Евреи диаспоры грамотны поголовно или почти поголовно. От миллиона до двух миллионов человек. Половина всех грамотных, живущих в Римской империи.
В средневековой Европе до XVI века грамотны купцы и ремесленники, граждане городов Италии и Франции, старых имперских земель. В Италии и в Южной Франции грамотны еще и дворяне. На 15 миллионов жителей Южной Европы — несколько десятков тысяч человек. В этих же землях живет и порядка 200 тысяч поголовно грамотных евреев.
Вдали от земель старой Римской империи все еще хуже. К концу XIII столетия, к моменту изгнания евреев из Англии, в ней грамотно самое большее 10 или 15 тысяч человек из 2 миллионов населения. Евреев — столько же.
В Германии даже XV века образованных от силы 100–200 тысяч человек на 7 или 8 миллионов. Евреи составляют не менее 30–40 % всего грамотного населения.
В Польше XVI века из 5 миллионов населения грамотны 50 или 60 тысяч поляков и 100 тысяч евреев.
С XVII века в Европе появляется массовая школа. В Голландии, Британии, Франции становится по-настоящему много грамотных и образованных. Теперь ни чума, ни вражеское нашествие не в силах истребить всех культурных людей. В 1814 году впервые в истории человечества принят закон об обязательном начальном образовании — в Норвегии.
Что тут сказать… Получается, Норвегия первой из стран Европы начала догонять евреев. Впервые за два тысячелетия начало формироваться второе поголовно грамотное общество.
За XIX век положение изменилось кардинально. К началу XX столетия число функционально неграмотных в разных странах Европы колебалось от 30 % в Испании до 20 % в Британии и 15 % в Дании. Меньшинство.
Большинство грамотно, и евреи впервые за всю историю человечества оказываются образованным меньшинством. Но и тут у них много преимуществ.
Одно дело выучить буковки и знать их потому, что таков твой общественный долг. Все учат — и ты изволь иди учи. Или учиться под страхом наказания. Или учиться, потому что иначе карьеры не будет. А совсем другое дело — учиться, выполняя религиозный закон, становясь от наук совершеннее. Учиться от души, учиться истово.
Одно дело изучить иностранный язык потому, что такова традиция твоего сословия, или трудиться клерком потому, что клерку платят больше денег, чем рабочему. Другое дело, когда интеллектуальный труд — святое дело, исполнение завета, почти молитва. Протестанты порой говорят, что «работать — значит молиться». Но и они не уравняли молитву и учение. Молитву и умственный труд.
В начале XX века в самых развитых странах Северной и Западной Европы живут порядка 200 миллионов человек. Из них грамотны 150 миллионов, хорошо образованны 3 или 4 миллиона. А сколько из них любят учиться? Сколько будут учиться, даже если это не принесет никакой прибыли? Какой процент этих людей готовы использовать свои знания и умения в работе, чтобы их таланты приносили им доход и успех? Вопросы без ответов, конечно, но в любом случае — это не все 150 миллионов.
Большинство европейцев грамотны от силы во втором-третьем поколении. Эти люди еще не прошли школы многовековой жизни образованного сословия, не сформировали многих необходимых качеств. Не случайно же идеалом для английского джентльмена становится не деятельный труд, а жизнь сельского лендлорда: бездельного сельского обывателя. Этот сельский обыватель может и по-французски почитать, и в законах разбирается. Но утиная охота, разведение гончих собак и служба в гвардии привлекают его явно больше.
Еще Агата Кристи описывает, как английское дворянство осуждает детей, пошедших (о ужас!!!) в художники или в ученые. Вот если бы они травили собаками выдру или участвовали в скачках — все в порядке. А ведь Агата Кристи описывала английское общество уже 1930-х годов.
Еще в странах Северной и Западной Европы живут порядка 3 миллионов евреев. Они поголовно грамотны, среди них до 20 % хорошо образованных людей. Они любят умственный труд и занимаются им очень охотно. Они невероятно активны.
В общем, даже в начале XX века совершенно не очевидно, что европейцы догнали евреев. Путь только начался.
К чему это я? При чем тут Давид и Голиаф? А вот при чем…
Только в одном племенном мифе, в еврейском, тонкий юноша Давид одолевает богатыря Голиафа. Голиаф огромный и могучий… Такой же, как немецкий Рюбецаль или древнерусский Ильюша Муромец. Давид побеждает Голиафа не потому, что физически его сильнее. Он убивает Голиафа из пращи, на расстоянии. Фактически — силой своего интеллекта, применив незнакомое оружие.
Все богатыри всех народов побеждали потому, что могли вырывать деревья с корнями и ворочать дубинками по 100 пудов весом. Единственный случай племенного богатыря, действующего своим умом, — хитрый Давид. Вам это ничего не напоминает?
Иудаизируйся Русь — и у нее открывалась бы перспектива стать поголовно грамотным обществом. Принятие иудаизма как будто могло бы превратить Русь в одно из самых передовых обществ всего мира. «Как будто» — потому что совершенно непонятно, в какой степени эта интеллектуальная идиллия могла реализоваться в обществе подсечно-огневого земледелия, в крохотных деревушках, затерянных среди густых лесов, по берегам медленно текущих речек.
В Хазарском каганате этой интеллектуализации общества явно не произошло…
А помимо преимуществ иудаизма существовали по крайней мере две веские причины, чтобы этой веры все же не принимать: культурная и государственная.
Иудаизм — религия, которую трудно принять язычнику: в ней слишком много умозрительного, умственного, теоретического. Христианство свергает идолов — и тут же их утверждает. Запрещает поклоняться резным изваяниям Перуна и Даждьбога — и предлагает резные изображения Христа и святых, иконы с изображениями Божьей матери, святых и самого Иисуса Христа.
Христианство предлагает много зрительных образов, которые считаются священными и служат для поклонения. Есть за что зацепиться даже человеку, привыкшему думать только образами, а не текстами. Иудаизм никаких образов не предлагает. Быть иудаистом — быть человеком текстов, человеком книги. Поэтому принять иудаизм легко книжнику, грамотному горожанину. Даже феодал, дружинник тех времен не так уж много читали, и вряд ли многие из них мыслили текстами. А крестьяне? 98 % населения тогдашней Руси? Эти дети лесов, полей и рек, проводившие большую часть времени на лоне природы? Они-то как могли бы осмыслить Невидимого Бога, Которого нельзя изображать?
Иудаизм — религия запретов. Даже пищевые запреты христианства на Руси так до конца и не усвоили. Коней преспокойно ели казаки вплоть до XX века, белок едят до сих пор. В таежной зоне Европейской России, в Сибири, белок есть никогда не переставали.
Но иудаизм требует соблюдать не несколько пищевых запретов — а то ли 632, то ли даже 676 запретов самого разного рода. Принять обязательство соблюдать их все — гораздо больший разрыв с прежней культурной традицией, чем принятие христианства. Кто доведет эти запреты до сведения миллионов людей? И кто проконтролирует — исполняются ли они?
И еще одно… Внешней формой гиюра, обрезания в иудаизм, становится… да, обрезание. Крайнюю плоть отчекрыживает иудей в знак договора со своим Богом. Младенцы переносят операцию довольно легко, а вот взрослые после обрезания обычно болеют две недели. Взрослые дяди ходят в юбочках, не могут делать никакой трудной работы… Известны и смертные случаи, пусть редкие.
Легко над этим посмеиваться (особенно когда самому делать обрезания не надо), но представьте себе — князь и бояре, воины и стража на две недели вышли из строя. И что будет с государством? А если война? Можно, конечно, составить сложный график обрезаний всей армии и всего государственного аппарата… Чтобы одни уже отболели и встали в строй, а другие пошли под нож резника.
Но, во-первых, кто его будет составлять и проводить в жизнь, этот график?
Во-вторых, как отнесутся к нему воины и чиновники? И к самой перспективе обрезания? Что, все так уж обрадуются перспективе?
В-третьих… Владимир в громадной Византии не смог отыскать столько грамотных священников, чтобы было довольно для Руси. Откуда же взять столько опытных резников? Тех, которые и операцию проделают, и инфекции не занесут?
Квалифицированных резников на всю Русь не найдешь, даже мобилизуя все еврейские общины. А если резники малоквалифицированные, неизбежны инфекции, несущие смерть свежеобрезанным. До 20–30 % неофитов умрут. И можно себе представить, какое впечатление произведут уже первые две-три смерти! Жди набата, всеобщего бунта, категорического отказа продолжать.
В общем, иудаизм требует более жесткого разрыва с прежней культурной традицией, чем христианство. Пропасть, отделяющая язычника от иудаиста, намного больше пропасти, отделяющей язычника от христианина.
Да еще реальный риск потерять до трети армии и государственных людей. А для выживших обрезание станет не светлым праздником воцерковления, а источником страданий и страшного риска… Гм…
Приняв христианство, присоединяешься к христианскому миру. Приняв ислам, заявляешь о своей принадлежности к миру ислама. Для кого-то становишься «свой». Для других — категорически «чужой».
В X веке не было «мира иудаизма» — могучих стран, исповедующих эту древнюю веру. Хазарский каганат иудаизм принял — но ведь это было могучее государство, ведшее войны с Византией. И только что вышедшее из жестокой войны с халифатом. Халифат требовал от хазар принятия ислама. Принять — значило признать себя слабее внешнего врага.
Для каганата было естественно провозгласить себя иудаистским государством и тем самым противопоставить себя и миру христианства, и миру ислама.
Для Руси… Нет, для Руси не так естественно было бы противопоставить себя всему миру. Константинополь был для русских Царьградом, чуть ли не центром вселенной. Вряд ли Рюриковичи и вся верхушка Руси хотела отделения от других центров цивилизованного мира, а уж тем более — от этого.