богиня не хотела привязывать подопечную к своей мудрости, да и не считала подобный метод обучения лучшим.
Ночногривая волчица не была мастером манипуляций, все-таки в прошлом все ее взаимодействие со смертными ограничивалось наблюдением, не более. Но именно сотни лет прошедшей на ее глазах истории давали богине тот внушительный базис знаний и опыта, что позволял теперь предполагать возможные пути развития событий. Она представляла, к каким печальным последствиям в будущем приведет неспособность Луны действововать самостоятельно, и не собиралась совершать подобной ошибки. Так же Селена знала, война сама по себе ничего, окромя смертей и крови, не принесет, даже если в первой контролируемой стычке никто не погибнет. Дальнейшие сражения, которые обязательно будут в текущем плане, принесут немало горя обеим расам. Но это был тот жизненно важный опыт, который Луна должна была приобрести. То, что Селестия, понимала интуитивно, ее сестра должна была увидеть воочию. Все-таки младшая из принцесс была слишком упряма и резка, а дневная правительница слишком поглощена десятками задач в управлении Эквестрией, чтобы следить еще и за аликорном. Все это создавало весьма гремучую смесь, которая могла вылиться только в яркий и короткий конфликт, и хорошо, если он будет направлен на внешних врагов, а не друг друга. Селена не была уверена в том, что подобная разница в подходах к решению проблем не вызовет разлада между сестрами, но и просто устранить угрозу ссоры не могла, даже вмешавшись — то бы лишь отсрочило неизбежное.
Богиня потерла кончик носа, в теории, Эквестрии требовалось сокрушить всю армию Империи, разрушить их государство, навеки растоптать все амбиции птицекошек, а после начать планомерное вмешательство в их быт и культуру, вытравливая любые реваншистские настроения и мягко ассимилируя грифонов. Это позволило бы избежать любых проблем с этой страной в будущем, по крайней мере, в родном мире Селены это работало, если, конечно, не совершалось грубых ошибок. И у аликорнов было все время мира для того, чтобы провернуть такой план…
Богиня поджала губы, покачивая головой, нет, пони на такое не пойдут, Селестия на такое не пойдет. План Луны, сколь бы наивным и непроработанным тот ни казался, был единственно рабочим в условиях политики старшей из сестер, направленной на исключительно мирное сосуществование с соседями. Солнечная аликорн не была глупа и прекрасно видела, к чему все идет — не просто так на восточной границе было скончентрировано столько войск. Тяжелая пехота, набранная из земнопони, пегасьи асы, звезды единорогов, они концентрировались на границе чуть ли не со времен реформирования Эквестрийской армии. Луна не обратила на это внимание, а Селена не стала открывать ей глаза, считая, что та и сама все поймет, рано или поздно. Дневная правительница не хотела войны, но и не собиралась позволять птицекошкам бесчинствовать на ее землях, готовясь дать отпор, когда политика перестанет работать. Да, Дневная стража была, мягко говоря, не лучшей армией в мире, но все-таки сконцентрированных на границе подразделений однозначно хватило бы, чтобы задержать врага до прибытия аликорнов.
Вторым по уровню угрозы было Кристальное Королевство. Нет, само по себе оно было мирным и слишком отдаленным, да еще и расположенным в северных ледяных пустошах, прячась под могущественным барьером. Проблема была в существах, именуемых умбрами, что обитали в снегу и льдах вокруг Королевства. Королева раз от раза отказывалась принимать эквестрийских единорогов, желающих изучить и, при необходимости, устранить потенциально опасных созданий. Познавшая всю мощь магии теней и тьмы, Луна и ее фестралы обоснованно ожидали проблем от существ, от природы и рождения искусных именно в этих аспектах. Как поняла Селена, кристальные пони не знали бед и ужасов нашествия виндиго, им был неведом хаос Дискорда. Их общество было закрытым, замкнутым, сосредоточенным на себе и своей кристальной магии, практикуемой не только единорогами, но и земнопони, и даже очень редкими пегасами. Для них чужаки, коими были эквестрийцы, являлись не более чем потенциальными врагами, теми, кто нарушит привычный уклад, разрушит устои закрытого общества. Да и, судя по редким донесениям фестралов, кристалийцы были очень развитым в культуре и знаниях народом. Эквестрия для них была страной, только недавно вырвавйшейся из эпохи варварства, и нет ничего удивительного в том, что они отказывались принимать даже послов.
Селена повертела шарик иллюзорного мира, изучая его, хмурясь при взгляде на черные пятна безвестности. Эквус не спешил делиться знаниями об иных странах и расах, продолжая, тем не менее, охотно рассказывать о себе, своих законах, правилах, магии и пони. Богиня многое знала о пегасах и их врожденной магии полетов и погоды, ей было ведомо о даре земнопони и даже сложном, завораживающе изящном устройстве единорожьего рога, но она почти ничего не знала о грифонах, зебрах, лошадях Седельной Аравии, драконах и множестве иных рас, окружающих Эквестрию.
О Зебрике и Аравии фестралы отзывались однозначно — не враги. Зебры были разобщены, разбиты на многочисленные племена, а лошади закрытостью напоминали кристальников, да еще и не интересовались заокеанским соседом, сосредоточившись на себе и своих оазисах.
С драконами все было… Сложно. Могущественные создания сами по себе, они, хоть и жили стаями, были слишком ярко выраженными индивидуалистами, да и наблюдение за ними было сопряжено с огромным риском.
Развернув шарик мира в полноценную карту, Селена еще раз окинула ее взглядом, задерживая внимание на потенциальных угрозах. Она не приняла на себя опеку над всем народом пони, не желая чрезмерной ответственности, но понимала, что ее Луна не может и не будет оставаться в стороне, а значит, богине так или иначе придется вмешиваться. Да и сама возможность не просто наблюдать, а действовать, радовала волчицу, вызывая клыкастую улыбку. Имея возможности, да не воспользоваться ими…
Встрепенувшись, она навострила уши. Эмоции Луны всколыхнулись, словно вздыбленная шерсть. Отмахнувшись от карты, Селена сосредоточилась на своей с принцессой связи, слушая и наблюдая.
— …Уверен, матушка, — теневой единорог, принесший печальную весть, покачал головой.
Все фестралы звали Луну своей матерью или матушкой, правда, только между собой и наедине с принцессой. С другой стороны, никто в Эквестрии не знал, что среди них появились теневые создания, кроме, возможно, Селестии.
— Допрыгались, затворники сверкающие… — прорычала Луна, совсем по-волчьи отведя уши назад и наморщив переносицу.
Селена задумалась. Она имела вполне себе ограниченное внимание — пусть и способное охватить больше, чем даже у аликорна — и не могла одновременно сосредоточиться и на жизни своей подопечной, и на составлении планов, а потому часто отпускала Луну в свободное плавание. Ночногривая тяжко вздохнула, она бы не отказалась обладать всеми теми возможностями, что ей приписывали смертные. Впрочем, быть верховным божеством — тем самым, что обладает и всеведением, и всемогуществом — она как раз не хотела. Ей нравились эмоции, прямое участие в различных событиях. И если для того требовалось быть ограниченной в некоторых возможностях, что же, волчица была готова заплатить подобную цену.
Проявившись в реальном мире — и получив полный уважения поклон от единорога — Селена с перестуком металла доспехов переложила меч в левую руку, удерживая его за рикассо.
— Повтори, Арк Шейд, — попросила волчица.
Все тридцать шесть фестралов предпочли выбрать себе новые имена и посчитали важным добавить в них что-то, связанное с тенями, тьмой, ночью или луной. Ей казалось это забавным, то, насколько много внимания смертные уделяют именам.
— Кристальное Королевство пало, да здравствует Кристальная Империя, — коротко ответил единорог. — Некий могущественный маг по имени Сомбра захватил власть, куда-то дев королеву. Впрочем, Мунсикер считает, что там все не так однозначно.
— Подробности? — Луна приподняла бровь. В навыках пегаса-аналитика она не сомневалась, но ей хотелось узнать больше.
— Сомбра провозгласил себя королем, а не императором, это раз. Кристальники почти никак не отреагировали, разве что немного попаниковали, это два. Наиболее боеспособные части грифоньей армии внезапно снялись с места и направились к северо-западной границе, это три. И четыре, все умбры, за которыми наблюдали наши, внезапно разом исчезли. Все, до единого. А, ну еще Сомбра выглядит ну очень интересно.
Единорог наложил на себя простую иллюзию, и Луна с Селеной смогли внимательно рассмотреть нового короля.
Первое, что бросалось в глаза — очень характерной формы рог, точь-в-точь как у фестральных единорогов ночной принцессы. Да и вертикальные зрачки тоже, как говорится, намекали. Сомбра прятал тело под пластинчатым доспехом и красной накидкой со свисающими тут и там кристаллами, что не позволяло рассмотреть телосложение или метку, но и того, что было, хватало, чтобы сделать выводы.
— Отлично, он умудрился повторить ритуал создания фестрала… Да еще и на себе. Блеск.
— Нет, — Селена чуть качнула головой. — Сложи это с отказом в истреблении умбр и их исчезновением.
— Ты шутишь, — Луна широко распахнула глаза.
— Если бы умела, — волчица с лязгом развела руками.
Она не стала молчать, разглядев в Сомбре куда более серьезную угрозу, чем даже амбициозных грифонов. Исчезновение королевы, резкая активизация воинственных птицекошек, исчезновение умбр… Селена не сомневалась, то были части чьего-то плана. Возможно даже Селестии, для которой мир в Эквестрии был важнее всех соседей, вместе взятых.
Нет, мысленно покачав головой, богиня отбросила вариант с участием солнечной принцессы. У той не хватало рычагов влияния на Кристальное Королевство, иначе бы она не продолжала столь упорно и безрезультатно проталкивать свои делегации послов. Да что там, она как минимум дважды лично отправлялась на север, надеясь, что хотя бы ее одну и без сопровождения пустят за барьер. Кристальники упорно цеплялись за изоляционистскую политику, и носа не высовывая за пределы барьера.