Хелена стала собою нынешней.
Все так же связанная с солнцем, огнем и днем, она, тем не менее, теперь куда больше ощущала в себе тягу к аспекту жизни. Ей понравилось ощущать эту силу в земле, воздухе и воде. Видеть, как под ее рукой вырастают поля, крепнут деревья, а от ее благословения рождается жизнь даже у тех, кто был проклят бесплодием. Долгие годы волчица несла с собою кровь и смерть, но теперь она дарила жизнь, и это было…
— Прекрасно.
Хелена обернулась. Ее сестра стояла там, у подъемника на смотровой этаж, облаченная в свое платье. Когда дневная богиня впервые увидела ее в этом образе, она разразилась таким громким и истеричным хохотом, что перепугала целую кучу смертных. Еще больше ее смешило кислое выражение морды сестры, как и тогда, кажется, вечность назад, когда она стояла, в пепле и саже после бегства от бога вулканов.
Как же его все-таки звали…
— Да, вид занятный, — волчица вернулась к созерцанию неба. Сейчас она могла признаться себе, в этом действительно было что-то… Что-то. — Твое время, сестра. Что же ты здесь, со мной, а не со своей королевушкой?
— Твоя Селестия теперь тоже королева.
— И я не устану шутить о том, что кому-то из них придется стать королем.
Селена встала рядом с сестрой, смотря вверх, на темнеющее небо. Несколько долгих минут они вместе молчали, наслаждаясь моментом тишины, без боя, без ярости, без ненависти.
— А знаешь, наше желание не исполнилось.
— Что? Мы мечтали о мире без крови, мире спокойствия, и вот он, вокруг.
— Мечта — исполнилась, не спорю. А желание… Желание — нет. Ты помнишь, чего мы желали?
— Ты же знаешь, наша память не совершенна, — с сомнением ответила ночногривая волчица.
— Мы желали забвения, Селена. Кончины. Вернуться в предвечное Ничто. Но наше желание несбыточно. А вот мечты…
Хелена замолчала, раскинула руки, словно пытаясь объять необъятное, весь мир, все небо, все вокруг. На ее морде расцвела широкая, радостная улыбка.
— А мечты сбываются.
***
— Идешь к Рарити? — Твайлайт оторвалась от большого свитка, в котором неторопливо, строчка за строчкой, писала отчет.
— Да, Твайлайт, хочу ей помочь с заказом, — дракончик застенчиво улыбнулся, одергивая полы пиджака.
— Наслаждайся вечером, Спайк. Кстати, тебе идет этот костюм… А, и вот, — фестралка подняла телекинезом небольшой мешочек и мягко метнула его своему помощнику. — Ты все время забываешь, что я плачу тебе зарплату. Тут должно хватить на весь вечер.
— Спасибо, Твайлайт! — дракончик прижал к себе кошелек с монетами, широко и радостно улыбаясь. — Тебе ничего не…
— Иди уже!
Спайк исчез, будто его тут и не было. Иногда он все же был очень быстрым.
Единорожка вернулась к отчету, вновь подняв стальное перо телекинезом. В отличие от множества предыдущих, этот давался ей… Откровенно плохо. Обычно она описывала свои действия, действия местных властей или тех, с кем контактировала, в общем, скрупулезно переносила на бумагу все произошедшие события, включая краткие выжимки диалогов. Вот только, отчеты тогда были ежедневными… И теперь ей приходилось медленно, строчка за строчкой, выковыривать из памяти все произошедшее.
Она с трудом описала один день.
— Да ну в бездну! — психанув, Твайлайт скомкала свиток и сожгла его пламенем. Невероятно жаркое, оно не оставило даже пепла, один из многочисленных даров Хелены. Волчица вообще ее разве что не облизала, чем, кстати, изрядно так напугала фестралку, не привыкшую к столь…. темпераментному поведению. Фыркнув, единорожка достала обычный прямоугольный лист бумаги.
«Луна, я нашла друзей, и мы спасли мир. А еще меня чуть не раздавила Хелена. И они с Селеной подрались, когда начали меня делить прямо у меня дома. Дрались подушками.
Это, наверное, самое странное зрелище в моей жизни.
Я хочу остаться в Понивилле и узнать побольше о гармонии. Принятие себя, я думаю, это замечательно, как считаешь?
Я отправляю это письмо обычной курьерской почтой, потому что Спайк ушел к Рарити, опять. У тебя нет знакомых драконов? Я бы хотела узнать об их брачных обычаях. В Эквестрии много пар «пони-грифон», почему бы не быть паре «пони-дракон»?
p. s. Прошу, скажи Хелене, чтобы она забрала Санстрайк. Он все еще лежит у меня на журнальном столике в гостинной и по ощущениям весит килограмм десять. Магия с него соскальзывает.
p. p.s. Дарить Старлайт Рэйнбоу Дэш — так себе идея, она таскает его с собой повсюду!»
Убедившись, что чернила высохли, Твайлайт сложила лист пополам, вложила в конверт и запечатала сургучом с оттиском в виде своей метки.
— А теперь — в кафе за мороженым и к Шайнингу, — преувеличенно радостно заявила Твайлайт, старательно давя в себе боль и тоску.
Старательно, но безуспешно.
Ее брат, капитан Королевской Гвардии, Шайнинг Армор, по свидетельствам погиб одним из первых. Бросился прямо под алебарду, чтобы дать Селене шанс нанести удар, понадеялся на свой талант к установке щитов и магии искажения, которая делала его менее уязвимым к различным атакам. Только не учел, что даже его таланта, даже с зачарованной броней, даже с божественной искрой Лунной Волчицы, не хватит, чтобы сдержать удар Санстрайка. Его располовинило, буквально, она прощалась с ним, сжимая в копытах верхнюю половину. Именно поэтому Хелена и одарила ее, поэтому оставила свое оружие со словами, что его хватит, чтобы нанести ей смертельный удар. И сейчас она достаточно уязвима, чтобы навеки развоплотиться.
Но Твайлайт не могла поступить так эгоистично. Этого бы тем более не одобрил ее брат. И единорожка… Она помнила взгляд волчицы, которая лично пришла к ней после похорон, чтобы сказать, как погиб Шайнинг.
Как выяснилось, она запомнила каждого пони, чейджлинга фестрала и грифона который пал от ее руки.
«Вы, смертные, ваш век столь короток, но вы так цепляетесь за свою жизнь. Знаешь, я признаю, что меня это в вас восхищает, ваша упертость. Жажда жизни! Какой бы никчемной она ни была, вы цепляетесь за нее. Но среди вас есть те, кто готов бросить свою жизнь, свои годы, ради других. Самое ценное! А у тебя останутся воспоминания. Помни, Твайлайт Спаркл! Помни своего брата! Помни, за что он отдал свою жизнь! И, если посчитаешь нужным, помни! Бить надо в сердце. Вот сюда. Захочешь — ищи меня в Башне Ночи, а я оставлю тебе Санстрайк. Я буду ждать тебя, с ним или без, чтобы услышать — или ощутить — твой выбор, дитя ночи»
После этой речи, Хелена оставила на журнальном столике свое оружие, одарила ее своей искрой, чем разозлила Селену — Лунная Волчица вполне ожидаемо не оценила такого шага — а потом они подрались подушками, деля маленькую фестралку. В итоге божественные волчицы провозгласили ее «общим достоянием», богиня дня ее обняла и чуть не вылизала — перепугавшаяся пони сумела отбиться — и они исчезли, оставив зареванную, напуганную, шмыгающую носом и полностью разбитую Твайлайт сидеть посреди гостинной, собирать себя по кусочкам.
Она собрала. Подумала. Попыталась поднять алебарду — та не поддавалась магии и была очень тяжелой — еще раз подумала. Фестралка понимала, если она заявится в Башню Ночи с Санстрайком на спине, то Хелена не будет сопротивляться. Встанет, даст прицелиться, разогнаться и… Но Твайлайт так же понимала, что ее эмоции — не тот советчик, которого она должна была слушать. Понимала, что таких, как она, сотни — ведь многие в тот день потеряли родных, близких, друзей. И да, она могла отомстить за них всех разом, но…
«И от вас всех в первую очередь зависит, каким он будет, понятно?!»
Она не могла так поступить. Она не могла снова сбросить Эквестрию, весь Эквус в пучину кровопролития. Она — пони. Дитя ночи, фестрал-единорог, ученица королевы Луны, идущая путем Селены, и она же — одаренная Хеленой. Если она не сможет простить… То о каком мирном будущем может идти речь? Да, это тяжело. Да, больно, да, где-то внутри скребется червячок сомнений, тихий шепот, вопрошающий, как она может игнорировать убийцу брата? Но Шайнинг Армор — гвардеец. Капитан. Все пони и грифоны в Королевской Гвардии готовы идти на смерть.
Она добралась до Кантерлота на небесной колеснице за полтора часа. Зашла в любимое кафе, где попросила обычный заказ, но с собой. Грустно улыбнувшаяся единорожка за прилавком быстро принесла две одноразовые вазочки, черничное мороженое с посыпкой, и клубничное с сиропом. Наложив на них короткий стазис, Твайлайт покинула заведение, левитируя с собой мороженое, и направилась на кладбище Королевской Гвардии.
Здесь традиционно было тихо и пустынно, и только многочисленные столбики отмечали места захоронений. Гвардейцев кремировали, и в землю опускали урны с прахом, если в завещании они не просили иного. Так, прах грифонов развеивали над горами, а некоторые пони просили похоронить их в родных городах. Шайнинг ничего попросить не успел, так что фестралке пришлось немного поплутать, чтобы найти нужный столбик.
Она поставила вазочку с клубничным мороженым на каменную плитку, под которой скрывалась урна с прахом. С фотографии на нее смотрел спокойный, невозмутимый фестрал-единорог черной масти с темно-синей гривой. Имя, звание, годы жизни, и две строки
«Героически погиб на службе»
«СБЛДН»
— Дурак ты, Шайнинг, — Твайлайт сняла заклинание с вазочек. — Кто же так письма пишет? Ты бы еще буквально флаг смерти поднял.
Фестралка понимала, что это просто суеверие. Такие письма он писал ей куда чаще, чем она хотела. У нее хранилось штук пять таких, каждый раз она с ужасом и дрожью в ногах ждала похоронки… А потом он приходил, помятый, иногда раненный, один раз вообще в инвалидном кресле, и они шли есть мороженое. И она публично трепала нервы Гвардии капитану и капризничала, постоянно ворча на то, что он, дескать, опять позволил плохишам себя покалечить. Он же отшучивался, что просто играл со смертью, и снова выиграл.
Они оба понимали, что так будет не всегда, но…
— Дурак ты, Шайнинг… И уже не вылечишься…