, как сложно!
– Даже такси не хочет ехать в такую рань, – говорю Марине, сидя на кухне и пытаясь найти в приложении машину. – Давно бы вернулась за руль, ну.
– Ты прекрасно знаешь, что я боюсь. Закрыли тему. Вставай! За нами Витя заедет.
– Витя, – передразниваю ее. – За нами заедет Витя. А Витя нам кто, не напомнишь? – сразу просыпаюсь, очень уж мне эта тема нравится.
– А Витя – твой тренер. Ты забыл?
– Не-е-е, мой тренер – Виктор Палыч. А вот Витя кто такой…
– Я тебе уши сейчас откушу, поднимай задницу! – ворчит Марина, отвешивая мне шутливый подзатыльник.
Плетусь в прихожую, хотя желания и сил вообще ноль, если честно. Там, впереди, куча игр, где я готов отдаваться на все сто, но сейчас я слишком сильно хочу просто упасть и уснуть.
Мы выходим во двор, ждем «Витю». Мне так смешно от их скрытности! Как будто мы с Дианой два идиота и не видим, что между ними есть что-то гораздо большее, чем банальные отношения. Палыч в жизни при нас грубую силу не применял, всегда за нее ругал нас, из команды выгонял. А тут сам на глазах у всех отхреначил того, кто Марину обижает.
И да, я тоже пару раз ломал ему нос, но я-то Марину всей душой люблю, она родной мне человек, который принял меня, когда я остался один, и дал все, чтобы я вырос нормальным человеком.
А Палыч-то чего? Вряд ли просто потому, что человек хороший. В таких случаях он словами все решает.
Короче, тут ждать только признания и ничего больше. Пока как дети скрываются, смешные.
Палыч приезжает почти сразу, не заставляя нас ждать, и улыбка на губах Марины говорит мне о многом. Закатываю глаза, но тоже улыбаюсь. Если она будет с ним счастлива, то я буду рад. После всего, что она пережила…
– А где Дианка? – спрашивает Марина, не обнаружив ту на переднем сиденье. Палыч закидывает наши сумки в багажник и закатывает глаза.
– Она на заднем дрыхнет, я с трудом ее поднял, почти тащил на руках в машину. Так что садись вперед. Горин, подвинешь ее?
– Ага, – киваю, – не волнуйтесь.
Сажусь назад. Диана и правда дрыхнет на сиденье, свернувшись калачиком. Как я ее понимаю! Вот точно так бы рухнул рядом, только не думаю, что Палыч одобрит.
– Просыпайся, страна, – говорю ей, трогая за плечо, но она не реагирует никак. – Ладно, я понял.
Понял-то понял, но ехать надо.
Поднимаю за плечи, сажусь в тачку и укладываю ее на свои колени. Пусть поспит, хотя бы она урвет эти минуты счастья.
Диана даже не шевелится! Такое чувство, что Палыч ее реально прямо из кровати вытащил сюда и просто засунул в машину.
Она спит сладко, тихонько посапывая, и только на третьей минуте поездки я замечаю, что глажу ее волосы. Совсем не планировал таких перформансов, но мозг решил все за меня и заставил руки гладить ее мягкие волосы.
Не то чтобы я против, конечно… Кайфую на самом деле.
Но приезжаем мы слишком быстро, что мне вообще не нравится, и приходится все-таки Дианку будить. Но есть один плюс в том, что она сонная, я обнимаю ее за плечи, когда приходится вылезать из машины, чтобы она не рухнула на землю.
Автобус уже стоит, кто-то из пацанов и новеньких девчонок из уже существующей группы поддержки даже уже заняли свои места. Пока веду Дианку внутрь, Палыч закидывает наши сумки в багаж и с кем-то разговаривает, и я решаю рискнуть и усаживаю Дианку рядом с собой, хотя в прошлый раз она, что логично, сидела с Палычем.
– Тут будешь? – спрашиваю у нее.
– Мне все равно где, лишь бы спа-а-а-ать, – зевает она и тут же роняет голову мне на плечо. Улыбаюсь. Если что, у меня есть аргумент: ребенок спит!
Осматриваюсь: да все спят. Никому пять утра удовольствия не приносят, что логично, и сам откидываюсь на подголовник, тоже закрываю глаза. Сквозь легкую дремоту чувствую, как голова Дианы падает с плеча и обнимаю ее, прижимая к своей груди.
Отрубаюсь.
– На выход! – просыпаюсь от голоса Палыча, открываю глаза.
А Дианка, которая все еще лежит на мне, даже не двигается! Во сурок… И точно любимая дочь, как она и говорила. Это мы все от этого голоса и с того света очнемся, а ей хоть бы что.